Пария (СИ) - Эфа Лин

Пролог

Где-то за пределами нашей вселенной…

Срываясь со скалы шумел водопад, утопая внизу за кронами высоких деревьев. С темного неба сыпались крупные хлопья снега, застилая собой пожухлую траву, пушистые ветви и покосившиеся гробницы. В склепе скрытом дикими зарослями плюща, были едва различимы надрывные проклятия женщины. Ее голос тонул в темноте, вслушавшись, можно было различить лишь обрывки фраз.

— Никогда! Никогда! Слышишь, Роин! В этом мире не найти! — женщина хохотала, ее голос сочился ненавистью и отчаянием, — Ничто не разрушит! Необратимо!

— Это твои прощальные слова, ведьма? — голос мужчины пропитан презрением. — Уж я то, найду способ обойти твои жалкие проклятия, Гаяна. Можешь не сомневаться, я разыщу эту чёртову книгу!

— И даже отыскав ее, ты ничего не изменишь! — хохот женщины был похож на агонию сумасшедшей.

— Увидим. Увидим. — глухо отозвался мужчина.

Послышался испуганный всхлип, а затем что-то хрустнуло. Воздух вокруг загустел и затрещал словно сейчас ударит молния, а затем осыпался незаметными человеческому глазу искорками.

Дверь склепа с протяжным скрипом отворилась, выпуская наружу трёх крепких мужчин. Первый из них остановившись кратко бросив через плечо.

— Сжечь тело, чтоб и пепла не осталось. Бросить все на поиски книги. Землю переройте, но достаньте мне ее.

— Отец, — заговорил один из мужчин. — В свитках сказано, что ее может отыскать лишь чистая кровь и чистое сердце. Где прикажешь ее искать? Друиды времени даром не теряли, скрыли так, что не достать. Или боги, сейчас уже не разберёшь, чьих рук дело.

— Плевать мне, Аяр! Достать любой ценой! Проклятие ведьмы себя ждать не заставит! Или ты ее не слышал?! — взревел мужчина и направился прочь.

Роин был зол, на себя, на ведьму, на весь мир. Он как никто знал ее силу. Знал, что ничего не сможет разрушить ее проклятие, возможно даже чистая душа. Впервые в жизни он по-настоящему боялся, чувствовал себя слабым и потерянным.

Двое мужчин остались стоять неподвижными статуями около скрепа, провожая спину отца тяжелыми взглядами. А в следующее мгновенье удаляющаяся фигура повалилась набок, словно ее по щелчку отключили. Мужчины рванули вперёд, озираясь по сторонам. Но вокруг было тихо, ни единой души, лишь снег белыми хлопьями.

— Он ранен, Аяр. — произнёс один из мужчин, склоняясь над телом отца, разворачивая его так, чтобы осмотреть рану, — Это «чёрный дар», брат! — не веря собственным глазам прошептал.

Четыре тысячи лет спустя.

В темном овраге освещённом пламенем ритуального костра, скрытого от посторонних глаз, было трое. Совсем ещё юные парни и мелкая златовласая девчонка. Перед ними на большом плоском камне неподвижно лежал младенец, он умирал, его сердце еле трепыхалось.

Несчастную малютку ночью бросила в лесу девица из местного борделя, за что сразу же и поплатилась. Утром в нескольких километрах от младенца эта юная троица и нашла ее разорванное тело. Шияр позверствовал, решили они. А после идя по следам несчастной, они отыскали младенца, девочку, пару дней отроду.

Она погибала, ночь прибрала ее к рукам. Подростки решили во что бы то ни стало спасти малютку. Не теряя времени, нашли подходящий овраг с жертвенным камнем. Благо в лесах друидов таких было великое множество, древняя магия этого рода славилась своей могущественной силой.

До захода солнца они как могли, поддерживали жизнь в крохотном тельце. А когда поняли, что шансов нет, решили рискнуть и призвать душу погибающего ребёнка обратно. Таких обрядов никто из подростков ещё не совершал, это было запрещено законом друидов. Нельзя вмешиваться в чужие судьбы, только оставить умирать невинную малышку никто из них не собирался. Все трое ощущали, что это крохотное создание обязано жить.

Собрав всю силу трёх, они раскачиваясь вокруг жертвенного камня с младенцем, напевали заклинание. Непрерывно призывая душу младенца не покидать своё тело, вернуться к жизни, заставляя сердце вновь забиться. Они все быстрее и звучней напевали лишь им понятные слова, пока над ними не вспыхнул яркий свет, издав оглушающий звук. От чего мальчишки присели, а девчонка шарахнулась в сторону перепуганная донельзя.

Так они и сидели, совсем неподвижно, боясь даже дышать. Секунды шли, но ничего не происходило. Тогда златовласая девочка, явно посмелее парней, решила все же подойти к младенцу, проверить жива ли малышка.

— О, Боги! Получилось, идиоты! Она жива, смотрите, крошка дышит и кажется совсем здорова! — звонко запищала она, хлопая в ладоши. — Что будем делать? Оставить тут ее нельзя, нам головы снесут, но и бросить снова ее в лесу мы не можем. — размышляла. — Ну, что молчите придурки, это ведь ваша идея с заклинанием?! Вы и выкручивайтесь! Я из-за вас лишиться своей светлой головушки не хочу! — уже гневно запричитала.

— Отнесём ее на дорогу орков, авось подберут. — пожав плечами отозвался паренёк тот, что пониже.

— Совсем одурел?! — возмутился тот, что выше и худощавый. — Они ее и сожрать могут! Не жалко?

— В долину гномов нести далеко и опасно, нас тут же поймают древние. Так что остаётся только орочья дорога. И мы все знаем, что орки никого не едят, это детские байки! — выразительным взглядом обвела парней златовласка.

— А может и не байки… — насупился невысокий парнишка.

— Выбора у нас все равно нет, несём к дороге. Или голова с плеч. — развёл руками худощавый. — И будем надеяться, что о нашей проделке никто не узнает.

— Руки сюда давайте! — приказала юная друидка. — На крови клясться будем, что ни кто из нас о случившемся не разболтает! А то знаю я вас, хвастливых павлинов!

Дружно кивая, ребята надрезав ладони произнесли очередное заклинание. Вспыхнув оно погасло исчезая в их руках, принимая клятву.

— Ну, что кроха? Готова к путешествию? Надеюсь, ты попадёшь в хорошие руки. Не все орки злые, встречаются и добрые. Я дам тебе счастливое имя, Мята. У нас друидов, цветы мяты дарят на удачу. Ты ли не сама удача, выжила. — улыбнулась девочка приутихшей малютке.

Замотав Мяту в свою кофту, она бережно прижала ее к груди и троица двинулась в путь. Нужно успеть до рассвета.

Всю дорогу Мята не издавала ни звука, что не могло не радовать маленьких друидов. Лишь внимательно всматривалась в их лица, будто все понимала. У неё были необычные глаза, ореховые с золотыми вкраплениями, золото в них было словно живое, переливалось всеми оттенками, от темного к светлому. В темноте эта троица и не заметила, ведь малышку нашли с карими глазами, а сейчас их с любопытством рассматривали совсем другие глаза…

К орочьей дороге добрались быстро, ещё затемно. Златовласка достала из сумки клочок бумаги и наскоро черкнула записку. «Ее зовут Мята, позаботьтесь о ней». С надеждой она вложила бумагу в крохотную ручку и оставила малышку посреди дороги. Нужно было бежать, они слышали топот всадников, орки. Встреч с ними лучше избегать. Эти кровожадные отродья не упустят случая прибрать юных друидов к своим уродливым рукам, посадят в темницу и будут магию выкачивать для своих темных дел.

Отойдя на приличное расстояние, троица все же накинув отвод глаз затаилась. Хотели убедиться, что всадники не проедут мимо ребёнка. Не проехали, забрали. Можно было с чистой совестью отправляться домой. Дело было сделано, теперь спасённый ребёнок в руках судьбы.

Глава 1. Аврора

Сколько себя помню, я всегда и везде была изгоем. Лишней, белой вороной, отшельником, ненужной, вечно болеющим человеком. Даже родители от меня отказались, ещё четырехлетним ребёнком отдали в детский дом. Как только узнали о моей неполноценности. Бог посчитал своим долгом наградить меня сразу двумя редкими заболеваниями, которые может и лечатся, но не в нашей вселенной.

Первой была временная слепота. Каждые три дня я слепла, в буквальном смысле не могла открыть глаза из-за сильных мышечных спазмов, а потом все проходило, словно и не было. К сожалению врачи ещё не нашли способ лечения от этого недуга. Второй диагноз был не менее утешительным, даже гораздо более печальным и болезненным, если со слепотой можно было вполне комфортно существовать, то несовершенный остеогенез, хрустальная болезнь, напрочь лишал меня нормального существования. Мои кости ломались от малейшего удара, рёбра трещали от кашля, как сухие ветки. А по ночам я боялась ворочаться под одеялом, под собственной тяжестью я могла переломать всю себя.