Таблетки для рыжего кота - Мэг Кэбот

Мэг Кэбот

Таблетки для рыжего кота

1

Нет, ты не толстая.

Но, извини, ты и не стройная.

И в том вины твоей ни капельки,

Просто учти природы шуточки

И ширь в кости.

— Ты пришла!

Вот что сказал мне в то утро Тед Токко (ассистент кафедры математики, которого ко мне приставили как к отстающей). Я подошла к нему в парке на Вашингтон-сквер.

Он меня не поцеловал, потому что всякие отношения между нами категорически запрещены. Преподавателям, особенно ассистентам математического факультета, работающим в штате, не разрешается крутить романы со своими студентками.

Даже со студентками вроде меня, которым уже под тридцать, которые работают помощницами директора одного из общежитий Нью-Йорк колледжа и в любом случае получают оценки по двухбалльной системе — сдано/не сдано.

— Конечно, пришла. — Обиделась я, будто в этом нечего было и сомневаться. А ведь только полчаса назад, когда я проснулась, посмотрела на часы и увидела, что большая стрелка стоит на двенадцати, а маленькая — на шести, у меня было одно-единственное желание: накрыться одеялом с головой и поспать в свое удовольствие еще часика два с половиной. Ведь в чем смысл житья в двух кварталах от работы? В том, чтобы спать до последней минуты!

Но я обещала.

И вот теперь рада, что все-таки заставила себя выбраться из-под уютного одеяла. Потому что Тед выглядит просто классно. Утреннее солнце играет в его длинных светлых волосах, забранных в хвост, который едва ли не длиннее моего собственного, ну и, естественно, в золотистых волосках на ногах. А из-за того, что он выходит на пробежку в коротких спортивных шортах, эти золотистые волоски мне видны очень даже хорошо.

Эй, Бог, здравствуй! Ты на месте? Это я, Хизер. Я просто хотела Тебя поблагодарить. Спасибо Тебе за яркое солнце, за прохладный чистый воздух, за милые весенние цветочки, которые как раз расцветают.

Благодарю Тебя и за ассистентов кафедры математики в коротких спортивных шортах. Такое, и правда, стоит того, чтобы вставать на полчаса раньше обычного. Если бы я знала, давно бы вставала в такую рань.

— Я рассудил, что нам не стоит торопиться, — сообщил Тед. Он начал делать растяжку на парковой скамейке. Мышцы у него на бедрах крепкие и без единого грамма жира. Даже в расслабленном состоянии они твердые, как камень. Я это знаю. Хотя наш с ним работодатель, то есть Нью-Йорк-колледж, и запрещает романтические отношения между преподавателями и студентами, мы с Тедом тайком от всех встречаемся.

Потому что если тебе под тридцать или слегка за тридцать, ты, как отстающая, дополнительно занимаешься математикой, чтобы всего лишь сдать экзамен по системе зачет/незачет и быть допущенной на обычные занятия, то кому какая разница?

К тому же я, наверное, целую вечность ни с кем не встречалась. И что прикажете делать? Ждать до мая, до конца занятий, чтобы лечь с Тедом в постель? Ну да, как же, держи карман шире! Тед в очень хорошей форме — отчасти потому, что ведет спортивный образ жизни (бегает, плавает в нашем бассейне, играет в команде по фризби), а отчасти благодаря тому, что правильно питается.

Если, конечно, считать вегетарианство правильным питанием, в чем я лично не совсем уверена.

А мои бедра как губка. Я не бегаю, не плаваю, не играю ни в какой фризби, а еще готова съесть что угодно, если оно полито шоколадным соусом или кетчупом. Даже если это самые обыкновенные пончики с кремом. Тед их тоже ест, потому что пончики жарят в растительном масле, а не в животном. Правда, он всегда съедает одну штучку, и ему хватает, а я потом вынуждена умять целую коробку, потому что не могу успокоиться, пока они не кончатся. Интересно, почему это?

Постойте-ка, с какой стати я думаю о пончиках? Нам же полагается заниматься спортом.

— Хочешь растянуться? — спросил Тед, прижимая свою пятку к ягодице. Я знаю, что ягодицы у Теда такие же крепкие, как бедра. А мои — еще рыхлее, чем бедра. Хотя достаточно большие, поэтому мне довольно легко дотронуться до них пяткой. Но вряд ли это можно назвать растяжкой.

— Конечно, — бодро сказала я.

Выполняя растяжку, я заметила, что все бегуны в парке в шортах, как Тед, только одна я в леггинсах. Вернее, правильно называть их брюками для йоги. Леггинсы я ни за что не надену — давайте уж начистоту: я далеко не фотомодель.

Вот почему я так обрадовалась, когда удалось найти почти расклешенные брюки для йоги. Их-то я и ношу вместо леггинсов или спортивных шорт. Надеюсь, покрой клеш уравновешивает мои пропорции и я не похожа на Колобка.

— Хорошо, — улыбнулся Тед.

Он носит очки в тонкой золотой оправе, которые придают ему совершенно профессорский вид. Мне нравятся его очки, потому что невозможно догадаться, что за их стеклами прячутся самые распрекрасные голубые глаза. Ни за что не догадаешься, пока он не снимет очки. А снимает он их только перед сном.

— Четыре круга составляют милю. Пять километров — это примерно три мили, поэтому я бегаю двенадцать кругов. Осилишь? Это твоя первая пробежка, и мы побежим не спеша, без напряга.

— О, за меня не беспокойся, — сказала я. — Ты беги, как тебе удобно, а я догоню.

Золотистые брови Теда сошлись над переносицей.

— Хизер, ты так уверена в своих силах? Я рассмеялась.

— Конечно, ничего со мной не случится, это же всего лишь утренняя пробежка.

— Хизер, не пытайся делать вид, будто это какой-то пустяк. Я знаю, для тебя это серьезный шаг, и очень горжусь, что ты все-таки пришла. Сказать правду, ты мне не безразлична, и меня беспокоит твое физическое состояние. Бег — дело серьезное, легко можно получить травму.

Ох уж эти мне спортсмены, это что-то! Утренняя пробежка, бег, тренировка… да какая разница? Как ни назови, для меня это все равно смерти подобно.

Стоп, неужели я это подумала? Я не хотела! Нет, правда. Это даже мило — я привожу себя в форму. Потому что, как все время твердит Тед, я не толстая, мне просто нужно немного повысить тонус.

— Ты беги первый, — улыбнулась я, — а я за тобой. Тед пожал плечами, подмигнул — полагаю, он не хуже меня понимает, что мне за ним не угнаться, — и побежал.

Да. Мне за ним в жизни не угнаться. Но ничего, я буду бежать со своей скоростью, так, как могу. Ну вот, видите? Я бегу! Эй, посмотрите на меня, я бегу! Я…

Ладно, хватит. Ф-ф-у! Этак и голова может закружиться от гипервентиляции. Как-никак, это первая пробежка, я не хочу перетренироваться и попасть в больницу.

Вдруг мои женские органы не вынесут такой спортивной нагрузки? Женщинам вообще вредны большие нагрузки.

Вообще-то, в этом нет ничего страшного, потому что я еще не знаю, хочу ли иметь детей. То есть дети — это, наверное, прекрасно, но, если разобраться, какая из меня мать? Если бы не изгой семейства моего бывшего бойфренда, который разрешил мне бесплатно жить в его особняке в обмен на ведение бухгалтерии частного детективного агентства, я бы сейчас, наверное, жила в Лонг-Айленд-сити в квартире на шестерых, едва успевая на работу к полудню. А я живу в двух минутах ходьбы от места работы, правда, еле-еле успеваю туда к девяти.

И как я справлюсь с воспитанием живого человеческого существа, которое во всем зависит от меня?

Да вы взгляните на мою собаку! Сегодня я оставила ее дома вместо того, чтобы взять с собой на утреннюю пробежку, потому что она еще спала и не желала подниматься. Даже когда я пошуршала поводком. Разве хорошая мать так поступит? Разве хорошая мать скажет: «Ладно, не хочешь — как хочешь», когда ее ребенок заявит, что не хочет идти в школу, а хочет остаться дома и спать?

Такую мать можно увидеть в вечернем выпуске новостей — как полиция уводит ее в наручниках, а она повторяет: «Уберите эти чертовы камеры, нечего меня снимать!»

Прямо как я.

Ладно, давайте серьезно. Вот в какую рань я встала. Так рано, что даже собака не захотела со мной прогуляться. И это очень печально.

Особенно если учесть, что скоро ей предстоит серьезное потрясение: с тех пор, как Купер разрешил моему папочке, бывшему заключенному, поселиться в доме, Люси зажила припеваючи — благодаря папиной привычке к гурманским обедам и длительным прогулкам по всему городу, на которые он берет с собой Люси. В обмен на бесплатную комнату и стол Купер поручил папочке следить за будущими и бывшими нескольких его клиентов. И папа решил, что с собакой на поводке он будет смотреться возле отеля «Ритц» менее подозрительно.

Но теперь папа съезжает от нас в жилье рангом повыше, он снова связался со своим давним деловым партнером Ларри, и они вдвоем затеяли сверхсекретный проект, который поможет вернуться им в музыкальный бизнес. Съезжает не в шикарные апартаменты в небоскребе, а во вторую спальню кооперативной квартиры Ларри на углу Парк-авеню и Пятьдесят седьмой.