Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Питер Хизер

Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Peter Heather

The restoration of Rome. Barbarian popes & imperial pretenders

Copyright © Peter Heather, 2013

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Посвящается Аните Хольм Сойер

Пролог

Приблизительно 4 сентября 476 г. один из полководцев римской армии в Италии по имени Одоакр арестовал и казнил дядю императора Западной Римской империи Ромула, известного как Августул – маленький Август. Семью днями раньше Одоакр проделал то же самое с отцом Ромула. Сам император был всего лишь ребенком, а его отец и дядя правили империей. Оказавшись у власти, Одоакр проявил милосердие. Ромул был отправлен жить в имение в Кампании (обширная область на восточном побережье юга Италии. – Пер.) до конца своих дней. Но для хода европейской истории более важным было то, что Одоакр также убедил римский сенат отправить в Константинополь к императору Восточной Римской империи Зенону посольство, заявившее, что «нет нужды в раздельном правлении, и одного императора достаточно для обеих империй [Восточной и Западной]».

Вскоре за ним последовало другое посольство, которое привезло в Константинополь одеяние императора Западной Римской империи, включая плащ и корону, ношение которых считалось государственной изменой для всякого, кроме императора. И хотя Одоакр поддерживал вымысел о суверенитете императора Зенона, однако не намеревался позволять Константинополю вмешиваться в дела расположенного в Италии государства, которым он теперь управлял. Два посольства Одоакра положили конец почти 750-летней традиции существования империи с центром в Риме[1].

Но низложение Одоакром Ромула Августула стало для империи всего лишь последним смертельным ударом. До этого ее западную часть постепенно уничтожали три предыдущих поколения политиков. Затем произошел этот удиви тельный переворот, нарушивший равновесие стратегической власти на обширных европейских территориях. За исключением нескольких самых первых успехов, вроде захвата Сицилии в III в. до н. э., основная территория Римской империи была приобретена в течение одного века до рождения Христа и одного – после. Это была эра, когда несредиземноморская Европа представляла собой три больших географических региона (западный и южный, северо-центральный и северо-восточный), в каждом из которых существовали общества, находившиеся на поразительно разных ступенях развития. Производство продовольствия, плотность населения, сложность экономики, размеры поселений и масштабы политической организации – все это было на гораздо более высоком уровне на юге и западе Европы латенского периода (археологическая культура железного века, распространенная в Центральной и Западной Европе в V–I вв. до н. э. – Пер.), который существенно понижался по мере продвижения на восток и север по территории двух других регионов. В течение этих ключевых лет строительства империи ее средиземноморские регионы в сочетании с его грозной военной организацией для предстоящего завоевания всех европейских территорий поставляли для Рима необходимые экономические и человеческие ресурсы. Практически только европейские запад и юг получили затем от Рима доходы и достаточное количество военной добычи – этим оправдывалось ведение на материке крупномасштабных военных действий, а римские легионы остановились только на дальних границах этих регионов.

Однако человеческие амбиции таковы, что были также предприняты усилия к тому, чтобы подчинить себе части Центральной Европы, в которых в значительной степени преобладало население, говорившее на германских языках. Часто думают, что большая победа вождя херусков Арминия над римской армией в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э. положила конец этому процессу, но реальность оказалась более прозаичной. В последовавших вскоре военных походах римляне разгромили Арминия, и поистине это была логика имперского уравновешивания затраты – выгоды, означавшей, что Рим в конечном счете позволил границам своих владений слиться с Рейном и не стал отодвигать их дальше на восток. В начале первого тысячелетия северо-центральная область Европы не стоила расходов на ее завоевание, тогда как третий регион – северо-восточный – никогда даже и не фигурировал как объект интереса империи.

Однако за последующие четыреста лет – прежде всего благодаря импульсу, полученному от взаимодействия с Римской империей во всех областях жизни от экономики до политических и культурных образцов, – убыстряющийся процесс развития изменил модели жизни в центральном регионе Европы. К середине IV в. увеличилось производство сельскохозяйственной продукции, значительно выросла плотность населения и экономические модели приобрели дотоле неизвестную сложность. Военная мощь этого региона в целом тоже заметно выросла (не в последнюю очередь за счет заимствования римского вооружения), а его политические структуры стали гораздо более сильными. Было невозможно создавать большие долговечные государства в этом регионе, потому что экономические и административные структуры еще не могли поддерживать сложные политические надстройки. Так что Рим, вообще говоря, сохранял за собой общий стратегический контроль. Тем не менее к IV в. до н. э. империи приходилось обеспечивать безопасность своих границ с помощью политики кнута и пряника, чтобы справляться с несколькими довольно крепкими зависимыми государствами среднего размера, которые теперь занимали каждый дюйм площади по ту сторону границы. Старый порядок, царивший в центральном регионе, – когда существовали маленькие, редко разбросанные племенные общины, – ушел в прошлое. Эти зависимые государства, возможно, не угрожали общему существованию империи, но, безусловно, обладали достаточной политической и военной силой, чтобы формулировать свои собственные средне– и долгосрочные политические программы. И когда условия были в их пользу (обычно это случалось, когда Рим вел войну с Персией), они могли даже парировать самые назойливые аспекты римского владычества, которые принимали форму бесконечных требований людских ресурсов, продовольствия, сырья и иногда – даже дозволения свободно действовать христианским миссионерам. И если изменившаяся северо-центральная область Европы оставалась слишком разрозненной политически, чтобы представлять общую угрозу, то во многом изначальное демографическое и экономическое преимущество, позволившее Римской империи возникнуть пятьсот лет назад, было подорвано развернувшимися за это время революционными процессами развития[2].

Мой отец был экспертом по взрывчатым веществам и рядом с ними провел большую часть своей жизни. Главный принцип безопасности, который он понял в начале своего обучения, состоял в следующем: где бы человеческая деятельность ни создала легковоспламеняющуюся атмосферу, «Бог, то есть какой-то несчастный случай или что-то еще, пошлет искру». Иными словами, безопасность должна была сосредоточиваться на том, чтобы не допускать нарастания огнеопасных условий, так как попытки уберечься от искр оказывались совершенно безнадежны. Что касается европейской истории, существенное преобразование старого северо-центрального региона создало потенциально взрывоопасную политическую ситуацию – по крайней мере, по отношению к долгосрочному будущему римского империализма, и искра в конечном итоге явилась в образе гуннов. Ворвавшись на границы Европы в два этапа в последней четверти IV в., гунны вытеснили две большие смешанные группы старых сателлитов Римской империи из трансформировавшегося северо-центрального региона (вместе с некоторыми другими группами издалека) на территорию империи в две волны: в 375–380 гг. и четверть века спустя, в 405–410 гг. Первая волна совпала с оккупацией гуннами земель, расположенных непосредственно к северу от Черного моря, а вторая, по всей вероятности, – с их дальнейшим проникновением на запад до Большой Венгерской низменности. Перед лицом (естественной) враждебности римлян, которые либо массово убивали тех, кто был вовлечен в такие передвижения, либо обращали в рабство, уцелевшие иммигранты из обеих групп (а многие из первоначальных участников погибли в пути) к концу 410-х гг. на почве Западной Римской империи объединились в две новые смешанные группировки, ставшие крупнее и сплоченнее каких-либо объединений людей, существовавших по другую сторону границы в IV в.: вестготская и вандало-аланская коалиции. В каждую входили по крайней мере три основных, до этого независимых, источника военных людских ресурсов, и в обеих из них развились соответствующие более централизованные руководящие структуры. Они укрупнились, чтобы выстоять перед лицом ответных ударов римлян, а большие богатства римского мира в сравнении с богатствами по ту сторону границы дали возможность новым династиям мобилизовать достаточные ресурсы, чтобы удерживаться у власти.