Репутация плохой девочки - Эль Кеннеди

Эль Кеннеди

Репутация плохой девочки

Информация о переводе:

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Перевод канала https://t.me/ansttep

ГЛАВА 1

Женевьева

Все, даже отдаленно связанные со мной, находятся в этом доме. Одетые в черное и сбившиеся в неловкую беседу вокруг сырных тарелок и блюд для запекания. Мои детские фотографии на стене. Урывками кто-то чокается вилкой о бутылку «Гиннесса» или бокал «Джеймсона», чтобы поднять тост и рассказать неуместную историю о том, как мама однажды каталась на гидроцикле топлесс на параде лодок в День независимости. В то время как мой папа выглядит неуютно и смотрит в окно, а я сижу со своими братьями и притворяюсь, что мы знакомы с этими старыми историями о нашей матери, веселой, хватающей жизнь за яйца Лори Кристин Уэст … хотя на самом деле мы ее совсем не знали.

— Итак, мы везли его во Флориду в кузове старого грузовика с мороженым, — начинает Кэри, один из двоюродных братьев моей матери. — И где-то к югу от Саванны мы слышим этот шум, похожий на шорох, доносящийся сзади…

Я цепляюсь за бутылку воды, боясь, что буду делать, не имея ничего в руках. Я выбрала чертовски подходящее время, чтобы протрезветь. Все, с кем я сталкиваюсь, пытаются сунуть мне в руку напиток, потому что не знают, что еще сказать бедной девочке, оставшейся без матери.

Я обдумала это. Поднимаюсь в свою старую спальню с бутылкой чего угодно и опрокидываю ее, пока этот день не закончится. За исключением того, что я все еще сожалею о том, что в прошлый раз поскользнулась.

Но это, безусловно, сделало бы все это испытание немного более терпимым.

Двоюродная бабушка Милли делает круги по дому, как золотая рыбка в аквариуме. Каждый раз она останавливается у дивана, чтобы похлопать меня по руке, слабо сжать запястье и сказать, что я выгляжу точь-в-точь как моя мать.

Отлично.

— Кто-то должен остановить ее, — шепчет мой младший брат Билли рядом со мной. — Она сейчас упадет в обморок. Эти тощие маленькие лодыжки.

Она милая, но она начинает пугать меня. Если она назовет меня по имя моей мамы, я могу сойти с ума.

— Я сказал Луису, чтобы он выключил радио, — продолжает кузен Кэри, взволнованный своей историей. — Потому что я пытаюсь точно определить, откуда исходит шум. Подумал, что мы могли что-то тащить.

Мама болела несколько месяцев, прежде чем ей поставили диагноз рак поджелудочной железы. По словам папы, она имела дело с постоянной болью в спине и животе, которую игнорировала, считая ее старением, а потом, месяц спустя, она умерла. Но для меня все это началось всего неделю назад. Звонок в середине дня от моего брата Джея, призывающего меня вернуться домой, за которым последовал еще один звонок от моего отца, сообщающего, что мамы больше нет.

Они все держали меня в неведении. Потому что она не хотела, чтобы я знала.

Насколько все это запутанно?

— Я говорю о том, что на протяжении многих миль вокруг меня что-то стучит. Сейчас, мы все изрядно потрепались, ясно? Ты должен понять. Наткнулся на этого старого хиппи-фрика в Миртл-Бич, который подсадил нас на какой-то куш…

Кто-то кашляет, что-то ворчит себе под нос.

— Давайте не будем утомлять их подробностями, — говорит кузен Эдди.

Понимающие взгляды и заговорщические ухмылки путешествуют среди кузенов.

— В любом случае. — Кэри начинает снова, заставляя их замолчать. — Итак, мы слышим это, что бы это ни было. Тони за рулем, а ваша мама, — говорит он, указывая своим стаканом на нас, детей, — стоит перед морозилкой с бонгом над головой, как будто собирается забить енота до смерти или что-то в этом роде.

Мой разум далеко, далеко от этого нелепого анекдота, перемешанного и искаженного мыслями о моей матери. Она провела недели, лежа в постели, готовясь к смерти. Ее последним желанием было, чтобы ее единственная дочь узнала, что она больна, в самый последний момент. Даже моим братьям было запрещено находиться у ее постели, пока она медленно и мучительно приближалась к ее последним дням. Мама, предпочитающая, как всегда, страдать молча, держа своих детей на расстоянии. На первый взгляд может показаться, что она сделала это ради своих детей, но я подозреваю, что это было ради нее самой — она хотела избежать всех тех эмоциональных, интимных моментов, которые, несомненно, вызвала бы ее надвигающаяся смерть, так же, как она избегала этих моментов в жизни.

В конце концов, она почувствовала облегчение, получив оправдание не вести себя так, как наша мать.

— Никто из нас не хочет открывать морозильник, и кто-то кричит Тони, чтобы он остановился, но он сходит с ума, потому что видит полицейского в нескольких машинах позади нас, и, о да, нам приходит в голову, что мы перевозим контрабанду через границу штата, так что…

И я могу простить ее. До своего последнего вздоха она была самой собой. Никогда не притворялась кем-то другим. С тех пор, как мы были детьми, она ясно давала понять, что мы ее не особенно интересуем, поэтому мы никогда не ожидали многого. Однако мой отец и братья — они должны были рассказать мне о ее болезни. Как вы скрываете что-то подобное от своего ребенка, от своей сестры? Даже если бы я жила в сотне миль отсюда. Они должны были сказать мне, черт возьми. Возможно, были вещи, которые я хотела ей сказать. Если бы у меня было время подумать об этом больше.

— В конце концов, говорит мне Лори, ты откроешь крышку, и мы распахнем боковую дверь, и Тони притормозит достаточно, чтобы выбросить что бы то ни было на обочину