Острова на реке - Владимир Гурвич

Владимир Гурвич

ОСТРОВА НА РЕКЕ

«Возможно, попытки найти счастье только способствуют несчастью. Возможно, отзвук моих желаний помешал странной птице сесть на мое плечо. Я так долго и так громогласно искал счастье. Я искал его везде и повсюду. Я всегда представлял себе, что счастье – это остров на реке. Возможно, это река. Я думал, что счастье – это название пристанища в конце пути. Возможно, это путь. Я всегда верил, что счастье обязательно придет завтра, завтра и завтра.

Быть может, оно здесь. Быть может, оно сейчас. Во всех других местах я искал его. Итак, здесь и сейчас.

Но здесь и сейчас, несомненно, царит несчастье. Возможно, счастья не существует, это только мечта, сотворенная несчастливой душой. Конечно, оно не может быть таким, каким я его представляю себе, будучи несчастным. Здесь и сейчас счастья не существует.

Счастья нет. Поэтому мне не нужно терзать себя из-за того, чего не существует. Я могу забыть о счастье; я могу больше не думать о нем и вместо этого посвятить себя тому, что я хорошо знаю, могу чувствовать и в полной мере познавать. Счастье – это пустая мечта: сейчас утро. Я могу проснуться и встать с несчастьем, которое реально под солнцем в этот момент. И сейчас я вижу, что значительная доля моего несчастья происходит от попыток быть счастливым; я даже вижу, что эти попытки есть несчастье. Счастье не делает никаких попыток…

Наконец я здесь и сейчас. Наконец я есть то, что я есть. Я не лицемерю, чувствую себя непринужденно. Я несчастлив – ну и что?… Однако разве это то, от чего я бегу? Действительно ли это несчастье?…

А когда я перестану быть счастливым или каким-либо еще, когда я перестану искать, когда я перестану блуждать в поисках чего-то, я по всей вероятности окажусь в странном месте: я здесь и сейчас. Когда я увижу, что ничего не могу сделать, что все мои действия – это лишь все та же мечта, в тот момент, когда я увижу это, моя душа старого мечтателя и странника успокоится и станет подлинной.

В определенный момент, здесь и сейчас, реальный мир показывает, смотрите: здесь и сейчас, уже и всегда есть все то, что я искал и за что боролся где-то в другом месте, в одиночку. Более того, я охотился за тенями; реальность здесь, в этом залитом солнце месте, она сейчас в этом птичьем крике. Именно мои поиски реальности отдалили меня от нее; желание оглушило меня. Птица пела здесь все это время…

Если я спокоен и не стремлюсь найти счастье, то счастье, мне кажется, сможет найти меня. Оно есть, если я действительно спокоен, спокоен, как смерть, если я совершенно мертв, здесь и сейчас.»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Самолет, протаранив густые перистые облака, стал быстро сближаться с землей. Колесами шасси он коснулся посадочной полосы, затем, словно не полностью доверяя ей, слегка подпрыгнул, как бы проверяя ее на прочность, а затем уже приземлился основательно и окончательно и быстро покатил по пятнистому, словно шкура леопарда, бетону. Подали трап, и через несколько минут стайка пассажиров уже сгрудилась на летном поле в ожидании автобуса.

«Ну, вот я и на Родине», – мысленно сказала себе Надин, осматриваясь вокруг себя. Объездила полмира, но никогда прибытие в очередную страну не вызывала у меня такого сильного приступа волнения. А сейчас готова чуть ли не зарыдать. А ведь я-то думала, что жизнь, словно кислота, напрочь выжгла во мне все остатки сентиментальности. Впрочем, я слишком хорошо знаю себя, а потому понимаю, что эти мои эмоции не надолго. Достаточно несколько минут и они схлынут, как приливная волна. Кажется, слава богу, она уже начала свое возвращение в холодный океан жизни».

– А тут чертовски холодно, – как всегда недовольна морща носик, подала на французском голос Патриция.

– Мы же с тобой договорились: как только ступим на российскую землю, будем изъясняться исключительно по-русски.

– Хохошо, мама, будем изъясняться по-хусски. Но все хавно, мама, здесь холодный погода.

– В мае в России бывает не всегда тепло, – не стала исправлять она ошибки дочери. Она решила не заниматься этим вообще, так как чувствовала, что необходимость делать все время исправления раздражает ее. Патриция способная к языкам и скоро сама начнет говорить правильно Так было, когда они жили в Нью-Йорке, так будет во время их пребывания в России. – Я думаю, скоро потеплеет, – добавила она, чтобы хоть немного утешить дочь, – как только разойдутся облака и выглянет солнце, ты это сразу же ощутишь.

Надин посмотрела на свое потомство, как нередко мысленно называла она дочь. Конечно, ей непросто и акклиматизироваться и привыкнуть к новой ситуации; вчера она еще была на средиземноморском побережье, где ярко сияло солнце, весело проводила время со своими друзьями, а сейчас отнюдь не по своей воли стоит под пронизывающим ветром в открытом поле и ждет явно не спешащего на свидание с ними автобуса.

Патриция никак не отреагировала на последние слова матери, обещавшие в скором будущем хороший синоптический прогноз, она безучастно разглядывала окружающий её авиационный пейзаж с шумовыми и световыми эффектами в виде рева моторов и подсветкой от огней рулящих по полю лайнеров, и всем своим видом показывала, что не одобряет этой затеи с поездкой в Москву.

Наконец подали автобус, затем, преодолев кордоны из таможенного и паспортного контроля, они вышли на привокзальную площадь и сели в такси, которая помчалась по оживленной трассе в сторону города. Надин совершенно не помнила той дороги, по которой она покидала эту страну, и сейчас не могла сравнивать окружающие картины с теми, что, кажется, навсегда затерялись в каких-то отдаленных закоулках ее памяти. И все же она с огромным интересом смотрела на эту новую и по сути дела неизведанную для нее жизнь и снова и снова продумывала планы своих действий. Конечно, она привыкла рисковать, вся её жизнь в эти годы была по сути дела сплошным риском. И все-таки не собирается ли она на этот раз перейти через невидимую грань его допустимых пределов? Хотя с другой стороны она выполняет лишь то, что когда-то обещала сделать, и вот как честный человек приехала сюда, дабы исполнить свои обязательства. Правда, никто её об этом не просил, да и те, кому в свое время были даны обещания, вряд ли помнят о них. Какие глупости не совершает юность и если реализовывать все то, что она когда-то наметила, в чем некогда поклялась, то мир давно уже перестал бы существовать, по крайней мере, в том виде, в каком он открывается в эту минуту перед ее глазами.

Она в очередной раз взглянула на дочь. На лице Патриции по-прежнему хозяйничало недовольное выражение, она даже не смотрела по сторонам, всем своим видом выказывая крайнее возмущение из-за совершенного ею вопреки своему желания перемещения в пространстве. Что ж, по-своему она права и имеет основание быть недовольной своей матерью. Но Патриция необходима ей, без нее ей будет непросто осуществить свои планы.

Кроме того, Патриции тоже отведена своя почетная в них роль. Хотя какая, в чем она состоит, это не совсем ясно ей самой. Да и вообще в том, что она собирается предпринять, и не может быть ничего до конца ясным и определенным, ведь их поджидает здесь столько неожиданностей.

В гостинице им был забронирован номер, вполне комфортабельный, чистый, просторный. И это немного примирило Патрицию с окружающей её действительностью. Кроме того, за то время, что они добирались до отеля, тучи немного разомкнулись, разрешив выглянуть солнцу. Сразу же стало значительно теплее, и даже противный прохладный ветер слегка умерил свои нервные порывы.

Надин распаковала вещи и решила, что прежде чем она займется делами, ей надо все-таки поговорить немного с дочерью. Она вовсе не жаждет видеть постоянно рядом с собой ее хмурую физиономию. И кроме того, Патриция должна хотя бы немного понять, почему и с какой целью оказалась в другой стране.

– Ты хочешь есть? – спросила Надин.

– Нет, – отрицательно помотала гривастой головой Патриция.

– Это замечательно.

– Замечательно то, что я не хочу есть? Ты всегда жалуешься на то, что я мало ем.

– Замечательно то, что у нас есть немного время поболтать, – сказала Надин по-русски.

– Что есть поболтать?

– Это значит bavarder, а не parler. Теперь ты понимаешь разницу?

– Да, это действительно большая разница, – насмешливо проговорила Патриция и отошла к окну, рассматривая открывающийся из него вид.

Надин тоже подошла к окну и обняла дочь за плечи.

– Это означает, что я приехала в страну, где родилась, где прожила ровно половину жизни.

– Но раньше я не замечала, чтобы ты проявляла к ней большую любовь.

Патриция перешла на французский, и Надин решила, что на этот раз не станет напоминать ей об их соглашение, так им будет легче общаться. А разговор предстоит довольно серьезный.

– Просто я была очень занята.

– А сейчас ты освободилась?