Объять весь мир - Карина Аручеан

Карина Аручеан (Мусаэлян)

Объять весь мир

От автора

Как ни странно, я никогда не относилась к своим стихам серьёзно. Для меня они были всего лишь ещё одним языком, на котором я разговаривала, когда слов, смыслов и ритмов повседневной речи не хватало для самовыражения. Мне казалось, что поэты – это те, кто не может не писать стихов. А я могла. Месяцами. Хотя сочиняла стихи с четырёх лет. И в детстве моя тётка, литературовед Варвара Арутчева, специалист по записным книжкам Маяковского и помощница Корнея Ивановича Чуковского, даже возила меня к Чуковскому в Переделкино, чтоб он послушал мои детские опусы. Он отнёсся к ним по-доброму, но сказал то, что я на всю жизнь запомнила:

– Почти все дети талантливы, в том числе – в поэзии. Часто это проходит с возрастом. Иногда – нет, и не всегда это бывает хорошо… Вырастет – посмотрим.

Это спасло меня от амбиций. И сделало сочинительство просто игрой. А вот любовь к слову не прошла, обернулась любовью к чтению, а потом, соединившись с интересом к истории и людям как к её участникам, привела на факультет журналистики МГУ и сделала неплохим журналистом. Я даже в постперестроечные годы умудрилась стать лауреатом премий Союза журналистов России и Союза журналистов Москвы.

А стихи продолжала писать, когда «накатывало». Делилась ими с друзьями – не как чем-то сакральным, а просто как мыслями и чувствами, выраженными в такой вот форме. Стихи становились зачином каких-то более серьёзных разговоров, неким камертоном душевных застолий. И всегда порождали, как у Милна, «Очень Умный Разговор», который вели обычно Винни и его друзья:

«– Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?

– Я и сам, Пятачок, так думаю.

– Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать…

– Верно, Кролик! Не понимаю, как я мог упустить это из виду…»

А потом я написала роман «Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной», номинированный на несколько литературных премий. Критики назвали его «энциклопедия эпохи», мэтр Лев Аннинский – «исповедью дочери века», а читатели хорошо приняли – и, благодаря «сарафанному радио», книга стала известна даже в других странах, куда меня стали приглашать на презентации и творческие вечера. В канву романа вошли некоторые стихи – и меня всегда просили на вечерах почитать их и другие, не вошедшие в книгу. И спрашивали, где можно купить сборник моих стихов, удивляясь, что такового пока нет, и давали свои электронные адреса, чтобы я прислала подборку. А потом писали, что эти стихи порождают какой-то очень мощный энергетический и эмоциональный импульс, вдохновляют жить, и другие подобные слова.

Лучшим откликом считаю стихи начинающего тогда поэта – Ольги Ильиной. Когда она, будучи моложе меня более чем на четверть века, написала их в свои двадцать лет, она также несерьёзно относилась к собственным стихам, не понимая того, что совсем недавно поняла я: оказывается, стихи – камертон не только дружеских бесед, но и КАМЕРТОН ВСЕЙ ЖИЗНИ… что-то вроде Волшебной Двери, которую героине моего романа «Полководец Соня…» подарил встретившийся ей в детстве Ангел Маня (отрывок о встрече с Ангелом Маней я включила в этот сборник).

А посвящение мне Оленьки Ильиной – вот:

«Беспокойный, талантливый, мудрый Господень ребёнок,ты вошла в мою жизнь, как в холодныйнеприбранный дом.Было нервным, усталым жильцам непонятно спросонок, чтовесна – за окном!Осмотрелась, ругнулась, рванула заплывшие створки,растолкала жильцов, расчихалась от вечной пыли.Зашумела вода, закудахтало пламя конфорки —перемены пришли!Сквозь апрельский набат, сквозь пасхальный полётблаговестажизнь рванулась вперёд. Бились шторы в квадрате окна.Всем красивым вещам отыскалось законное место,всем мотивам – струна!И окончив дела, ты уселась, усталый мышонок,на диване в углу, дав и мне напоследок понять,что и я – беспокойный, талантливый Божий ребёнок,мой черёд колдовать!Я покуда учусь и волшебником стану не скоро,но я выбрала путь, научилась стоять на своём.Мы построим наш Дом и повесим весёлые шторы…И – весна за окном!»

Да, именно стихи оказались камертоном всей жизни, настраивающим все её инструменты, определяя мотивы… или чем-то вроде тоники – первой и главной ступени музыкального лада, к которой тяготеют все другие звуки, незримо режиссируя путь.

И потому я очень благодарна Союзу Писателей России, предложившему в год моего 67-летия издать сборник стихов, который вы сейчас держите в руках. Восприняла это как чудо. Ощущение – вроде описанного в моём романе «Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной»:

«…И треснуло яйцо. И проклюнулось Иное Время. И «до» соединилось с «потом». И случайности обнаружили свою неслучайность. И Ахилл догнал черепаху. И Авель простил Каина, Каин – Авеля, Бог – Агасфера, Агасфер – Бога. И махры на обороте ковра судьбы сложились в связный узор…»

Карина АРУЧЕАН (Мусаэлян)

Я иду по земле – и земля принимает мой шаг

«Объять весь мир, волнуясь и любя!

И в детях, и в друзьях своих продлиться!

И в зеркале увидеть не себя —

своих любимых значимые лица»

Баллада о фокуснике

Чего не помнят деды?!Чего не знают дети?!Чего не скажут дети,хоть было всё не так…Когда-то жил на свете,однажды жил на свете(а может, не однажды)волшебник и чудак.

Ходил он по дорогамв дырявой старой шляпе.Потёртый пиджачишко.Лишь флейта да мешок.И – радуга вставала.И – если дождик капал,то вмиг переставал они целый день не шёл.

Начнётся представленье.Народ повалит валом.И чудо оживаетпод куполом шатра.Стремглав летело время.И будто бы стояло.И солнце всё виселодо самого утра.

Он прикасался к флейте.Ладонью шляпу трогал —и в воздухе плясалосоцветие колец.И лента превращаласьв цветущую дорогу,и шляпа – в трубадура,и флейта – во дворец.

Он говорил слепому:«Взгляни: в душе соседанадежда размыкаетусталости кольцо.И вишни зацветают.И нежность-непоседа,смущаясь, закрываетпередником лицо!»

Он вопрошал глухого:«Ты слышишь, плачет кто-то?Но гулок шум капели,и трубачи трубят,смеются громко дети,но там, за поворотом,тихонько плачет кто-то —и он зовет тебя!»

Он говорил дурнушке:«О, как же ты прелестна!Твой взгляд умён и кроток!Улыбка так мила!»И вмиг в неё влюблялся(доподлинно известно!)поэт. И эта паравек счастлива была.

А фокусник смеялся.Жонглировал умело.И в полутьме ареныпестрели города.И парус раздувался.И громко флейта пела,что долог путь к победе,но это – не беда!

И те, кто верил флейте(а было их немало!)ступали на тропинкуиз лунного луча.И, радостно волнуясь,тропинка уплывала.А фокусник бросал имцветы из-за плеча.

Он сам не раз пыталсяза быстрый луч схватиться.Но убегала тропкаиз-под неловких ног.Над ней его же флейталетела, будто птица.А он бежал. И падал.Но их догнать не мог…

Ах, путают всё деды!Ах, путают всё дети!Такого нарасскажут —не расхлебать вовек!Когда-то жил на свете,однажды жил на светене фокусник, а простохороший человек…

«Я иду по земле – и земля принимает мой шаг…»

Я иду по земле – и земля принимает мой шаг.И трава обтекает упрямые сильные ноги.И сорока (а может быть, ангел?) летит вдоль дороги.И русалки (а может быть, утки?) шумят в камышах.

Вот опасливый гном превратился в смешной мухомор.Схулиганничал леший, в разлапистый пень обратившись.Обернусь-ка и я незатейливой серою мышью,чтобы лучше вписаться в изменчивый вечный узор.

Переменчивость мира приемля, вступаю в игру.Я пророю ходы – и ручьями подземными стану.И однажды зимой приоткрыв заржавевшие ставни,ты увидишь цветущую яблоню вдруг поутру.

Я настигла тебя – ты захочешь коснуться струны.Схватишь ты карандаш – я тебе не даю удивиться:это мышь или строчка так быстро бежит по странице.Но меня дописав, ты постигнешь условья игры.

Ты теперь – камертон, по которому строится звуктех мелодий и песен, что сыграны будут другими.Ты отныне вольна изменять и обличье, и имя.Взмах крыла… Ну смелей! – размыкается будничный круг.

Пусть заносчивый всадник считает, что он направляетконя.Но бежит прихотливо, неся их обоих, Дорога —воплощённая прихоть моя ли, твоя или Бога…Получили мы мир, растворив в этом мире себя.

Поэма дороги

Мой дом – колдуньи сказочный клубок:тропинкой обернётся вдруг порог,дорогой удлинится коридор,жилищным нормам всем наперекор.

И – по земле покатится клубок,разматываясь сотнями дорог,петляя, убегая, а потомпространство вновь свернётся в точку – Дом.

Мой дом – колдуньи сказочный клубок.По странному какому-то законудорога в дом уводит прочь от дома.От близких и любимых – к незнакомымпо рельсам, вдаль бегущим от перрона,струясь вдоль полустанков полусонных.И дышит мир, как сказочный пирог!

«Погадаю! Погоди! Не совру, ей-Богу!Позади и впереди – дальняя дорога.Счастье голову кружит,не даёт печалиться.Позади любовь лежит,впереди любовь лежит,а дорога всё бежити – крестом кончается…»

Ведьма смотрит на меняи бормочет истово.С блузки сыплется, звеня,мелкий звон монистовый.«Эй, красавица, спляши!Цыган, струны трогай!»…Но мой путь вперёд лежит.Воля голову кружит.И дорога всё бежит,дальняя дорога…

В окне вагона жёлтая звездакачается сусальною игрушкой.Затылок ломит жёсткая подушка.А в тамбуре – накурено и душно.И мне всё это для чего-то нужно.И встречные грохочут поезда.

Привычный круг привычно разомкнуть —купить билет на право отступленья,прощания, прощенья и забвенья,на право пасть, вернувшись, на колени,и, вновь смыкая дней тугие звенья,в твои ладони голову уткнуть.

Пространство странствий вновь сверну в клубок.Нажму я звонко на дверной звонок.И, радость возвращенья не тая,с порога громко крикну: «Это я!»И – встрепенётся полусонный дом,задышит и заходит ходуном.И – из ожившей полуночной тьмыв ответ услышу: «Здравствуй! Это мы!»

И в комнатах, уставших от затишья,заплещется весёлый гул дорог,забьёт родник, и соловей засвищет,и среди грузных лоз и пьяных вишенразляжется лукавый Бахус-бог.

И в коридоре, стенами стеснённом,вдруг разольётся вольный океан.И не сквозняк, а пряные муссонызадуют прямо в комнаты с балкона,тревожа ароматом дальних стран.

Я, как в праздник, столы нерасчётливо-пышно накрою,обживая опять без меня стосковавшийся дом.И друзей созову. На любовь своё сердце настрою.А иначе зачем на земле этой вечной живём?!

Я схитрю – это бард за меня вам споёт, по-московскистесняясьпо-кавказски красивых, из сердца исторгнутых слов.И бокалы начнут свой звенящий торжественный танец.И начнётся застолье, где царствовать будет – Любовь.

«Мы станем говорить друг другу комплименты,ведь это всё любви прекрасные моменты…Мы будем жить, во всём друг другу потакая…тем более, что жизнь – короткая такая…»

Короткая! А значит, поспешимраздвинуть Богом данные пределы.Посредством книг. И собственной души.И разума. И стTоящего дела.

Объять весь мир, волнуясь и любя.И в детях, и в друзьях своих продлиться.И в зеркале увидеть – не себя! —своих любимых значимые лица.

…Мгновений брызги грудь мне холодят.Но ветер в парусах упругих свищет.Плывёт мой дом, как прочная ладья.И вечность мерно плещется о днище…

«Мне не надо к крыльцу подавать рысаков…»