На полынных полях - Борис Баделин

Борис Баделин

Зимняя охота на ангелов. Часть вторая. На полынных полях

…Тогда, если кто скажет вам:

вот, здесь Христос, или там,

– не верьте,

Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных.

Вот,

Я наперед сказал вам.

Итак, если скажут вам:

"вот,

Он в пустыне ", – не выходите;

"вот,

Он в потаенных комнатах ", – не верьте…

Светлой памяти Виталия Васильевича Фролова, русского офицера, моего наставника и друга.

Предисловие

В Центральном разведывательном управлении США работали весьма эффективные специалисты. В Комитете государственной безопасности СССР люди тоже – не щи лаптем хлебали…

Вот на этом правда повествования заканчивается, а дальше – полный произвол автора и его выдумки на темы известных и неизвестных, реальных и нереальных событий. Любые совпадения – случайны!

…Великие пакости, которые устраивали друг другу две могучих спецслужбы, иногда были истинными шедеврами мрачного человеческого интеллекта, как по замыслу, так и по исполнению.

Игра шла по всему миру, и в этой игре для обеих сторон не было этически или юридически непригодных средств. Да и вообще – для тайных войн никто и никогда не устанавливал законов и правил, и никто не подписывал никаких конвенций.

Однажды интересы противоборствующих мировых держав столкнулись в Афганистане.

Одни пришли туда с бескорыстной помощью в строительстве социализма, а другие столь же бескорыстно предлагали афганцам истинную западную демократию.

Афганским же пастухам было одинаково наплевать как на социализм шурави, так и на демократические ценности янки. Они были далеки от всей этой глупости и жили сообразно своим древним законам и обычаям.

Но на беду афганцев, в их долинах испокон веков рос особенный мак.

В древние времена причастные тайнам дервиши употребляли загустевший сок этого мака, чтобы ходить в тонкий мир, говорить там с духами предков и передавать живым их волю.

В новое время люди, почему-то объявившие себя цивилизованными, стали превращать маковый сок в глобальный стратегический продукт – героин, который в их ценностях поставлен в самый высокий и кровавый ряд вместе с золотом и нефтью.

И одного этого уже достаточно, чтобы Афганистан был обречён на бессмысленную для живущих здесь людей войну. Их держат в темноте и нищете, между их племенами и кланами искусно подогреваются распри, а их государству не дозволяют иметь устойчивой власти, способной взять под контроль, а тем более – остановить производство героина…

Мы из Афганистана ушли.

К этому времени воспетый в гимне «союз нерушимый республик свободных» был уже на грани развала, а в его столице всё больше нарастала болезненная эйфория политических перемен.

На телевизионных экранах с утра до поздней ночи состязались в словоблудии демократически избранные депутаты. У трибуны Верховного Совета всегда стояла вереница жаждущих слова ораторов, и порой было даже заметно, как они нервничали и приплясывали от нетерпения, словно в очереди по известной нужде.

Самовлюблённые болтуны и циничные аферисты яростно ниспровергали всё, что обыкновенным людям до сих пор казалось, если уж не святым – то хотя бы незыблемым. Честные и разумные голоса безнадёжно тонули в истерическом хоре разномастных обличителей и ниспровергателей.

Старые газеты, которые раньше жили на приличном содержании у коммунистической партии и ходили в строго застёгнутом идеологическом платье, теперь фривольно распускали пуговицы, поддёргивали подолы, подмигивали и кокетничали направо и налево, чтобы не умереть от безденежья.

Только что рождённая, новая, и будто бы независимая, пресса – та сразу одевалась в пёстрые, откровенно блядские наряды, и даже не скрывала, что за деньги готова на всё.

Народ традиционно безмолвствовал…

И вот – свершилось: в пылу перестройки подломили опорные конструкции, и самое большое государство планеты развалилось.

В столице объявился новый Сусанин. Он, пьяный, взобрался на танк, широким – на полгоризонта – взмахом руки указал России дорогу к процветанию и запел что-то неслыханное и невнятное об истинной свободе и настоящей демократии.

Тут же, словно по команде, из окрестных подворотен, толкаясь и кусая передних за спины, к нему выскочили многочисленные мастера подпевки и подтанцовки – азартно завихляли бёдрами туда-сюда, якобы наглядно изображая радостную поступь народа к новой свободной и сытой жизни.

Потом люди, конечно, сообразили, что на самом деле означали эти телодвижения, но было поздно.

К власти нахрапом прорвались политические сутенёры, которые деловито вывели Россию на мировую панель и стали предлагать её попользовать любому, кто положит деньги на их личные зарубежные счета…

Жёлтым утром в самом начале осени 1994 года одинокий мужчина лет сорока в сером костюме сидел в кафе на Арбате и листал газету над чашкой с остывающим кофе.

Заведение уже претендовало на элитарность – отсекало простую публику умопомрачительными ценами.

В лице мужчины не было ничего примечательного, во всяком случае, с первого взгляда оно не запоминалось. Зато в его плечах и фигуре, в скупых движениях присутствовало нечто, отчего две девицы, болтавшие за угловым столиком поодаль, неосознанно волновались и постреливали в незнакомца томными взорами.

Пытаясь привлечь внимание, они то и дело поправляли что-то в причёсках, грациозно меняли позы, чтобы выгоднее обозначить свои округлости.

К разочарованию девиц, мужчина даже ни разу не посмотрел в их сторону, а спустя полчаса и вовсе поднялся и, слегка прихрамывая, вышел на улицу.

У древнего Арбата всегда была своя мистика. На углу Староконюшенного переулка на перевёрнутом ящике из-под «Пепси» сидел с гитарой некто сильно бородатый в чёрной широкополой шляпе и пел хриплым голосом для небольшой кучки слушателей. В жестяной банке у ног музыканта тосковала кучка мелочи с парой скомканных бумажных купюр.

Человек из кафе, проходя мимо, успел уловить несколько слов, и ему показалось странным и удивительным, насколько точно легли эти слова на его настроение именно в данный момент:

«Магнитные бури, берег потерян,Ветер над морем жёлт,А компас, которому курс доверен,Не видит пути и лжёт…»

Человек невольно приостановился и даже обернулся, надеясь услышать продолжение песни, но она оборвалась, а её исполнитель высыпал из банки в ладонь свой невеликий гонорар и встал. Кто-то слушателей несколько раз хлопнул в ладоши – концерт завершился.

По всей улице торговали картинами, рябило в глазах от ярких матрёшек и прочего мелкого сувенирного хлама, явно предназначенного для иностранцев.

Пройдя ещё немного в сторону Смоленской площади, мужчина в сером костюме задержался у прилавка, где была выложена военная атрибутика: эмблемы, кокарды, нашивки, значки и прочая блестящая мелочь.

Вертевшийся поблизости блудоглазый тип тут же тронул его за рукав:

– Орденами интересуетесь?

Мужчина вопросительно вскинул брови.

Блудоглазый оглянулся по сторонам и вытащил из сумки прямоугольный футляр из-под очков. Когда он его раскрыл, на чёрной бархатке внутри багрово блеснули два ордена Красной звезды.

На лице мужчины вроде бы ничего и не отразилось, но торговец мгновенно захлопнул свой футляр и шустрой испуганной крысой шмыгнул в толпу.

Человек в сером костюме помрачнел и медленно пошёл дальше. Ему не было нужды покупать ордена, ему просто стало больно и мерзко, словно на этой несусветной барахолке, в которую превратилась в эти дни страна, продавали и его самого, и ещё многих и многих людей, для кого цвет солдатского ордена был цветом реально пролитой крови…

Уже в гостиничном номере из выпуска дневных теленовостей человек узнал, что утром на одном из подмосковных просёлков в изрешечённой автоматными очередями машине обнаружены трупы отставного генерала КГБ и его водителя.

Ещё до того, как прозвучала фамилия генерала, человек понял, почему не состоялась сегодня его встреча в кафе на Арбате.

Всё складывалось очень скверно, до невозможности скверно.

Пока генерал был жив, он один мог подтвердить, что подчинённая ему специальная группа офицеров действовала по приказу и в интересах государства, а иначе человек в сером костюме и его товарищи автоматически превращались в опасных международных преступников…

Часть первая

Глава 1

Игорь Болотников имел боевые ордена, количество которых почти совпадало с числом шрамов на его теле, хотя шрамов было больше.

Но, как орденов Болотникова, так и шрамов его почти никто не видел, исключая тех, конечно, кто награды вручал, а раны лечил…