Адриан Моул и оружие массового поражения - Сью Таунсенд

Сью Таунсенд

Адриан Моул и оружие массового поражения

Эта книга посвящается памяти

Джона Джемса Алана Балла,

Морин Памелы Бродуэй

и Джайлса Гордона

А также замечательным девчонкам

Финли Таунсенд,

Иссабель Картер,

Джессике Стаффорд

и Мейле Таунсенд

со всей моей любовью

Хочу поблагодарить моего мужа

Колина Бродуэя

за любовь, терпение и практическую помощь,

которую он оказывал мне во время работы над этой книгой.

2002 год

October

Лично и строго секретно

Достопочтенному Тони Блэру,

члену парламента,

королевскому адвокату

Даунинг-стрит, 10,

Уайтхолл

Лондон SW1A

Лестершир

Глициниевая аллея

Эшби-де-ла-Зух

29 сентября 2002 г.

Достопочтенный мистер Блэр!

Возможно, Вы меня помните – мы встречались в 1999 году на приеме в палате общин, где чествовали тружеников норвежской кожевенной промышленности. Нас познакомила Пандора Брейтуэйт, ныне помощник министра по вопросам возрождения Браунфилда, и у нас с Вами состоялась краткая беседа о Би-би-си, в ходе каковой я высказал мнение, что данная корпорация ведет себя по отношению к провинциальным драматургам просто возмутительно. К сожалению, договорить мы не успели, Вас вызвали на другой конец зала по какому-то спешному делу.

Пишу, чтобы поблагодарить за предупреждение о неминуемой угрозе острову Кипр со стороны Саддама Хусейна, который обзавелся оружием массового поражения.

На первую неделю ноября я забронировал номер в гостинице «Афина» в кипрском Пафосе для себя и моего старшего сына, общей стоимостью 571 фунт, и это, прошу заметить, без учета аэропортовых сборов. Мой личный тур-консультант Джонни Бонд из компании «Закат Лимитед» потребовал залог в размере 57,10 фунта, каковой я и выплатил ему 23 сентября сего года. Вообразите, мистер Блэр, мою тревогу, когда на следующий день я включил телевизор и услышал Вашу речь в палате общин о том, что Хусейн со своим оружием массового поражения способен за каких-нибудь сорок пять минут стереть Кипр с лица земли!

Я немедленно позвонил Джонни Бонду и отменил бронь. (Ведь валяясь на пляже, я рискую пропустить предупреждение Министерства иностранных дел об эвакуации, на которую отводится всего-навсего 45 минут.)

Но беда в том, мистер Блэр, что «Закат Лимитед» отказывается вернуть мне залог, если я не представлю им справку о том, что

а) Саддам Хусейн располагает запасом оружия массового поражения;

б) Саддам Хусейн может развернуть его в течение сорока пяти минут и

в) это оружие способно поразить остров Кипр.

Этот Джонни Бонд, который, как сообщили его коллеги, вчера «отсутствовал на рабочем месте» (подозреваю, что он участвовал в марше «Остановить войну»), посмел усомниться в правдивости Ваших слов, произнесенных в палате общин!

Не могли бы Вы прислать собственноручную записку с подтверждением существующей угрозы Кипру, дабы я передал ее Джонни Бонду и вернул залог в сумме 57,10 фунта? Я не могу позволить себе разбрасываться такими деньгами.

Остаюсь искренне Ваш, сэр,

Адриан Моул.

P. S. И вот еще, спросите, пожалуйста, у Вашей супруги Шери, не согласится ли она выступить на литературном обеде группы художественного письма Лестершира и Ратленда 23 декабря сего года. Уилл Селф,[1] по правде говоря, отказал нам наотрез. Мы не выплачиваем гонорар и не компенсируем расходы, но уверен, общение с нашей группой покажется Вашей супруге очень живым и стимулирующим.

А Вам, мистер Блэр, желаю – так держать!

Сегодня осматривал чердачную квартиру на старом аккумуляторном заводе в районе Крысиной верфи. Риелтор Марк У’Блюдок сказал, что жилье, расположенное вдоль канала, буквально расхватывается людьми, наживающимися на сдаче внаем. Место отличное – от книжного магазина, где я работаю, пять минут ходу по дорожке вдоль канала. На чердаке имеется одна огромная комната и санузел со стенами из стеклоблоков.

Когда Марк У'Блюдок удалился отлить, его расплывчатый силуэт непристойно просвечивал сквозь стекло. Если куплю эту квартиру, то первым делом попрошу маму сшить занавески.

Я вышел на балкон, сооруженный из стальных арматурин и проволочной сетки, чтобы оценить окрестные виды. Внизу простирался канал, сверкая в лучах осеннего солнца. Мимо проскользила стая лебедей, затем прохлопала крылами серая птаха, а потом из-под моста выскочила лодка. Когда судно поравнялось с балконом, бородач с седым неопрятным хвостиком на затылке помахал рукой и крикнул:

– Чудный денек, а!

На дне лодки копошилась его жена – похоже, мыла посуду. Она меня видела, но рукой не помахала.

Марк У’Блюдок тактично не мешал мне пропитываться атмосферой места. Но вскоре не утерпел и указал на пару аутентичных мелочей: подлинные пятна от кислоты на половицах и крючья, на которых во время войны висели шторы затемнения.

Я поинтересовался, что происходит с соседним зданием, которое стоит в лесах.

– По-моему, перестраивают под гостиницу, – ответил он.

А затем принялся рассказывать, что Эрик Шифт, мультимиллионер, сколотивший состояние на металлоломе, и собственник моего будущего обиталища, скупил всю Крысиную верфь в надежде превратить ее в лестерский аналог парижского Левого берега.

Я признался Марку, что всегда хотел побаловаться акварелью.

Тот кивнул: «Прекрасно», но у меня сложилось впечатление, что он понятия не имеет, о чем это я.

С тоской оглядев пустое пространство и абсолютно белые стены, Марк сказал:

– Вот в таком месте я хотел бы жить, но у меня трое малолеток и жена, помешанная на огороде.

Я ему посочувствовал и рассказал, что до недавнего времени полный рабочий день трудился родителем двух мальчиков, но теперь о семнадцатилетнем Гленне заботятся Британские вооруженные силы, а девятилетний Уильям уехал к матери в Нигерию.

У’Блюдок завистливо глянул на меня:

– Такой молодой, а уже сбагрил двух оглоедов.

Я возразил на это, что в мои тридцать четыре с половиной года пора наконец заняться самим собой.

После того как У’Блюдок продемонстрировал разделочный стол и дощечку для резки сыра из цельного гранита, я согласился приобрести квартиру.

Перед уходом я еще раз вышел на балкон, чтобы бросить последний взгляд на пейзаж. Солнце медленно сползало за многоэтажную автостоянку По дорожке на противоположной стороне канала трусила лиса с пакетом из магазина «Теско» в зубах. Коричневое млекопитающее (вероятно, водяная крыса) соскользнуло в воду и растворилось в золотистой дали. Прямо передо мной величественно колыхались лебеди. Самый большой лебедь посмотрел мне прямо в глаза, словно говоря: «Добро пожаловать в новый дом, Адриан».

10 вечера

Приглушил радио на кухне и сообщил родителям, что при первой же возможности освобожу гостевую комнату и переберусь в живописный лофт на старой аккумуляторной фабрике у Крысиной верфи в Лестере.

Мама не сумела скрыть восторга, услыхав новость.

Отец хмыкнул:

– Старая аккумуляторная фабрика? Твой дед там когда-то работал, но ему пришлось уволиться, когда его покусала крыса и началось заражение крови. Мы думали, ему ногу отчекрыжат.

А мама добавила:

– Крысиная верфь? Это не там собираются открыть ночлежку?

– Тебя неправильно информировали, – сказал я. – Вся эта территория преобразуется в лестерский культурный центр.

Когда я спросил у мамы, не сошьет ли она занавески для моего нового туалета из стеклоблоков, она саркастически ответила:

– Извини, но, похоже, ты меня с кем-то путаешь. Когда это у меня в доме водились нитка с иголкой?

Ровно в семь отец увеличил громкость и мы послушали новости. Британских военачальников волновал вопрос, какова будет их роль, если Британия вступит в войну с Ираком. Биржевые индексы опять упали.

Отец со стуком уронил голову на стол и простонал:

– Убью этого мерзавца из банка, который уговорил меня вложить пенсию в фонд «Вечная молодость».

Когда зазвучала тема «Арчеров»,[2] родители разом потянулись к сигаретам, закурили и, приоткрыв рты, принялись внимать этой сельскохозяйственной мыльной опере. Они теперь все делают вместе, в который раз пытаясь спасти свой брак.

Мама и папа – пожилые осколки демографического взрыва, соответственно пятидесяти девяти и шестидесяти двух лет от роду. Я все жду, когда они наконец признают свой возраст и оденутся, как подобает приличным старикам. Сплю и вижу их в бежевых полупальто, кримпленовых брюках и – маму, разумеется, – с седым перманентом, похожим на цветную капусту. Но они упорно продолжают втискиваться в линялые джинсы и черные кожаные косухи.