Новый год по распродаже - Евгения Ивановна Хамуляк

Евгения Хамуляк

Новый год по распродаже

Посвящается всем соотечественникам, по воле судеб застрявших на чужбине.

Её звали Анной. Cлава Богу, не Светланой, Александрой, Евгенией или Варварой. С этими именами в Испании можно было легко попасть в неприятную для любой уважающей себя женщины ситуацию.

Например, всю жизнь вместо звучного Светлана слышать в спину или лицо престранное Эсветлана. Испанский язык не мог выговорить букву С без буквы Э. Вот так вот!

Александрой не назвали бы никогда, в крайнем случае, пришлось бы отзываться на Алехандру. Также приходилось быть аккуратнее с уменьшительно-ласкательными типа короткого и дружественного Саша. Буква «С» не выходила как следует и получалось мутное «Шаша», означавшее нечто неприличное.

Евгения, такое благородное во всех языках имя, переводимое на испанский, звучало страшно для славянского уха: мерещилось нечто непотребное – Эухения. Хотя Анна иногда чувствовала себя Эухенией от некоторых испанских выкрутасов.

Имя Варвара само по себе было плохим, ибо всех славян, включая людей с Востока, а заодно и с Севера Евразии, называли барбарами или варварами.

Но несмотря на подобные мелкие шероховатости Анне всё равно нравилось жить в Испании. В своём родном Замухранске, как она называла город-герой Орёл, ей даже с таким прекрасным именем не светило того уважения, что оказывали ей здесь. Ибо на родине имелись Анны и покраше, и поумнее. Поэтому оперившись девушка сразу же решила сбежать из родных краев, и чем дальше, тем лучше.

Со школьных классов Аня взялась за иностранные языки с бульдожьей хваткой. Когда выбор встал между холодными зажиточными странами и жаркими, но бедными, Аня выбрала море, солнце и загорелых оборванцев-гринго. И не прогадала. Уже в аэропорту, куда она приехала в первый раз по обмену, как лучшая ученица потока, ей в след кричали звучное «гуапа!». Красотка! Хотя Анна знала, что это неправда.

Во-первых, уже в десятом классе Аня вымахала и стала ростом чуть выше среднего. Для Орла, в принципе, это нормально. Мужики средней полосы все ходили сплошь высокими. Но в Испании, чёрт знает, Мамай или испанка выкосили всех гулливеров. Местные женихи в лучшем случае шли вровень с нею или как братья меньшие – ниже на целую голову.

Во-вторых, Ане досталась нескладная фигура: чуть косолапые ноги от папы, круглая пятая точка с галифе от мамы, у которой в роду числились комиссары Красной Армии. Правда, имелись и достоинства: большая грудь от бабушки, но переходившая в тонкую гусиную шею дедушки, которого в семье прозвали Гусём.

Белым ясным ликом женщина тоже не могла похвастаться: маленькие глазки и длинный нос навеивали разные мыслишки о том, что прародители не только в Орловской губернии сиднем сиживали. К этому пакету женской красоты уровня «эконом», так Анна прозвала свой типаж, прикладывались ум, стойкий характер, великолепное чувство юмора и неувядающий оптимизм. Люди называли подобные качества харизмой или обаятельностью.

Ну а к 40 годам совместного существования с этим типажом, Анна научилась грамотно подбирать макияж и одежду, хорошо маскирующие косолапие и прочие шероховатости внешности так, что её и в самом деле стали считать весьма привлекательной особой особенно на фоне местных дам, сплошь и рядом похожих на породистых лошадей.

Анна была уже дважды замужем, воспитывала двух дочерей Изабеллу и Анну-Марию от испанских мужей, которые платили неплохие алименты, но предпочитала продолжать работать, заделавшись не только русской красоткой, но и уважаемым человеком среди местной и иностранной публики – официальным, сертифицированным переводчиком областного суда.

Платили хорошо. Работа Анне нравилась. Куча знакомств, постоянные предложения на подработку, движуха и суета, благодаря которым не было времени смотреть в прошлое, сильно заморачиваться настоящим и страшиться будущего.

Работа спасала в тяжёлые моменты жизни, один из которых наступил как раз в канун Нового года.

Анна никогда не жалела, что уехала из России. И никогда не жалела о зароке: не скрещивать гены с сородичами. Уж если быть гуапой – то уж по гроб! Но были у местных кавалеров недостатки, от которых, порой, приходилось выть на луну и вспоминать Иванов, Матвеев, Леш, Никит и Колянов, наших ребят, которые никогда б не опустились до того, чтоб делить кошельки, скрупулезно на калькуляторе высчитывая, кто сколько должен заплатить за еду в ресторане. Анну подобные демократические нормы страшно раздражали, и за много лет проживания в Испании она так и не смогла привыкнуть к своей «свободе».

Но женщина нашла управу на своих кавалеров в местных судах, где работала переводчиком и зналась со всеми судьями, адвокатами, юристами и секретарями. После долгих сложных заседаний они, словно большая семья, отправлялись в местный бар попить пивка и спустить пары. Поэтому компетентные органы ей посоветовали жмотство, скупердяйство и неблагородство со стороны бывших мужей, считавших каждую копейку, выделяемую на обеспечение дочерей, вывести на чистую воду строгих законов, следивших многоликим взором за всеми через налоговую.

И если с бывшими жадинами вопрос был улажен, сюрприз прилетел от очередного жениха по имени Антонио. К слову, надо отметить, что "женихами' назывались все кавалеры, с которыми осуществлялось любое сожительство, не доводящее до венца. Жениться в Испании было очень дорогим удовольствием.

С Антонио Анна "проженихалась", то есть просожительствовала олин год и пять месяцев и успела два раза расстаться с ним за этот срок. Сначала из-за интенсивного присутствия матери жениха Кармен в её личной жизни. После долгих разговоров, скандалов, выяснений Антонио к своим 48 годам решился-таки покинуть материнский дом, переехав к Анне в трехкомнатную квартиру. Вторая причина – скупердяйство. В тот раз Анна решила пойти навстречу испанскому менталитету, понимая, что является иммигранткой и не может просить от местных аборигенов того, чего бы обязательно просила от Иванов, Лёш, Владиков, Вась в своей стороне. Женщина сухо и практично решила вопрос с неромантичным моментом в отношениях с Антонио, не умевшего делать подарки, впредь прося приносить подарок деньгами.

Но милый решил наступить на старые грабли и принёс в канун Католического Рождества, самого сакральныюого праздника для испанцев, подарок, а не конверт.

Анна с опаской потянулась к праздничной коробке одного из самых уважаемых местных брендов одежды. Логотип вселял надежду. Но зная своего суженого как облупленного, на сердце все же ныли кошки.

Кошки не обманули.

Внутри такой красивой упаковки лежал купальник из колкого мохера с начёсом цвета подвядших осенних листьев, "странное существо", похожее на выпотрошенную кошку – как раз на ту, что ныла на сердце. Но это