Стихотворения из сб. "Эллинские поэты" - Анакреонт

Анакреонт

СТИХОТВОРЕНИЯ

ИЗ ГИМНА АРТЕМИДЕ

Пред тобой, русокудраяАртемида, дочь Зевсова,Ланебойца, зверей гроза,Я колени склоняю.О явись и веселый взорБрось на град у Лефея вод,[1]Где живут люди мощные,Брось и радуйся:ты царишь Над людьми веледушными!

ИЗ ГИМНА ДИОНИСУ

Ты, с кем Эрос властительный,Афродита в багрянце,Синеокие нимфыСообща забавляютсяНа вершинах высоких гор,На коленях молю тебя:Появись и прими моюБлагосклонно молитву.Будь хорошим советникомКлеобулу! Любовь моюНе презри, о великий царь,Дионис многославный!

Свежую зелень петрушки в душистый венок заплетая,Мы посвятим Дионису сегодняшний радостный праздник.

Весьма многошумногоТебя, Диониса…

В золотой своей одежде, дева пышнокудрая,Старика, меня, услышь ты…[2]

Пышноволосые дочери Зевса непринужденно плясали.

О СЕБЕ САМОМ

Я ненавижу всехТех, кто заботы дня, тягость трудов своихВ душах лелеют. Тебя, кажется мне, Мегист,Жизнь без тревог вести я научил сполна.

Сединой виски покрылись, голова вся побелела,Свежесть юности умчалась, зубы старческие слабы.Жизнью сладостной недолго наслаждаться мне осталось.Потому-то я и плачу — Тартар мысль мою пугает![3]Ведь ужасна глубь Аида — тяжело в нее спускаться.Кто сошел туда — готово: для него уж нет возврата.

Вот уже седые нити, примешавшись,В черных вьются волосах.

Отупели мои мысли…

И ты меня развратникомПеред соседями срамишь!

Умереть мне было б лучше, ибо нет другогоИзбавленья от несчастий, что со мной случились.

ПИРШЕСТВА

Принеси мне чашу, отрок, — осушу ее я разом!Ты воды ковшей с десяток в чашу влей, пять — хмельной браги,[4]И тогда, объятый Вакхом, Вакха я прославлю чинно.Ведь пирушку мы наладим не по-скифски: не допустимМы ни гомона, ни криков, но под звуки дивной песниОтпивать из чаши будем.

По три венка на пирующих было:По два из роз, а одинВенок навкратидский.[5]

СплелиИз лотоса венки, на грудь надели и на шею.

Носит вино бронзовоцветное,Полною кружкой его наливая,Мальчик-прислужник.

…И не греми, как вал морской,А Гастродору шумномуОбильно кубок наливайИ пей ты с ним во здравие.[6]

Снова меня не хочешь пьяным домой отправить?

Тот мне не люб, кто в гостях, пируя за полным кратером,Речь заведет о вражде, о многослезной войне.Тот мне любезен, кто Муз и дары золотой АфродитыВспомнит на радость гостям, полня весельем весь дом.

ЛЮБОВЬ

Ввысь на ОлимпЯ возношусьНа быстролетных крыльях.Нужен Эрот:Мне на любовьЮность ответить не хочет.Но, увидав,Что у меняВся борода поседела,Сразу ЭротПрочь отлетелНа золотистых крыльях.

Дрался, как лев, в кулачном бою.Можно теперь мне передохнутьЯ благодарен сердцем за то,Что от Эрота смог убежать,Спасся Дионис ныне от путТяжких, что Афродита плела.Пусть принесут в кувшинах вина,Влаги бурлящей пусть принесут…

…бросился вновь со скалы ЛевкадскойИ безвольно ношусь в волнах седых, пьяный от жаркой страсти.[7]

Во тьмеНад скалой ношусь подводной.

Дай воды, вина дай, мальчик,Нам подай венков душистых,Поскорей беги — охотаПобороться мне с Эротом.

Как кузнец молотом, вновь Эрот по мне ударил,А потом бросил меня он в ледяную воду.

Бред внушать нам, смятеньем мучитьДля Эрота — что в бабки играть.

Люблю опять и не люблю,И без ума, и в разуме.

Говорят, в любви хороша справедливость.

Пусть против воли твоей, а все ж я останусь с тобою.

Кобылица молодая, бег стремя неукротимый,На меня зачем косишься? Или мнишь: я — не ездок?Подожди, пора настанет, удила я вмиг накину,И, узде моей послушна, ты мне мету обогнешь.А пока в лугах, на воле ты резвишься и играешь:Знать, еще ты не напала на лихого ездока![8]

Пирожком я позавтракал, отломивши кусочек,Выпил кружку вина — и вот за пектиду берусь я,[9]Чтобы нежные песни петь нежной девушке милой.

Бросил шар свой пурпуровыйЗлатовласый Эрот в меняИ зовет позабавитьсяС девой пестрообутой.Но, смеяся презрительноНад седой головой моей,Лесбиянка прекраснаяНа другого глазеет.

С болью думаю о том я,Что краса и гордость женщинВсе одно лишь повторяетИ клянет свою судьбу:«Мать, всего бы лучше было,Если б ты со скал прибрежных,Горемычную, столкнулаВ волны синие меня!»

[…иль чуждаешься]Незнакомца ты сердцем своим?Всех вокруг дев ты прекраснее.В доме своем лелеет тебяРазмышлением крепкая мать,На лугу вволю пасешься ты,Там, где Киприда в нежной травеГиацинты взрастив, лошадейПод ярмо шлет, всем желанное.Если бы ты, вспугнув горожан,Средь шумливой промчалась толпы,Всколебав разом сердца их вдруг,Как Гермотима, всех до себя…[10]

С ланью грудною, извилисторогою, мать потерявшеюВ темном лесу, боязливо дрожащая девушка схожа.

Мила ты к гостям; дай же и мне, жаждущему, напиться.[11]

Я потускнела вся, стала как плод перезрелый,Виною — безумье твое.[12]

Что же ты мчишься,С душой, как сиринга,[13] полой,Груди свои миррой намазав?

На берег я из реки выхожу, блеском сияя светлым.[14]

Сбросила хитон, как у дорийцев…[15]

Бегу я от нее, как будто я кукушка.

Заботишься одна о слишком многих ты.

Сплетясь бедром к бедру.

Не мою деву нежную…

Мальчик с видом девическим,Просьб моих ты не слушаешьИ не знаешь, что душу тыНа вожжах мою держишь.

…Тех кудрей, что так чудесноОттеняли нежный стан.Но теперь — совсем ты лысый,А венец кудрей роскошныйБрошен мерзкими рукамиИ валяется в пыли.Грубо срезан он железомБеспощадным, я ж страдаюОт тоски. Что будем делать?Фракия ушла от нас![16]

Гривою тряся фракийской…

Ты остриг красу безупречную нежных волос…

Клеобула, Клеобула я люблю,К Клеобулу я как бешеный лечу,Клеобула я глазами проглочу.

Пифомандр меня снова сразилЛюбовью, хоть я от Эрота спасался.

В двадцать струн на магадисе,[17]Левкаспид, пою твоей юности цвет.

Кто это, к юношамМилым взор обратив, всем существом флейт полузвук ловит?[18]

О ты, трижды вспаханный, Смердис!..

Я б хотел сойтись с тобою: ты имеешь нрав приятный…

Ты же был ко мне непреклонен.

Ибо мальчики за речи полюбить меня могли бы:Я приятно петь умею, говорить могу приятно.

…но стройность бедерПокажи своих, о друг мой!

И спальня — не женился он, а замуж вышел в спальне той.

Варварскую речь смягчи ты, Зевс, его.

ВОИНСКИЕ МОТИВЫ