Спустя десять лет, или О взрывах домов в Москве - Юлия Латынина

Юлия Латынина

Спустя десять лет, или О взрывах домов в Москве

Взрывы домов в сентябре 1999 года — 4 сентября в Буйнакске, 8-го — в Москве на Гурьянова, 13-го — в Москве на Каширке, 16-го — в Волгодонске — унесли 307 жизней. В этом году одному из самых крупных терактов в мире исполнилось десять лет, и в отличие от годовщины грузинской войны официальный Кремль никак не отметил эту годовщину.

В Южной Осетии 8-10 августа 2008 г. погибли 162 человека. При взрывах 4-16 сентября погибло 307 человек; в Беслане 1 сентября 2004 погибло 334 человека, из них 186 детей. За неделю до Беслана, 24 августа, в воздухе взорвались два самолета ТУ-154 и ТУ-134 — погибло 90 человек.

Премьер России Владимир Путин, президент Дмитрий Медведев, глава МИДа Сергей Лавров и десятки прочих официальных лиц в годовщину войны с Грузией по многу раз пообещали помощь Южной Осетии и сурово осудили геноцид осетинского народа; никто из них не вспомнил ни о Каширке, ни о Беслане, ни о самолетах. Наше государство чтит память погибших граждан только тогда, когда они погибли на чужой территории.

При полном молчании власти либеральная оппозиция обсуждала только одну тему: тему причастности к взрывам ФСБ.

Масла в огонь подлила статья Скотта Андерсена «Владимир Путин — темное восхождение к власти», напечатанная в американском GQ и запрещенная к переводу в российском; в результате статья была мгновенно переведена, перепечатана и проанонсирована по всему Рунету, и даже те, кто обыкновенно не читает GQ, статью прочли или по крайней мере о ней знают.

Статья Скотта Андерсена почти дословно воспроизводит утверждения Михаила Трепашкина, бывшего сотрудника ФСБ РФ, отсидевшего за эту версию, и Александра Литвиненко, отравленного в Лондоне полонием. Она написана очень лихо и по вполне голливудским канонам — в ее центре героическая фигура бывшего офицера ФСБ и налоговой полиции Михаила Трепашкина, ищущего правду и не сломленного преследованием режима, но аргументы, которые в ней приводятся, вызывают некоторые вопросы.

Например, Скотт Андерсен, вслед за Михаилом Трепашкиным, утверждает, что чеченцы не взрывали домов, потому что им это было невыгодно. Знакомый аргумент: с таким же успехом можно утверждать, что Кремль не отравлял Литвиненко, потому что ему это невыгодно. И уж точно это не Кремль запретил статью Андерсена — ведь это ему невыгодно.

Или другой пример: Скотт Андерсен пишет, что «двое членов парламентской комисии по расследованию» взрывов были убиты. Это чрезвычайно грязный аргумент. Депутат Сергей Юшенков и депутат Юрий Щекочихин действительно были убиты: убийца Юшенкова, Коданев, сидит. Убийство Щекочихина, скорее всего, связано с делом «Трех китов». Но к взрывам домов их смерть вряд ли имеет отношение. Это типичный прием черного пиара: когда вы подкрепляете свою мысль формально справедливым, но по сути заведомо ложным утверждением. Статья, в которой используются такие приемы, возбуждает недоверие.

Итак, после терактов прошло десять. За это время появилась книга Литвиненко и Фельштинского «ФСБ взрывает Россию». За это время отравили полонием Литвиненко. За это время посадили Михаила Трепашкина. За это время произошло много событий, которые позволяют перечислить аргументы сторонников версии о взрывах домов Лубянкой; тем более что эти аргументы в почти неизменном виде кочуют из статьи в статью и из книги в книгу.

АРГУМЕНТ НОМЕР ОДИН: «Чеченцам это было невыгодно»

«Обычно очень легко найти мотив, — объяснят Трепашкин Андерсену, — или деньги, или ненависть, или ревность, но что привело чеченцев к этим терактам? Зачем хотели бы чеченцы спровоцировать российское государство, когда уже достигли всего, за что воевали?»

Здесь самое время напомнить хронологию лета 1999 года. 1 августа, за месяц с небольшим до взрывов домов, Басаев объявляет о введении шариатского правления в Дагестане. С 7 августа мелкие стычки превращаются в планомерную операцию по освобождению республики от неверных. 9 августа Шура назначает Басаева и Хаттаба временными командующими силами в Дагестане.

Басаев — исламский Че Гевара всегда был воином-интернационалистом. Он воевал в Абхазии, он вторгся в Дагестан, он устроил блестящую с военной точки зрения диверсию 22 июня 2004 года в Ингушетии и спустя год, 13 октября 2005 — бездарную диверсию в Кабарде. Кстати, карачаевцы как исполнители взрывов домов в Москве прекрасно вписывались в эту стратегию интернационального джихада.

Басаев и его союзники рассматривали независимую Чечню лишь как плацдарм для распространения джихада на весь Кавказ, подобно тому, как большевики рассматривали Советский Союз лишь как плацдарм для мировой революции. Все его действия — в Дагестане, Ингушетии, Кабарде, Беслане — исходили из логики фанатика, убежденного в победе джихада. Это была логика народовольца, убежденного, что стоит убить царя — и начнется революция. «Они считали, что Россия слаба, у них крышу снесло на ихнем джихаде», — говорили мне про Басаева и его сподвижников ваххабиты из села Новые Саситли.

Возможно, Басаев и Хаттаб и обождали бы с джихадом, но в 1999 году Чечня стояла на пороге гражданской войны между Масхадовым (то есть теми, кто сражался за свободу Чечни) и ваххабитами (то есть теми, кто сражался за ислам на Кавказе). У Басаева был выбор: либо сражаться с Масхадовым в братоубийственной гражданской войне — а чеченцы не любят убивать чеченцев, — либо обойти Масхадова с тыла, став имамом всего Кавказа и оставив светскому президенту Масхадову тень власти в Чечне.

Сотни молодых людей в это время стекались в учебные лагеря Хаттаба — кто от фанатизма, кто от любопытства, кто от безработицы. Целые районы в Дагестане — например, Чабанмахи и Карамахи, — объявляли себя зоной, где «действуют законы шариата». Власти республики заигрывали с ними: машину всемогущего мэра Махачкалы Саида Амирова чуть не каждую неделю видели на въезде в Чабанмахи. Российская власть предпочитала ничего не замечать, и премьер Степашин после визита в Чабанмахи объявил, что ваххабиты хорошие люди и играют в гольф.

Басаев возглавил «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» еще в апреле 1998 года, после учредительного съезда в Грозном. Басаеву рисовался «полет орла», как после триумфального возвращения Наполеона с Эльбы, пожар ислама, пожирающий Кавказ, едва он перейдет границу, толпы дагестанцев, стекающиеся под знамена имама Шамиля II-го, — однако этого не произошло.

Воинственные дагестанские бароны-разбойники, с которыми Шамиль не договорился («Он даже не предложил нам денег!» — жаловались мне), возмутились самоуправством чеченцев, а дагестанские союзники Шамиля (Надыр Хачилаев и Багаудин Дагестани), возможно, оскорбленные тем, что не им принадлежит первая роль в войне, отошли в сторону. Басаев вел себя нерешительно, опасаясь воевать против аварцев (ведь он рассчитывал с ними воевать против неверных), отступил, и 29 августа ободренные успехом федералы вместе с дагестанцами осадили Чабанмахи и Карамахи.

4 сентября, спустя пять дней, на воздух взлетел первый жилой дом в дагестанском Буйнакске. Боевики надеялись, что «русские испугаются и война в Дагестане прекратится», — как утверждает в своих показаниях в 2003 году Адам Деккушев.

Представляется, что любой человек, который расследует взрывы 4-16 сентября 1999 года, должен прежде всего — причем в значительно большем объеме, чем здесь, — рассказать о целях и методах исламских фундаменталистов, которые в апреле 1998 года создали «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», а в октябре 2007 года провозгласили «Имарат Кавказ».

Если расследователи считают исламский фундаментализм недостаточным объяснением, так и надо писать. «Да, в 1999 году на территории Чечни существовали лагеря Хаттаба, где молодежь со всего Кавказа учили молиться и взрывать, но мы считаем, что взрывали дома не выпускники этих лагерей, а ФСБ». «Да, федералы осадили Чабанмахи и Карамахи, но мы считаем, что дома взрывали не затем, чтобы федералы отстали от фундаменталистов, а чтобы привести Путина к власти».

К сожалению, в книге «ФСБ взрывает Россию» ничего не сказано об исламском фундаментализме, о призывах к освобождению мусульманского Кавказа от ига неверных, о тренировочных лагерях Хаттаба. Вместо этого со ссылкой на газету «Версия» рассказана история о том, как 3 июля 1999 года перед вторжением в Дагестан Басаев в Ницце встречался с Волошиным с целью дестабилизации Кавказа.

Из статьи того же Скотта Андерсена создается впечатление, что автор вообще не знает, что Басаев вторгался в Дагестан. «Зачем хотели бы чеченцы спровоцировать российское государство, когда уже достигли всего, за что воевали?» — спрашивает автор, умалчивая, что чеченцы, которые «достигли всего, за что воевали», вторглись в Дагестан за месяц до взрывов домов.