Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

Джо Аберкромби

«Прежде чем их повесят»

Четырем читателям — вы знаете, кто вы

ЧАСТЬ I

Мы должны прощать наших врагов,

Но не прежде, чем их повесят.

Великий уравнитель

Чертов туман. Застилает глаза, так что ничего не видишь дальше нескольких шагов. Лезет в уши, так что ничего не слышишь или не понимаешь, откуда идет звук. Забивает ноздри, так что ничего не чувствуешь, кроме влаги и испарений. Чертов туман! Сущее проклятие для разведчика.

Несколько дней назад они перешли Белую реку, оставили Север за спиной и оказались в Инглии. С тех пор Ищейка все время дергался. Еще бы — они шли вслепую по незнакомой земле, в самой гуще чужой войны. Парни тоже дергались. Ни один из них, за исключением Тридубы, раньше не покидал Север. Ну разве что Молчун — тот не рассказывал, где побывал.

Они миновали несколько выжженных ферм и деревню, где не встретили ни души. Большие квадратные дома, постройки Союза. Они видели следы, лошадиные и человеческие; множество следов, но ни единого живого человека. Однако Ищейка знал, что Бетод где-то рядом, что его солдаты разбрелись по стране в поисках новых жертв и новой добычи. Наверняка во все концы разослали лазутчиков. Если Ищейку или кого-то из парней поймают, пленник вернется в грязь, и смерть его не будет легкой и быстрой. Много крови, кровавые кресты, головы на пике и все такое прочее, как пить дать.

Если же они попадутся в руки союзников, то, скорей всего, тоже станут покойниками. Ведь идет война, а на войне люди не склонны к рассуждениям. Ищейка сильно сомневался, что кто-то станет тратить время на то, чтобы отличить дружественного северянина от враждебного. Жизнь до краев полна опасностей.

Это хоть кого заставит нервничать, а Ищейка и в лучшие времена не отличался спокойствием.

Поэтому проклятый туман был ему как соль на рану, если можно так выразиться.

Пока они крались в полумраке, Ищейке захотелось пить. Он пробрался сквозь мокрый кустарник в ту сторону, откуда доносилось журчание реки, и опустился на колени у кромки воды. Берег был илистый, сплошная тина и палая листва, но Ищейка решил, что это ерунда, — на нем уже столько грязи, что грязнее некуда. Зачерпнул воды в горсть и принялся пить. Здесь, внизу, не было деревьев и тянуло легким ветерком. Туман то наползал на минуту, то рассеивался. Тут Ищейка его и заметил.

Человек лежал на животе — ноги в воде, туловище на берегу. Какое-то время они глазели друг на друга, потрясенные и застигнутые врасплох. Из спины человека торчала длинная палка. Сломанное копье. Только увидев это копье, Ищейка понял, что перед ним мертвец.

Он выплюнул воду и пополз прочь, настороженно озираясь, чтобы убедиться, что никто не собирается воткнуть нож ему в спину. На вид покойнику было лет двадцать пять. Соломенного цвета волосы, бурая кровь на серых губах. Одет в утепленную куртку, раздувшуюся от влаги, какие обычно носят под кольчугой. Значит, боец. Должно быть, отстал от своего отряда и угодил во вражескую засаду. Парень, конечно же, был из союзников, но не особо отличался от Ищейки или любого другого — теперь, когда был мертв. Трупы вообще мало отличаются друг от друга.

— Великий уравнитель, — прошептал Ищейка себе под нос; у него было задумчивое настроение.

Так это называли горцы — в смысле, так они называли смерть. Она уравнивает все различия. Названные и ничтожества, южане и северяне — все в итоге попадают к ней, и она со всеми обходится одинаково.

Похоже, парень пролежал здесь не больше пары дней. Если так, то его убийца мог находиться где-то поблизости, и эта мысль обеспокоила Ищейку. Теперь туман казался ему полным звуков: может, там сотня притаившихся карлов, или это речка плещет о берег? Ищейка оставил труп лежать возле воды и нырнул в лес, перебегая от одного выступавшего из серой мглы ствола к другому.

Потом он едва не споткнулся о другое тело, наполовину погребенное под кучей листьев, — оно распростерлось на спине с раскинутыми руками. Миновал еще одного мертвеца с парой стрел в боку — тот стоял на коленях лицом в грязь, задницей кверху. В смерти нет никакого достоинства, это уж точно. Ищейка торопился, ему не терпелось вернуться к своим, рассказать им о том, что видел. Поскорее убраться подальше от этих трупов.

Разумеется, на своем веку он повидал их предостаточно, больше чем хотелось бы, однако ему всегда бывало не по себе рядом с мертвецами. Проще простого превратить живого человека в труп — Ищейка знал тысячи способов, — но после того, как дело сделано, обратного пути нет. Вот только что был человек со своими надеждами, мыслями и мечтами, имел друзей, семью, родные места — а в следующую минуту превратился в грязь. Ищейка стал вспоминать все переделки, в которых побывал, все битвы и стычки, в которых участвовал, и думать о своей удаче, позволившей ему выжить. О своей глупой удаче. О том, что удача может быстро закончиться.

Он уже почти бежал, забыв об осторожности и спотыкаясь в тумане, как неопытный мальчишка. Не выжидал, не принюхивался к ветру, не прислушивался к звукам. Названный вроде него, разведчик, исходивший Север вдоль и поперек, должен действовать осмотрительно, но нельзя быть все время наготове. Ищейка и не заметил, как все случилось.

Что-то ударило его в бок, и он упал лицом вперед. Ищейка тут же вскочил на ноги, но кто-то снова пинком вернул его на землю. Он боролся, но неизвестный оказался очень сильным. Через мгновение Ищейка уже лежал в грязи на спине, и виноват в этом был только он сам. Он сам, и эти трупы, и этот туман. Чья-то рука ухватила его за горло и стала душить.

— Гхх, — задыхался Ищейка.

Он цеплялся за руку душителя, понимая, что последний миг близится, что все его надежды возвращаются в грязь. Великий уравнитель наконец пришел и за ним…

Потом сжимавшие глотку пальцы ослабели.

— Ищейка, — проговорил голос над его ухом, — ты, что ли?

— Ыхх.

Рука отпустила горло, и Ищейка втянул в себя воздух. Он почувствовал, как кто-то тащит его вверх за куртку.

— Ищейка, дерьмо собачье! Я тебя чуть не прикончил!

Теперь он узнал этот голос. Он знал его очень хорошо.

— Черный Доу, мерзавец!

Ищейка был и зол на то, что его едва не задушили, и по-глупому счастлив оттого, что остался жив. Он слышал, как Доу смеется над ним: хриплый смех, словно ворона каркает.

— Ты в порядке?

— Меня встречали и поласковее, — просипел Ищейка, по-прежнему с трудом глотая воздух.

— Считай, повезло, я мог бы встретить тебя еще холоднее. Гораздо холоднее. Решил, что это один из Бетодовых лазутчиков. Я думал, ты ушел туда, вверх по долине.