Охота на ведьм - Вероника Иванова

Вероника Иванова

Охота на ведьм

Пролог

В потоке мгновений каждой человеческой жизни непременно найдется то самое, которое могло изменить и изменило судьбу раз и навсегда. Жаль, что это становится ясным, лишь когда упомянутое мгновение остается далеко в прошлом, и, оглядываясь назад, мы невольно говорим себе: нужно было поступить совсем иначе, тогда все сложилось бы счастливо и благополучно! А иногда, насколько бы суровыми и жестокими ни оказывались последствия прошлого выбора, понимаем, что ничего не хотели бы изменить…

Вечернее солнце, проливающее свой мягкий свет на кусты малины, делало и без того ароматную ягоду еще аппетитнее. По крайней мере, так казалось десятилетнему мальчику, уже несколько часов подряд скрывающемуся от родительского и куда более сурового сестринского присмотра в дальнем уголке просторного сада, там, где каменная ограда, наполовину осыпавшаяся, а наполовину разобранная проказливыми детьми, открывала беспрепятственный проход к лесу. Конечно, без сопровождения взрослых странствовать по лесным тропинкам не разрешалось, но разве юных сорванцов когда-либо удерживали запреты?

Впрочем, мальчик, чьи губы уже чуть ли не слипались от сладкой малины, не собирался нарушать родительские приказы. Правда, и просьбы выполнять не хотел, потому и забрался подальше в кусты, чтобы если найдут, то не сразу, а когда на исполнение хозяйственных дел сыщутся другие, менее удачливые домочадцы. Вон, есть же сестра, что старше его на шесть лет, пусть она и хлопочет!

Закат становился все краснее, обещая назавтра ветреный день, и вместе с заходом солнца на малинник опускалась прохлада. Не такая, чтобы можно было замерзнуть, но словно предупреждающая: пора отправляться домой, если не хочешь получить слишком сильный нагоняй. Мальчик вздохнул, отправил в рот последнюю горсть ягод, стряхнул с одежды обломки веточек и недовольно поморщился, обнаружив на штанах и рубашке темно-красные пятнышки. Если сестра увидит, то обо всем догадается, и вот тогда наказания не избежать. Идти к колодцу опасно, место людное, любопытных глаз много.

А что, если заглянуть в лес? Совсем ведь ненадолго, на минутку! Друзья по играм рассказывали про ручеек, бежавший недалеко от сада. Да и тихо сейчас, спокойно, даже волки близко к человеческому жилью не подходят, потому как лесной дичи в изобилии.

Мальчик решился. Перебрался через камни ограды, образовывавшие подобие ступенек, и прислушался. Точно, вода журчит. Оставалось только пойти на звук и всего через несколько минут оказаться у ручейка с прохладной и прозрачной водой, по которой, правда, иногда проплывали сосновые иглы и шишки.

Обратно мальчик возвращался торопливо, но все же не настолько, чтобы не остановиться и не оглядеться, когда звук шагов стал громче. И верно, кто-то еще шагал по лесным тропам, да не один. Шагал увесисто, не слишком быстро, зато явно знал, куда направляется. Мальчику очень не хотелось попадаться на глаза кому-то из взрослых, особенно теперь, когда до спасительной ограды оставалось всего ничего, поэтому он осторожно отступил в гущу кустов и затаил дыхание. А в следующее мгновение прикусил засунутые в рот пальцы, чтобы не закричать, потому что на тропинку выбрался мертвец.

Даже если никогда не видел ходячих трупов сам, хватит и чужих рассказов, чтобы узнать зомби, поднятого из могилы волей некроманта. Гниющая плоть, клочьями свисающая с костяка, бельма ничего не видящих глаз, кособокая походка. И очень острый нюх, способный уловить запах живого существа чуть ли не за милю. Мальчик вспомнил об этой самой главной особенности поднятых мертвецов, когда изъеденное гнилью лицо вдруг повернулось в сторону кустов, ставших прибежищем любителя малины. Вспомнил, прикусил пальцы еще сильнее и попятился назад.

К счастью, ветер, решивший не дожидаться завтрашнего утра, сбил запахи: зомби беспорядочно замотал головой, переминаясь с ноги на ногу, а потом, словно уловив аромат еще чьей-то плоти, уверенно зашагал прочь. Правда, прочь только лишь от кустов: тропа, на которую свернул ходячий труп, вела прямиком к саду, но это мальчик осознал намного позже, когда за одним зомби потянулись и другие. Наверное, их было не так уж и много, только ребенку показалось, что он видит перед собой целые полчища голодных убийц. Вот тогда-то и опустилась ночь. Первая ночь, темнота которой пугала по-настоящему.

Солнце все еще цеплялось за небосвод, не спеша исчезать за горизонтом, но перед глазами мальчика разливался мрак. Беззвездный. Беспросветный. Бездонный. Целое море.

Он не помнил, как смог дождаться, пока последний из мертвецов уйдет достаточно далеко. Не помнил, как бежал через лес, не зная, куда бежит, потому что ничего не видел. Не помнил, как ветки кустов, через которые продирался, рвали одежду и рассекали кожу царапинами. Не помнил, кто он и откуда. Не мог вспомнить ни одного слова, пока не вылетел на поляну, где жгли походный костер императорские гвардейцы, не остановился, пойманный в железные объятия одним из воинов, и не услышал строгого вопроса:

— Что случилось, парень?

Сначала мальчик молчал. Минуту или две. А потом ответил, запинаясь и захлебываясь воздухом:

— М-мертвяки. Т-там, в ле- в лесу.

Несколько лет спустя другого мальчика тоже настигла ночь. Правда, она была вполне обычной, той, что наступает сразу же после заката. Ночь, спустившаяся на столицу Империи.

В темноте нужно спать — так его учили наставники. Так говорила матушка, пока была жива. Или не говорила? Мальчик не мог вспомнить точно, кем была женщина, дарившая ему ласку и заботу. Слишком давно это было, слишком невозможным казалось теперь.

Дворец отходил ко сну медленно и неровно, но мальчик давно уже привык к шорохам, стукам и неясному гулу голосов, наполняющих слух вечером. Днем ко всему этому присоединялись трубы, бряцанье доспехов, звон колокольчиков, повизгивание собак, торопливое шарканье бесчисленных слуг, спешащих услужить то одному, то другому господину. А еще днем было никуда не скрыться от взглядов: льстивых, изучающих, ненавидящих, равнодушных, восторженных. Да и как не смотреть на юного принца, наследующего императорский престол, когда тот, многие лета императору, опустеет? Как не ловить выражение монарших глаз, дабы распознать, что кроется в прозрачной глубине детского сознания? Ведь если сможешь выловить там нужную рыбку, такого улова хватит на долгую и безбедную жизнь.

Мальчик еще не знал, какие планы строят в отношении него взрослые, но уже догадывался: все, что творят дяди и тети вокруг него, делается неспроста. Ему говорили о блистательном будущем, о короне, о победоносных войнах и прочих забавах, присущих взрослой жизни, но слишком далеких для понимания ребенком. Его торопили учиться принимать решения, а он пока не знал, что значит решать. Его терзали скучными уроками все дни напролет, поэтому ночь, с ее благодатной темнотой, была мальчику милее солнечного света.