Жара - Славкина Мария Владимировна

– Как она умудряется так влипать? – смущенно пробормотала Анна. Она хорошо помнила симпатичную авантюристку, которая втягивалась во всякие дурацкие бизнес-проекты и делала долги, а потом расплачивалась своим телом. Со временем невезучая Танюша превратилась в обычного коммерческого шпиона и даже умудрилась чуть ли не стать соучастницей в деле об убийстве Верта. Только гуманность старшего следователя по особо важным делам Захарьиной, пожалевшей глупую девочку, позволила рыжеволосой красавице остаться на свободе.

– Ну, в общем, пока это все выглядело как доследственная проверка, – резюмировал Измайлов. – Факт исчезновения Розенфельда налицо. Будем ждать действий Смирнова. Подскажи, кстати, своим, чтобы включили Анохина в твою будущую следственную группу. Это очень облегчит нашу работу.

Вторник, 10 августа

Утром сразу после семейного завтрака в холле отеля к Анне подошел симпатичный молодой человек, который четко по-военному представился.

– Капитан Сергей Николаевич Громов, оперуполномоченный уголовного розыска Санкт-Петербурга. Со вчерашнего вечера начал работать по делу об исчезновении Эммы Марковны Розенфельд.

«Ничего себе, – подумала Анна. – Дорофеев времени не теряет». Розовощекий остроносый крепыш с копной рыжих волос, большими серыми глазами навыкате сразу понравился Захарьиной. Он производил впечатление старательного, въедливого оперативника, от него веяло какой-то исполнительностью и серьёзностью. Причем выглядел он вполне добродушным и веселым парнем.

– Очень приятно, – кокетливо сказала Анна. – Я думала все начнется только через пару дней. Но чем раньше, тем лучше.

– Дело будет возбуждено сегодня. Я жду ваших конкретных указаний на ближайшее время.

– Видите ли, Сергей, вам ведь, наверное, сказали, что это дело будет изыматься в Москву в связи с тем, что исчез американский гражданин Владимир Розенфельд?

Громов понимающе кивнул головой.

– Связаны между собой эти эпизоды или нет, пока мы не знаем. Но у меня есть очень серьезная просьба к вам.

– Какая уж просьба, – усмехнулся Громов, – задание!

– Хорошо, задание. Я прошу вас, тряхните как следует невестку Эммы Марковны гражданку Пушкарь Оксану Петровну. Что-то она меня смущает. Приехала с Украины, быстро получила гражданство, вышла замуж за крупного врача. Как-то все и сразу. А тут такие события.

– Что будем искать взяточников в системе миграционной службы? – прямо спросил Громов.

– Скажу вам откровенно, – отмахнулась Анна, – не до взяточников нам сейчас, ловить их – не переловить. Старушку надо искать. А для этого необходимо отработать линию невестки. У меня мысли такие. Официально возьмите ее паспорт, снимите с него копию, а дальше будем думать. Надо подготовить запрос в Киев, чтобы они проверили все документы и выяснили вообще, кто такая гражданка Пушкарь. Ну а вы, как уже говорили, посмотрите, что да как у Оксаны складывалось в Петербурге. Еще, конечно, хорошо бы прошерстить окружавших Эмму Розенфельд старушек. Она была для них чем-то вроде кассы взаимопомощи. Вы же знаете, что в вашем городе блокадники на особом положении, да и кое-что от мужа у нее осталось. Так что щедра была и отзывчива.

– Откуда вы про старушек знаете? – удивился Громов.

– В воскресенье я была у Розенфельдов и, пока беседовала с Оксаной, мой муж немножко пошустрил по окрестностям.

У Громова совершенно непроизвольно вырвалось:

– А кто у вас муж? – Сергей сам ужаснулся своей дерзости. Нашел с кем так разговаривать.

Но Захарьина, вспомнив любимый фильм «Обыкновенное чудо», улыбнулась:

– Мой муж не волшебник, а бывший муровский старший оперуполномоченный. Сейчас работает в нефтяной компании Юнгфрау. Не беспокойтесь, Андрюша, ни во что он вас не превратит. В общем, вам надо хорошо тряхнуть весь этот муравейник.

– Есть еще одно тонкое обстоятельство, – после некоторого раздумья сказала Анна. – Говорить об этом тяжело, но необходимо. Нужна очень аккуратная проверка самого Михаила Розенфельда. Отношения, финансовое положение, что на работе и т. д. Есть одно облачко на горизонте Михаила Борисовича. Много лет назад, точно я не знаю, он женился, а потом развелся. Мой отец, хорошо знающий его семью, вообще считает, что брак распался из-за активных усилий мамы Михаила. Так это или не так, я не знаю. Но надо бы понять, какие были у них отношения на самом деле. Договорились?

– Будет сделано, – четко ответил симпатичный оперативник. – Анна Германовна, – смущаясь, сказал Громов, – с Розенфельдом, конечно, дело тонкое. Не обидеть бы человека. – А потом приободрившись, отчеканил: – Ну а гражданкой Пушкарь я займусь немедленно, еду к ней. Все координаты и телефоны у меня есть.

– Ладно, тогда до встречи, хотя есть у меня предчувствие, что завтра я буду в Москве.

Предчувствие не обмануло Анну. Ближе к вечеру позвонил помощник Смирнова и сообщил, что с четверга она отозвана из отпуска, кроме того создана следственная группа, которая будет работать по делу об исчезновении Розенфельда.

– Ленинградское дело заберем чуть позже. Так что, Анна Германовна, с четверга можешь приступать к работе.

Анна поблагодарила за проявленную оперативность и принялась звонить отцу в Москву. Герман Владимирович пребывал в отличном настроении. Анна поняла, что, по-видимому, обе операции, намечавшиеся на начало недели, прошли хорошо.

– Завтра у меня операция в 10 утра. Продлится часа три. Хотя кто его знает. Я вот думаю, не вылететь ли мне к вам для разнообразия самолетом. Конечно, выигрыша во времени с учетом поездки в Шереметьево не так уж много. Ладно, постараюсь выехать все-таки дневным «Сапсаном». Твоих планов не знаю, хотя Федор ждет тебя завтра вечером. Сообщи ему, когда ты приезжаешь. Он будет тебя встречать. Ладно, Анюта, не переживай, все будет хорошо. – Академик дал отбой.

«Все будет хорошо», – повторила она последние слова отца. Разговоры с ним всегда действовали на нее успокаивающе и в то же время заряжали энергией. Анна знала, что так происходит и с пациентами отца. Специалисты по биоэнергетике сказали бы, что он был мощнейшим энергетическим донором. Он лечил не только операциями, лекарствами, но и какими-то невидимыми посылами.

– Подумать только, – сказал Анна матери, – отцу 73 года. А он сохранил такую мобильность. Все-таки есть люди с какой-то особой энергетикой. Кстати, мама, как он умудряется быть все время в отличном настроении?

– Это так, – ответила Лидия Николаевна. – Ну ты не знаешь, как ему бывает тяжело. Вам он ничего не показывает. Но я-то с ним все время. И вижу, как ему дается такая напряженная жизнь. Сейчас главная радость для него вы. Так что не вздумайте съехать от нас. Отцу будет очень плохо, хоть он и не покажет ничего.

Лидия Николаевна затронула больную тему. Хотя сразу после перехода Федора в Юнгфрау, молодожены купили квартиру, переезд в нее так и не состоялся. Не могли они оставить родителей Анны без внучки, которая составляла смысл их жизни.

Среда, 11 августа

Анна Захарьина покидала гостеприимный Карельский перешеек. Машина Бориса Николаевича летела по старому Приморскому шоссе. За окном мелькали названия дачных поселков – Комарово, Репино, Солнечное. Впереди был Сестрорецк. В дороге Анна разговорилась со своим водителем, с которым за последние дни она провела столько часов. Оказывается, Борис Николаевич был бывшим офицером-десантником, прошедшим горячие точки. Во время второй чеченской войны он был ранен, после чего уволен из армии по состоянию здоровья. Положение было тяжелым. Мизерная пенсия, ни кола ни двора. Что делать? Ему удалось раздобыть старенький жигуленок, на котором он без устали таксовал по Питеру и его окрестностям. Низкое качество автомобиля Борис старался компенсировать пунктуальностью, старательностью и умением выполнять дополнительные поручения клиентов – перевезти вещи, завести куда-то цветы или подарок и т. д. и т. п. Друзья удивлялись, как этот кадровый военный с обостренным чувством чести и собственного достоинства превратился в безотказно действующий обслуживающий персонал. Дела шли все лучше и лучше. Жигуленок был заменен на подержанный «фольксваген пассат», «дело» разрасталось. Умный и энергичный человек работал и от таксистских контор, и на вольных хлебах. Обзавелся своей клиентурой. Старался менять машины на те, что получше. Когда немножко встал на ноги, женился, родилось двое детей. И вот тут у него окончательно обрисовалась мечта. Он никогда ничего так не хотел в жизни, как уехать с семьей в Финляндию на постоянное место жительство. Гражданство? А что гражданство. Он уже хорошо послужил родине, а вот чем родина отплатила ему? В стране бардак, воровство, коррупция. Да, стало потише, получше. Бандитов немного прижали, именно благодаря этому он получил возможность прокормить себя и семью. Но в Финляндии-то изначальный порядок, хорошие люди, к русским относятся хорошо. Не трут все время тему войны тридцать девятого – сорокового годов. Насколько же они приличнее бывших советских прибалтов! Борис Николаевич вместе с женой влезли в долги и купили небольшой домик в курортном поселке Аасикало, расположенном между Лахти и Хельсинки. Рай на земле – и тебе море, и озеро. Иногда Бориса Николаевича мучали раздумья, кем будут его дети. Русскими, финнами – непонятно? Сейчас отставник-десантник жил на два дома. Семья – в Финляндии, а он старался зашибить деньгу здесь, вблизи родного Зеленограда.