Два зайца, три сосны - Екатерина Вильмонт

— Он фабрикант, обувщик и просто хороший человек. Добрый, широкий… ну а больше о нем сказать нечего.

— А ты? Ты чем-то занимаешься?

— Да, я занимаюсь в его фирме международными связями. Я ведь знаю пять языков…

— Да? Ну английский, понятно. Итальянский, а дальше?

— Ну еще русский, это не в счет, немецкий, французский… И похуже испанский.

— О, да ты полиглот! А у тебя есть фотография мужа?

— Нет, он терпеть не может фотографироваться. Есть, правда, фотографии дома…

Дом был чудесный, настоящая вилла с бассейном и роскошным садом.

— Нравится?

— Ну еще бы!

— Приезжай к нам с сыном, допустим в сентябре…

— В сентябре он учится.

— Ах да…

— А впрочем, недельку он может пропустить, все равно я больше чем на недельку не смогу вырваться…

— А может, в июле?

— Да нет, в июле Гошка еще будет у деда… Ладно, Юлька, главное мы нашли друг друга, а о сроках сговоримся по телефону, в конце концов.

— Смотри, ты будешь жить вот в этой комнате на втором этаже, а сын твой вот тут…

Странно, мне почему-то совсем не захотелось ехать к ней… что-то во всем разговоре было словно бы обязательное, неискреннее какое-то.

— Ну, Олеська, расскажи мне еще что-нибудь…

— Да что рассказывать… Я не знаю, ты задавай вопросы, я буду отвечать, а так я не могу…

— О чем ты пишешь в своих романах?

— О любви, о чем же еще? А ты может, все-таки прочтешь один, хотя бы из любопытства?

— Хорошо, обязательно, ты выбери мне что-нибудь… Я, правда, редко читаю по-русски…

— Юль, не надо, я тебе ничего не хочу навязывать.

— Олеська, не обижайся!

Как ни странно, я обиделась. Обычно я никогда не обижаюсь на тех, кто не хочет читать мои книги. А тут почему-то просто сердце от обиды заныло. Вот мама не читает и меня это ни чуточки не трогает, а тут…

— Ты мне все-таки подари книжку, Олеська, я в самолете почитаю…

Я сняла с полки наиболее удачно изданную книгу и надписала: «Юле от родной сестры. Не для чтения, а в знак почтения».

Я украдкой поглядывала на часы, скоро ли в аэропорт, ее присутствие уже тяготило меня. Совершенно чужой человек…

Наконец мы спустились и сели в машину.

До Шереметьева ехали, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Я поставила машину на стоянку, чтобы проводить ее до таможенного контроля, соблюсти все приличия и забыть… Посадка на рейс еще не была объявлена. Она сидела, держа в руках билет и паспорт.

— Может, хочешь пить? — поинтересовалась я.

— Нет, спасибо, я ничего не хочу…

Вдруг у нее в сумке зазвонил телефон. И тут с ней произошло что-то странное — она вспыхнула, рванула молнию на сумке, молнию заело, она сунула мне в руки паспорт с билетом, буквально разодрала молнию, выхватила телефон и, вскочив, отошла в сторонку. Я оторопело взглянула на нее. Ее нельзя было узнать. Она вдруг так помолодела и похорошела, что я сразу догадалась — она говорит с любимым мужчиной. Не с мужем, явно. И говорит по-русски. От ее сияния мне сделалось как-то не по себе, словно я подглядывала в замочную скважину. И чтоб не видеть этого, я машинально раскрыла книжечку билета. Вот тут у меня буквально в зобу дыханье сперло. Она пробыла в Москве более трех недель. И лишь позавчера перед самым отъездом позвонила мне. И по телевизору она меня видела в Москве, а не у русского приятеля в Италии… Значит, у нее тут любовник, а я зачем понадобилась? Случайно увидав меня, она решила, что это гениальное алиби, роскошная отмазка для мужа? А так даже и не вспомнила бы о родной сестре? И найти меня было не сложно. Позвонил же кто-то матери и спросил мои координаты. А надо заметить, что у матери телефон за эти долгие годы не менялся. Да Юлька же ее точная копия, только еще хуже… Мать была больна страхом, а Юлька… Яблоко от яблони недалеко падает. А я? Я тоже недалеко упала? Какой ужас!

Но тут Юлька вернулась.

— Извини, Олесечка, очень важный звонок.

— Да я уж вижу.

Я решила ничего ей не говорить, зачем, она бы все равно меня не услышала. Так для чего метать бисер? К счастью, вскоре, объявили посадку.

— Ну что ж, мне пора, Олеська!

— Счастливого пути и мягкой посадки. Рада была тебя повидать…

— А я просто счастлива, что у тебя все хорошо… Знаешь, я не оставляю тебе свой телефон… Так, сказать, на всякий случай… Ну, чтобы она не узнала, понимаешь? — смущенно пролепетала она. — Но я буду тебе регулярно звонить…

— Твой телефон сохранился у меня в мобильнике, — усмехнулась я. — Но ты не волнуйся, я звонить не буду. Пока, сестричка!

— Олеся, прости, прости меня. Вот, вот возьми мою визитку с телефонами, и если тебе что-то понадобится…

— Да нет, спасибо, мне ничего не понадобится, а вот если тебе понадобится алиби, можешь позвонить, я все подтвержу, что потребуется. Не беспокойся!

На мгновение она оторопела, потом виновато и очень обаятельно улыбнулась.

— Я всегда знала, что ты очень умная, Олеська! Но ты не думай, насчет приезда к нам я не шутила, я скоро пришлю приглашение…

Она прошла через зеленый коридор, а я почувствовала себя совершенно разбитой. Хорошо бы сейчас выпить рюмку, но я же за рулем. Что все это было? Зачем? Я давно уже пришла к убеждению, что все в жизни имеет какой-то смысл, пусть иной раз чисто символический, но все же… А что, для романа это хороший ход… появление давным-давно пропавшей сестры… Не сестры, нет, это слишком прозрачно, брата! Или матери! Надо подумать… Да, этакая мать-кукушка объявится через двадцать лет… Но тогда она оттянет действие на себя, а что, сейчас это и неплохо, я не очень понимаю, что делать дальше, а появление кукушки может повлечь за собой массу неожиданных поворотов. Да, это отличная мысль, просто суперская, как выражается мой сын. Его нет две недели, а я уже жутко соскучилась. Может, стоит недельки через две слетать в Германию? Подумаю. Одна моя приятельница, когда я использую в книге какие-то жизненные коллизии, говорит как бы в шутку «Все на продажу», вспоминая классический фильм Анджея Вайды, а на самом деле я чувствую, что она слегка меня осуждает. Ну и пусть, я как Джамбул, что вижу, то пою!

Я уже тащилась в пробке по Ленинградскому шоссе, когда позвонил Миклашевич. Я вдруг обрадовалась.

— Привет, ты где?

— Тащусь по Ленинградке.

— Сестрицу провожала?

— А ты откуда знаешь?

— Ой, как трудно догадаться! Ну, как прошла встреча?

— Сложно, даже очень…

— Слушай, Олеська, мне звонил мой заказчик, они сегодня летят в Литву и приглашают нас с тобой. Полетим на денек-другой, посмотрим как там и что, может, за этот дом и браться не стоит. Ты как?

— Ты про меня уже что-то сболтнул?

Да боже избави! Я просто сказал, что могу поехать с декоратором, моей помощницей и все. Они обещали снять нам комнаты в частном пансионе неподалеку. Пансион, кстати, тоже на берегу озера, говорят там просто райские места.

— Мить, я поеду! Мне сейчас необходима встряска! А как с визами?

— Не проблема, дашь мне паспорт, я мигом все улажу. У тебя паспорт с собой?

— Нет, конечно.

— Ладно, тогда я выберу момент и заеду к тебе, заодно погляжу, как ты устроилась. Ох, Олеська, покатаемся с тобой на лодке, помнишь, как мы катались по Оке?

— Нет, я забыла, но почему не покататься?

— Мы на лодочке катались золотисто-золотой… — напел он.

— Не надейся! — отрезала я.

— Надежда умирает последней, — засмеялся он.

— Митя, я предупреждала — чисто деловые отношения!

— Да на фиг ты мне сдалась! — вдруг взорвался он. — Деловые отношения — это все, что мне от тебя нужно, заруби это на своем курносом носу. Так я заеду за паспортом!

Черт знает что! Я уже получила по носу… А зачем ты с ним опять связалась? Тебе мало было? Просто очень захотелось поехать в Литву, посмотреть на сельский дом на берегу озера, вспомнить прошлое… В конце концов Миклашевич просто разозлился на меня за то, что я его поставила на место, он этого не любит, вот и взбеленился. Эта партия все равно осталась за мной.

И вполне удовлетворенная, я помчалась на рынок за цветами. Надо к его приходу максимально украсить свою квартиру.

Он позвонил нескоро, когда я уже решила, что он сегодня не объявится…

— Олеся, извини меня за несдержанность…

— А ты изменился, Миклашевич, раньше ты никогда не извинялся, — засмеялась я.

— А я что говорю? Я изменился, и мы будем работать на совершенно новых основаниях. Когда я смогу заехать? Через полчаса удобно? Я понимаю, уже поздно, но раньше я не мог… Зато тогда я завтра с самого утра сунусь в посольство.

— Хорошо, приезжай!

Интересно, он хоть с цветами приедет? Хотя зачем мне цветы? И, конечно, лезть ко мне он сегодня не будет, понимает, что тогда не видать ему ни меня, ни моего брэнда. Я торжествовала. Главное в жизни уметь превратить свое поражение в победу, а я, похоже, этому научилась!

Он приехал, конечно, без цветов, и вид у него был усталый и замученный.

— О! — воскликнул он с порога. — Я не ошибся, приглашая тебя на этот проект, молодец, моя школа! Выжала из однокомнатной квартиры все, что только возможно! И с фантазией… Этот зеленый цвет на первый взгляд шокирует, но на самом деле — это класс! Поздравляю себя с удачной идеей! Ты меня не посрамишь!