Индотитания - Виктор Емский

Разбудил его неясный шум, долетавший откуда-то справа. Аэк тихо вскочил на ноги и замер. Ия безмятежно спала. В лесу блуждали багряно-желтые отблески костра и доносились звуки свирели, наигрывающей незатейливый, но щемящий душу мотив. Аэк, еще раз взглянув на спящую Ию, встал на ноги и прокрался к звукам веселья. По мере продвижения к огням шум становился сильней. Аэк раздвинул последние ветви и увидел большую поляну. Там веселились от души.

Вокруг костра плясали обнаженные нимфы. Сатиры стучали копытами и хлопали мохнатыми руками. В центре этого разгульного сборища восседал на камне полупьяный Дионис. Рядом с ним, на том же камне, расположился сатир с бритой рожей. Именно он и играл на свирели. Слева и справа от них, опустив свои лошадиные зады на землю, сидели два кентавра. В руках они держали кожаные фляги с вином и занимались тем, что периодически прикладывались к ним, не забывая при этом подливать в кружку Дионису. Сатир с бритой рожей, делая частые перерывы в игре, тоже хлебал неслабо, и, чем дольше он соседствовал с кентаврами, тем быстрее играла свирель. Прерываясь на несколько секунд для того чтобы сделать хороший глоток, бритый сатир все больше и больше ускорял темп музыки. Наконец, нимфы не выдержали и убежали. Сатиры подошли к кентаврам и принялись прикладываться к флягам по очереди. Бритый, отдохнув минуту, взял свирель в губы и затянул тихую прекрасную мелодию.

Аэк, озябший в ночном осеннем лесу, вдруг понял, что именно этой мелодии он ждал всю свою жизнь. Под звуки свирели хотелось подойти к спящей Ие и, не тревожа ее сон, просто лечь с ней рядом. Хотелось прижаться к ней и, мягко целуя ее в шею, шептать про то, что все невзгоды уже позади и впереди их ждут только светлые и теплые дни.

Он вспомнил, что сатира, который играл на свирели, звали Паном. Молва причисляла его к сыновьям Диониса. Но Прометей говорил, что это неправда, и Аэк верил ему. Хотя, если рассуждать здраво, зачем сатиру бриться?

Титан еще рассказывал, что от гуманоидов козлы не рождаются. А вот от козлов может появиться на свет кто угодно, но так козлом и останется, потому что его папа — козел. Прометей еще что-то там говорил про козлов, но крайне вычурно и непонятно, потому Аэк в свое время просто выбросил из головы его речь. Но запомнил утверждение, что ни один козел не сможет стать гуманоидом, а если ты гуманоид, то это еще не значит, что ты не козел.

Он тихо отпустил ветви, которые сразу же сомкнулись перед его лицом, и начал пятиться назад, но чья-то нетвердая рука вдруг легла ему на плечо. Аэк замер.

Слева завоняло сивухой, и пьяный голос произнес:

— Вот ты мне и попался, орелик сизокрылый.

Аэк повернул голову на запах и увидел перед собой волосатую морду сатира. В отблесках костра было заметно, что на голове у козлоногого создания торчит всего один рог. Аэк догадался, что перед ним стоит, покачиваясь, тот самый сатир, которому он в свое время засветил камнем куда попало. Надо было что-то делать, но Аэк не знал, что именно. Поэтому он просто спросил:

— Ты как, зуб-то себе вставил?

Сатир надавил на плечо человека, развернул его и, глядя в глаза, заявил:

— Сейчас ты пойдефь со мной на поляну, и там мы спляфем как следует. Обещаю, что скуфно тебе не будет. Вот увидифь.

Он засмеялся, и из уголков его губ потекли слюни.

Аэк крепче сжал нож и решил вогнать его в живот сатиру. Это был единственный выход. В шуме, долетавшем с поляны, можно было скрыть любые посторонние звуки. Но неожиданно что-то мелькнуло в воздухе над головой козлоногого создания, раздался звон, и сатир рухнул человеку под ноги. Аэк поднял глаза и увидел перед собой Ию. В руках у нее был мешок.

Аэк вспомнил, что в мешке кроме куска вяленого мяса находился лемех для плуга. Ему тут же стало понятно, почему упал сатир. Ия судорожно начала говорить:

— Ты ушел, ты бросил меня. Я думала, что осталась одна в этом страшном ночном лесу, я проснулась, я взяла мешок и пошла на свет костра, и тут я увидела тебя и этого страшного. Он схватил тебя, и я…

Она разрыдалась.

Аэк переступил через лежавшего сатира и, обняв Ию, зашептал ей в ухо:

— Ну-ну, успокойся. Я никогда тебя не брошу. Запомни это. А теперь уходим. Быстро. Время терять нельзя.

Ия тут же успокоилась. Аэк взвалил мешок за спину и пошел искать тропинку. Ия, следуя за ним, спрашивала:

— А шкуру забирать не будем?

— Некогда, — отвечал он, пытаясь что-либо разглядеть под ногами.

— Зря. Хорошая шкура, теплая, — не унималась Ия.

— Ничего в ней хорошего нет, — говорил Аэк, осторожно пробираясь между кустами. — Дырки одни.

— Зато свое. Где еще такую достанешь?

— Я принесу тебе десяток подобных шкур. — Аэк наконец нашел тропинку.

— Вы, мужчины, всегда говорите неправду, — утвердительно сказала Ия. — Давай вернемся и заберем шкуру. Зачем добром разбрасываться?

— А если сатир уже очнулся?

— Вряд ли. Мешок был тяжелым. Я его еле подняла.

— А если все-таки он уже на ногах?

— Ну, дадим ему по башке тем же мешком еще раз.

— Какая ты смелая.

— Ну, я же теперь жена охотника. А охотники — самые смелые люди на свете.

Аэк резко остановился и обернулся. Шагавшая за ним следом Ия воткнулась своим круглым животом в него. Он взял ее за плечи и попытался заглянуть в глаза, но у него ничего не получилось, потому что блеклый свет луны не проникал через сомкнутые ветви деревьев. Тогда он просто нашел ее губы своими, поцеловал и тихо сказал:

— Нам больше не нужна эта шкура. Поверь, у тебя будет все, что я смогу тебе дать. А дать я смогу многое.

Глава третья

Текст 1

После восхитительного опыта с носорогом я решил подняться выше. По пути мне опять встретился гриф, и я тут же в него вселился. Он, естественно, не обрадовался, но мне было как-то все равно, что он думает по этому поводу и способен ли он думать вообще. Я насладился полетом и покинул его несуразную тушу.

Гриф впал в прострацию и, войдя в плоский штопор, начал пикировать вниз. Я подумал, что сейчас он грохнется на землю и воздух наполнится пухом и перьями, но гриф оказался опытным пилотом. Перед самой поверхностью он очухался, вернул себе контроль над телом и выправил полет. Едва не чиркнув раздутым от падали пузом по верхушкам деревьев, он начал набирать высоту, успевая одновременно уклоняться от бананов, которыми швырялись в него обезьяны. Я с восхищением следил за его действиями, признавая летное мастерство. Ведь под огнем неприятельских зенитных бананов так умело барражировать могут только настоящие асы!

И здесь меня посетила довольно интересная мысль. Если я бесплотен, то почему бы мне не попытаться перенестись на свою родную планету? Сколько для этого потребуется времени? А какая, спрашивается, разница? Для духа временные ограничения ничего не значат.

Я поднялся еще выше и вылетел за пределы атмосферы. И сразу же нырнул обратно. Под действием солнечного ветра мое нынешнее естество стало распадаться на части. Вот и все. Мне стало понятно, что покинуть планету не удастся. Так я и оказался привязанным к ней.

Кстати, впоследствии, за тысячелетия, которые прошли с момента моего освобождения от тела, я не встретил ни одного духа, подобного мне. Люди считают, что они обладают душами, которые после смерти куда-нибудь уходят. То есть уплывают в рай, ад или просто слоняются над землей без дела (в случае совершения самоубийства). Может, это так и есть. Но я ничего по этому поводу сказать не могу, потому что не видел ни одной из них. Проще всего предположить, что для душ существует какое-либо другое пространство, отличное от того, в котором существую я. Или другое измерение, присутствием которого сейчас модно объяснять любые непонятные странности.

И про реинкарнационные процессы мне ничего не известно. Байки про перерождения придумали инды. Это их любимая идея. Вот у них и спрашивайте, правда это или ложь. Но, как говорится, пора вернуться к нашим баранам.

В то далекое время Землю населяли нецивилизованные людские племена. Хоть они и были дикими, не следует думать, что они жили, как звери. Это относится, в частности, к предположению, что им был неизвестен огонь, а равно и способы управления им. Чепуха! И никакой Прометей не имеет к этому отношения.

Посудите сами. Если человечество черт знает сколько лет использовало для своих орудий такой материал, как кремень, который при обработке камнями твердых пород раскалывается на острые куски, то о каком незнании может идти речь? Ведь при проведении работ, связанных с кремнием, получить сноп искр — раз плюнуть.

И не надо думать, что люди ели сырое мясо, как животные. Они что, были намного дурнее современников Интернета? Как же! Не стоит себе льстить. Любому идиоту понятно, что шашлык гораздо вкуснее сырой бараньей ляжки. Потому что жуется легче, да и пахнет приятнее. Вы еще скажите, что воды люди не знали, пока не появился какой-нибудь Посейдон и не научил их хлебать жидкость из корыта. До этого способа питья можно было додуматься и без чьей-либо помощи. Но хватит об этом. Пора продолжить историческое повествование.