НА ЧУЖБИНЕ 1923-1934 гг. ЗАПИСКИ И СТАТЬИ - Нестор Махно

Если немецко-австрийское и гетманское командование считало необходимым нас своими переговорами задержать в Гуляй-Поле умышленно, с целью обложить Гуляй-Поле и взять меня в нем, то не менее важным мы считали со своей стороны продлить эти переговоры. И поэтому мы со своей мужицкой сметкой водили два дня за нос немецко-австрийских и русско-украинских гетманских все предвидевших генералов, доказывая им, что вход в Гуляй-Поле немыслим, так как мы против них поставили у стен Гуляй-Поля прочный фронт, и это вызовет лишние жертвы.

И пока они все это проверяли, мы сумели себя оградить всем на будущее и были уже готовы ко всякому их обложению и наступлению. Мы были готовы, чтобы сняться и проделать своей легкой, боевой и неуязвимой частью рейс по местам наших организаций.

VI

29 сентября я говорил по телефону с командиром немецких войск, находившимся в подлогах, последний, желая меня поймать, все время держал меня у телефона, а сам пустил поездом к нам войска окружить Гуляй-Поле.

Об этом мне сообщили со станции, и я сейчас же выскочил им навстречу с 13-18 бойцами и двумя пулеметами (остальных 300-400 человек я разослал по домам, чтобы на случай неудачи не умертвить главное повстанческое ядро). Подпустив поближе движущиеся колонны противника, мы обстреляли их метким пулеметным огнем, и этим заставили их развернуться боевым фронтом.

Этим временем мы снялись и переехали через Гуляй-Поле. По пути переезда к нам присоединилось еще несколько десятков человек. Закрепившись на одной стороне Гуляй-Поля, а всесильные непобедимые войска на другой, мы до ночи обстреливали друг друга. Ночью мы отъехали от Гуляй-Поля на 35 верст в село Больш.-Михайловку (Дибривки), где и остановились.

Здесь я от крестьян узнал, что в Дибривском лесу имеется повстанческий отряд под командой Щуся. По объяснению моего помощника С.Каретникова, он Щуся знает еще с весны 18 г., ибо он был в моем отряде, боровшемся против Укр. Центр. Рады. Тогда я послал в лес двух своих бойцов с запиской Щусю - разыскать его и привести одного-двух человек ко мне, что и было бойцами исполнено.

Щусь вывел отряд из блиндажей (лесных прикрытий) на поляну леса, где и встретили меня. Сам Щусь в полной парадной немецкой военной форме, облегающей его стройную фигуру, вооруженный с головы до ног, был бодр и отважен. Отряд также был одет в чистенькую военную форму, но разнообразно. Хорошее вооружение придавало ему боевой вид.

На вопрос мой, что товарищ Щусь до сих пор делал с этим отрядом и что предполагает в будущем делать? - последний ответил: - все время делал налеты и убивал помещиков, которые возвратились в свои усадьбы и которые с немецкими, австрийскими и гетманскими войсками разъезжают по селам и карают за землю крестьян.

Это для меня, очевидца этих кар, о которых Щусь говорил, было так ясно и понятно, что противоречить или советовать ему что-либо я не мог; теперь же, повидав Щуся лично, а еще больше узнав о нем от своих друзей, я страшно не хотел, чтобы этот по натуре своей, по мужеству и отваге славнейший человек так безумно сгорел в неорганизованной борьбе.

Я попросил его только выслушать мой совет: наша организация намерена сорганизовать повстанческое крестьянское восстание против гетмана и немцев. Я просил его броситься в эту бурю с великими общими, определенными целями, совместно с народом - именно трудовым народом и за народ. Это даст нам нравственное право поднять свой карающий меч против всех тех, кто угнетает народ и стремится своим мечем истребить нас. Совместно руководимые желанием трудового народа, мы, как сыны его, ринемся в открытый бой с нашими врагами.

Товарищ Щусь долго слушал меня, затем обнял, поцеловал и сказал: «Я пойду с тобой». Мы тут же посоветовались с ним о выводе его людей из леса в село, чтобы организовать всех крестьян с. Дибривки. Он выстроил людей своих, поговорил с ними, и мы вышли из леса. У села оба отряда встретились и тут же были слиты в одно нераздельное целое ядро одной, сильной духом и волей боевой единицы, которой и предполагалось сделать решительный открытый рейс по левобережной Украине с целью дать знать всем нашим подпольным организациям о времени выступать на борьбу с врагами повсеместно.

Сюда же, в с. Дибривки, мне донесли из района Синельникова, что из некоторых сел в этом районе, под давлением реакции, отряды наши выступили и ведут успешную борьбу с немцами и гетманцами.

Эти вести воодушевили крестьян из села Дибривки, и мы открыли записи добровольцев, пока только, - кто с оружьем.

В это же время мы спешно готовились пролететь по Мариупольскому уезду: подготовить крестьян этого уезда, так как здесь не было слышно ни о какой организации.

VII

Наряду с нашей организацией крестьянского восстания против гетманцев и немцев, Деникин также через своих агентов в спешном порядке организовал кулаков, помещиков, немцев-колонистов и вообще шатающихся без дела прохвостов против всякого народного освобождения за «единую неделимую».

Уже многие его отряды в 20 и 30 человек разгуливали по селам и деревням, приобщая народ к возврату к старому. Многие из этих отрядов под именем гетманских отрядов сносились с немецко-мадьяро-австрийскими частями и от последних получали оружие, патроны и другое снаряжение.

(Хотя гетманские и деникинские отряды по своей сути одно и то же... Они в действиях против большинства народа так представлены были, что отделить трудно).

В октябре месяце 18-го года в Бердянском уезде уже открыто выступил прославившийся своими пытками и расстрелами Дроздовский карательный отряд. В Мариупольском - отряды Шарапова и Филатова. Со стороны Дона поглядывал генерал Май-Маевский со своими соратниками Виноградовым и Шкуро. Правда, эти поглядывали только, облюбовывали эту часть украинской земли, усыпанной тысячами помещичьих усадьб, немецкими колониями и богатыми хуторами. Здесь они на будущее предвидели свою почву, а пока главной базой их операции оставались Дон и Кубань.

В Мелитопольском уезде, под покровительством гетманщины, что-то творилось агентами генерала Тило.

Это меня и всех моих друзей из нашей организации, не имеющих за собой кроме брата мужика, ни оружия, ни патронов, ни каких бы то ни было денежных средств, очень беспокоило. В деникинской военной организации мы видели одного из серьезнейших врагов народа. Его организацию ни в коем случае нельзя было сравнивать ни с организацией тщедушной гетманщины, ни с «преславнейшими нашими спасителями» - немецко-мадьяро-австрийской организацией.