Дьявол на воде - Анель Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я принесла материал на Пьера Мартина. Вчера отобрала самое необходимое, то, что нужно включить в номер.
– Отлично, оставь на столе. Мне нужно, чтобы… – начал Билл, но вдруг закашлялся, побагровев еще сильнее, – чтобы закончила со статьей Пьера на этой неделе, – тяжело дыша, заключил он и обратился ко мне: – Ник, я бы хотел увидеть и твои статьи. Как дела с остальными проектами?
– Как раз работаю над ними. Еще понадобится несколько дней по проекту с дизайнером.
– Наверное, в машине оставил, – пробурчал Билл, продолжая выдвигать ящики в поисках ингалятора. Схватив связку с ключами, он махнул нам рукой: – Идите работайте, – и быстрыми шагами направился к двери.
Я поспешил встать, и мы вышли из кабинета. Мэгги шла впереди, постукивая тонкими золотистыми каблучками и оставляя приятный шлейф духов позади себя. Наслаждаясь чувственным ароматом парфюма, я ускорил шаг и сделал ей комплимент:
– А мне нравятся твои духи!
– Спасибо, это «Шанель», – усмехнулась она, посмотрев на меня через плечо, – не переживай, слова Билла меня не задели. Понимаю, он ведь давно страдает астмой. За последний год его состояние ухудшилось в разы.
Мы подошли к дверям кабинета, я пропустил Мэгги и вошел следом.
– На самом деле надушилась больше обычного. Совсем забыла, что нужно занести папку, – закончила она и облокотилась бедрами о барную стойку.
Юбка платья поднялась чуть выше колена, и я в очередной раз убедился в красоте ее стройных ног. Прекрасная грудь Мэгги взволнованно вздымалась, натягивая ткань платья до предела. Чтобы скрыть свое смущение, я засунул руки в карманы брюк и уставился на кончики своих туфель. Эта привычка преследовала меня уже давно.
– Ненавижу свои волосы, – нарочито громко фыркнула Мэгги, будто хотела снова привлечь мое внимание. Я невольно отреагировал и сразу же поднял голову, уставившись на нее. Она достала из сумки заколку, после чего, тряхнув головой, одним изящным движением приподняла часть локонов к макушке. Я не смог отвести взгляд и засмотрелся на ее красивые волнистые локоны.
– Нужно почти час потратить, чтобы привести их в порядок, – пожаловалась она, – иначе будут торчать в разные стороны.
– Это у тебя свои волнистые?
– Да. – Она выдержала паузу и добавила: – От папы унаследовала. Хм, наверное, поэтому так сильно и не люблю.
– Сложные отношения с отцом?
– Он бросил нас с мамой. Это долгая и неприятная история, – с грустью ответила Мэгги и, подойдя ближе, опустилась на мягкий диван.
– Случайно, не из-за него вы решили покинуть Англию?
– Ты очень догадлив, – легкая усмешка появилась на ее лице, – если коротко, то Филипп женат на маминой родной сестре и они воспитывают дочь Аманду.
– Ох, ничего себе… Филипп – это твой отец?
– Ага. С мамой у него случился головокружительный роман на первом курсе. Он обещал жениться, но, когда мама забеременела, сбежал. Спустя годы тетя привела в дом своего парня, чтобы познакомить с близкими. Это был Филипп. Разумеется, он не знал о том, что они сестры. Мама пожалела тетю и не стала ничего говорить. Они поженились. Спустя двадцать с лишним лет тетя подслушала разговор мамы с Филиппом и узнала правду. У них с мамой испортились отношения, а у тети еще и с мужем. В общем, мы улетели из Англии сюда в надежде обо всем забыть.
– А как Филипп относился к тебе? Он ведь знал все эти годы, что ты ему дочь, а не племянница.
– Мама говорит, что знал, но делал вид, будто не знает. Слишком боялся потерять тетю. Ее он любил, а с мамой, как говорится, было по юности, – с легкой иронией, но не без горечи ответила Мэгги.
– А твоей сестре сколько лет?
– Аманде? Она на восемь лет младше меня. Признаться, в детстве я очень ей завидовала, потому что у нее были заботливые родители и любящая тетя. А я и с мамой-то не очень хорошо лажу, мы постоянно спорим. С одной стороны, понимаю: набив кучу шишек по молодости, она пытается уберечь меня от боли и разочарований, но вместо этого вселяет только тревогу и недоверие. Мама мечтала стать учителем, поступила на курс английской литературы. Этого хотел и мой дедушка. Но дочь не оправдала его надежды, забеременела на втором курсе, бросила учебу и пошла работать поваром, а ведь у нее могла быть совсем другая жизнь. Мама проводит весь день у плиты, и пусть получается у нее замечательно, но этого ли она хотела на самом деле? Приходить домой пахнущей не духами, а специями и приправами.
– Хм, грустная история. Надо же, а я ведь тоже совсем не нахожу общего языка с мамой, – тронутый неподдельной откровенностью Мэгги, я подошел к дивану и сел рядом с ней. – Мама никак не может смириться с тем, что дети выросли, и постоянно вмешивается в нашу жизнь. Если же мы сопротивляемся, она прибегает к разным манипуляциям.
– Мне это очень знакомо. Мама тоже пытается вмешиваться в мою жизнь, а мне ведь уже тридцать.
– А чем она недовольна?
– В основном моим поведением и отношениями с мужчинами. Ей не нравится, что я дурачу их. Ты ведь видел, как ловко у меня получается.
– Но это небезопасно.
– А мне нравится наблюдать за их глупыми, смешными лицами…
Я не хотел выслушивать иронию в адрес мужчин, поскольку и меня это задевало. Поэтому не дал ей договорить, задав следующий вопрос:
– Ты одна в семье?
– Да, мама больше не захотела рожать. А ты?
– У меня есть и сестра, и братья.
– Если честно, я бы не подумала, что у тебя сложные отношения с мамой. По тебе не скажешь.
– Почему?
– Ты спокойный и уравновешенный. Кажется, что с любым человеком найдешь общий язык.
– Ты серьезно? Не думал, что произвожу такое впечатление.
– Да-а, и еще у тебя очень славные веснушки!
– Эх, снова эти веснушки…
– А что с ними не так? Они тебе очень идут.
– У меня, как и у отца, немного детские черты лица. К тому же еще и веснушки. Мне не раз говорили, что они придают юношеского обаяния, но я их все равно не люблю. Твои волосы можно превратить в красивые локоны, а с веснушками ничего не сделаешь.
Мэгги громко рассмеялась. Как же мне нравился ее приятный смех, от которого по коже пробегали мурашки. Я тоже засмеялся.
– Странно, Ник.
– Ты о чем?
– Мы знакомы больше недели, а кажется, будто целую вечность. С тобой так легко!
– И мне с тобой тоже, – пылко ответил я, не сводя с нее горящих глаз.
Мэгги перевела взгляд и, краснея, откинула локоны назад. Сейчас она была совершенно другой: исчезла уверенная соблазнительница, в кресле сидела смущенная и застенчивая девушка. Я заметил, как ее разгоряченное лицо запылало еще сильнее под моим пристальным взглядом.
– У нас столько дел, а мы сидим. – Все еще борясь с волнением, она поднялась с дивана и отошла к столу.
Я последовал за ней, размышляя о том, почему же она так сильно разволновалась. Неужели из-за меня? В душе мелькнула зыбкая надежда, отчего сердце в груди забилось быстрее. Подходя к столу, я вспомнил слова Джона: он всегда говорил, что ему не нравился мой прямой взгляд и голубые глаза, заглядывающие в самую душу, возможно, и на Мэгги они так же подействовали.
Не хотелось ее больше смущать, и я торопливо сменил тему, расспрашивая о проектах. Мэгги с радостью переключилась на дела и принялась в подробностях рассказывать о деталях будущих публикаций. И тут я понял, что еще нас так сильно объединяет – это любовь к журналистике.
Однако я, в отличие от нее, не смог сразу включиться в работу, но ближе к вечеру, когда Мэгги удалилась к себе в кабинет, я полностью погрузился в проект и начал писать свою первую статью в «Мериал».
После работы я поехал к Фрэнсисам на ужин, размышляя по дороге о Сьюзен. Хотелось увидеть ее в хорошем настроении. Подъезжая к дому, я заметил черный автомобиль Билла и припарковался рядом. Со смешанными чувствами надежды и тревоги я вышел из машины и, наспех поправив белую рубашку, решительно поднялся по ступенькам в светлый холл. Из столовой доносились безумно аппетитные ароматы корицы и вкусный запах жареной курицы. Я принял это за хороший знак и радостно направился к стеклянным раздвижным дверям. Видно было, что здесь ждут гостей: стол накрыт, приборы аккуратно разложены. Однако ни Сьюзен, ни Билла я не нашел.
