Период распада - Александр Афанасьев

Полицейских было шестеро, и, если бы они рассредоточились внизу и встретили бы выскочившего из подъезда убийцу, шансов не было бы никаких, одному не победить шестерых. Но тут прошло две секунды, а лидер группы был убит, еще один был тяжело ранен, а один контужен. В боеспособном состоянии осталась лишь половина, но все, что смог сделать один из полицейских, — это поднять автомат и дать длинную, неприцельную очередь вверх, туда, откуда стрелял появившийся как из воздуха убийца.

Капитан отпрянул от лестничного пролета за секунду до того, как место, где он только что был, разорвали пули. На лестничной клетке, на широкой площадке, было три двери, и капитан выбрал одну из них, на вид менее прочную — как вдруг в другой стальной двери лязгнул засов. Кто-то решил проявить любопытство — и как раз к месту.

Двери открывались не наружу, а внутрь, и прежде чем кто-то что-то понял, капитан тяжело, всем телом ударил в дверь, сорвав цепочку и отбросив любопытного в глубь квартиры. Он умудрился остаться на ногах и снова защелкнуть засов двери, прежде чем полицейские сумели что-то предпринять. Засов глухо щелкнул, отсекая капитана от дышащего смертью подъезда толстой сталью двери и мощным засовом.

— Озур дилерим[17], — сказал капитан лежащему на полу старику и бросился в глубь квартиры, ища балкон.

Это был третий этаж — но для офицера спецназа это не высота, ему приходилось совершать штурмовое десантирование, прыгать с идущего примерно на такой же высоте вертолета, да еще и с рюкзаком за плечами. Мгновенно сгруппировавшись, капитан прыгнул, ушел в перекат, вскочил на ноги — прямо на глазах уже собирающейся у того места, где лежал убитый, толпы.

— Держи! — крикнул кто-то.

Но остановить капитана уже было невозможно. Из опасения, что капитан его заметит, те, кто планировал операцию захвата, не выставили с этой стороны снайпера и вообще никак не прикрыли фасад дома. Прежде чем кто-то успел что-то сделать, капитан скорыми, волчьими прыжками бросился прочь…

Безумная погоня прекратилась лишь через час. То тут, то там взвывала сирена — и он бросался прочь от нее, как загнанный волк, люди сторонились, когда видели его, шарахались в сторону. Наконец он забился в нору на заднем дворе какого-то ресторана, спрятавшись между двух огромных мусорных контейнеров.

Пистолет. Надо избавиться от пистолета.

Капитан с сожалением в последний раз посмотрел на «ТТ» — этот кусок стали сослужил ему добрую службу. Потом разобрал его, протер каждую деталь носовым платком и выбросил — часть деталей в левый контейнер, часть — в правый.

Успокоиться.

Капитан, как смог, осмотрел себя. Он даже не был ранен, одежда порвана в двух местах — но это ничего. Гораздо хуже, что его кто-то предал. И этот кто-то был из своих. Хотя — какой к чертям свой…

На охоту? Да, на охоту. Эта гнида…

Капитан Гуль, как смог, привел себя в порядок, успокоил сбитое дыхание. Первым делом ему надо уничтожить следы. Потом — все остальное.

В одном из магазинчиков он купил рубашку, белую из грубой ткани. Ее он надел, выкинув в мусорный контейнер то, что было надето на нем. В другом магазине он купил средство для мытья окон и, уединившись, тщательно протер им руки и лицо. Запах был мерзкий, кожу жгло как огнем — но это нужно было сделать. Теперь, если кто-то захочет сделать парафиновый тест на определение наличия продуктов сгорания пороха на лице и руках, — этот тест не даст результата.

Поблуждав немного по улицам, он из таксофона позвонил Фарук-курту. Тот сразу взял трубку, словно ждал звонка.

— Это я, — сказал капитан.

— Знаю. Приезжай в академию.

В трубке забились гудки отбоя.

— Рассказывай. — Фарук-курт почему-то был в камуфляже, а не в парадной форме.

— Дело сделано, — коротко сказал капитан.

— Я знаю. Что было потом?

— Меня пытались взять. Они уже были там. Шестеро, полицейские, в бронежилетах с автоматическим оружием. Одного я убил точно. Потом ушел.

Полковник тяжело, истинно волчьим, давящим к земле взглядом посмотрел на своего подчиненного:

— Ты провалился.

— Они уже были там. Они знали, что произойдет. Мне это не нравится.

— Ты провалился. Они заметили тебя. В полиции есть много тех, кто работает на них.

— Они появились очень быстро, — упрямо сказал капитан, — они знали, что произойдет и где они должны быть.

— Ты обвиняешь меня?

— Нет, Фарук-курт. Но надо разобраться. Они откуда-то все знали.

Вместо ответа начальник факультета спецназа академии полковник Фарук Сезер включил небольшой, стоящий на сейфе телевизор с антенной.

Передавали новости. Экстренный выпуск. Это был какой-то деловой канал, внизу непрерывно бежала строка с котировками на нефть и акции — пир во время чумы. Он узнал этот двор — сам там был несколько часов назад. В автомобиль «Скорой помощи» грузили накрытое носилками тело, снимали издалека — ближе не подпускал полицейский кордон.

…И как только что стало известно, второй полицейский, тяжело раненный сегодня при попытке задержать особо опасного преступника, совершившего убийство, только что скончался от полученных ранений в госпитале…

Полковник выключил телевизор.

— Я был вынужден это сделать. Иначе бы они схватили меня.

— Это плохо, — только и ответил полковник Фарук.

Молчание было прервано стуком вестового в дверь.

— Войдите! — крикнул полковник.

— Фарук-ага, там полицейские, — выпалил молодой вестовой, — они кого-то ищут и немедленно требуют вас.

— Идите, капрал. Скажите, что я скоро буду, — сказал полковник.

Дверь захлопнулась, от хлопка вздрогнули оба. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом полковник достал из ящика стола пистолет, вытащил из него магазин, чтобы остался лишь один патрон, в стволе. Гулко бухнул пистолетом об стол.

Оба они знали правила. Ничего сейчас не имело значения — ни прежние заслуги, ни нынешние. Ни положение в организации, ни то, что полковник Фарук знал капитана Абдаллу Гуля с детства и знал его отца. Провалился — отвечай, правило простое. Уйди сам и никого не тяни за собой. Остальные похоронят тебя и продолжат войну.

Капитан взял пистолет, удивившись его тяжести. Он тоже знал правила. Он был счастливым человеком, он женился по любви, и жена его ждала ребенка. Он не был виноват ни в чем, кроме того, что исполнял приказы. Он знал, что такое долг и что такое честь, он был связан круговой порукой армейского братства, и правила не оставляли ему выбора. Никакого. А потому — чуть помедлив, он приставил пистолет к голове и, глядя прямо в глаза полковнику, надавил на спуск.

Пистолет сухо щелкнул.

Выстрела не было.

Полковник уважительно качнул головой.

— Масалла[18]. Теперь идем со мной.

Вестовой ждал их в коридоре вместе с еще одним офицером с курсов, у того, другого офицера, в руках был короткоствольный автомат. Капитан Гуль не понимал, что происходит.

— Все готово, Гурхан? — непонятно спросил полковник.

— Так точно, Фарук-ага.

— Тогда иди на рацию. Ты мне не нужен. Дай «всем, кто меня слышит» и передавай открытым текстом — аслан атлади[19].

— Аслан атлади, Фарук-ага. Разрешите исполнять?

— Исполняйте.

Полковник Фарук быстро шел по коридору, удивительно быстро, учитывая его покалеченную ногу. Коридор — дело было ближе к вечеру, теоретические занятия закончились — был полупустым.

На лестнице второго этажа они встретили группу до зубов вооруженных офицеров, с двумя пулеметами. Офицеры поприветствовали их.

Аслан атлади…

На первом этаже их ждали еще двое, с автоматами.

— Где? — коротко спросил Фарук-ага.

— Сюда, господин полковник…

Несколько полицейских находились в одном из кабинетов первого этажа, маясь бездельем и ожидая, пока к ним спустится начальник училища. Все они были выходцами из небогатых семей, чаще всего из тех, кого не взяли в офицерское училище, потому что в Турции офицером стать непросто. Среди полицейских было много тайных исламистов, что было запрещено законом. Они не знали, что произошло, — им просто приказали сопровождать представителя генеральной прокуратуры. Никто из них даже представить не мог, что произойдет через минуту.

Когда открылась дверь, представитель прокуратуры, невысокий, ухоженный, в черном дорогом костюме, встал с кресла навстречу входящим в кабинет военным.

— Господин полковник, я…

Прокурорский чин осекся, увидев того, кого он должен был арестовать и препроводить для производства следствия по делу об убийстве — тот был среди офицеров и вошел следом за полковником. Но и сейчас он ничего так и не понял.

Полковник Фарук сделал шаг в сторону, освобождая линию огня для остальных, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в голову следователю прокуратуры. Через секунду на находящихся в кабинете ошеломленных происходящим полицейских обрушили свинцовый град автоматы. Никто не успел оказать сопротивление, никто не успел даже понять, что их сейчас будут убивать. Словно отзываясь на стрельбу в здании, за окном заговорили, перебивая друг друга, автоматы и пулеметы спецназа.