Донбасс – сердце России - Олег Витальевич Измайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, вы уже поняли, что в пересчете на душу населения по журналистам Красный Лиман даст фору любому городу Донбасса. За исключением Донецка, понятное дело.
Чем объяснить этот всплеск кадровой плодовитости городка? Говорят, что в окрестностях местного озера Горелое в свое время нашли и вроде как даже пытались разрабатывать бедные урановые руды. Не иначе — влияние радиоактивного озера, о котором, если серьезно, местные старожилы вспоминали, что по окончании боев с германцем водоем этот был весьма мелким. Пока не извлекли из него все оружие и боеприпасы, которые немцы при отступлении туда бросили.
Но Горелое не самое знаменитое озеро земли, так сказать, лиманской. Строго говоря, их, знаменитых, три штуки.
Формально главным считается то, которое дало имя селу и городу — озеро Лиман. Оно самое большое, в нем активно ловят рыбу, на берегу стоит церквушка позапрошлого столетия, примерно тех же времен, когда харьковские помещики начали массово переселять сюда своих крепостных с Подолья. Слившись с теми, которых еще в пору Хмельнитчины царское правительство приглашало заселять земли будущей Новороссии, они образовали ту людскую породу, которую иногда именуют слобожанами, то бишь населением Слободской Украины. Узнать слобожанина нетрудно — как правило, они чуть выше среднего роста, длиннорукие и длинноногие, нос с небольшой, но явственной горбинкой, женщины поголовно блондинки с тёмно-серыми глазами, мужчины чаще русые. Характер нордический, то бишь упертый и своенравный. В общем-то, слобожанин не самый приятный тип для общения, он скрытен и алчен, как все сельскохозяйственные люди. Надо признать, что при этом они чрезвычайно упорны в учебе, весьма сообразительны, но в отличие от своих полтавских, скажем, или киевских сородичей, не лезут в первые ряды военнослужащих, и пословица про лычку, хохла и затычку никак не касается слобожанина и лиманца. Лиманец проявляет себя всегда человеком честным, хоть и несколько лукавым, подтвердив это весной четырнадцатого года, когда лиманцы и славянцы были в первых рядах новороссийского ополчения, положив на алтарь всерусского отечества не один десяток скромных своих головушек — помощников машинистов, составителей вагонов, комбайнеров и просто менеджеров тамошних турбаз и частных отелей.
Второе озеро, верней, озера популярны по всему Донбассу как объект экологически чистого отдыха. Это так называемые Голубые озера. Они являют собой памятник неразумного хозяйствования и мрачный монумент памяти краснолиманского завода силикатного кирпича. Это старые карьеры завода всесоюзного значения. Его и построили здесь благодаря рекламе геологов и химиков, убедивших Совмин СССР хрущевских времен, что не то что в Донбассе, а во всей Советской Украине не сыскать таких замечательных песков для выпекания кирпичей — чистой воды кварц, к бабке не ходи!
Завода давно нет, умер родами местного капитализма, а Голубые озера не только живут, но и коммерциализировались до бесконечности, настроив по своим берегам киосочков с водочкой и водичкой, пивом с таранькой и прочими прелестями для отдыхающей публики. Как всегда, в таких случаях чистая вода и сосновый лес с откормленными безо всякого ГМО комарами, уже не имеют особого значения. Природа выходит на сцену жизни как повод для разгульного времяпровождения. Ишь ты, и такое слово Microsoft Word знает!
Но, да простят меня лиманцы из села Лиман, с тридцать восьмого года называемого городом, главным озером здесь является все-таки Ломоносовское. Оно крохотное, меньше и голубых водоемов, и родительского Лимана. Оно тоже рукотворное. Но в самом его появлении есть благородная драматургия качественного такого позднесоветского розлива. Его появление завершило создание индустриального облика городка. С появлением в микрорайоне «Южный» этого популярного места отдыха ушло в небытие (по крайне мере, так казалось) село Лиман и явился миру город Красный Лиман.
Прежде чем рассказать его нехитрую историю, стоит раскрыть жуткую тайну, малоизвестную даже современным лиманцам. Дело в том, что до Великой Отечественной в этих краях не было никаких дремучих лесов. То есть совершенно не было никаких. А были бесчисленные болотца и озерца, заросшие всякой мелкой растительной сволочью, дававшей приют тому самому фирменному комару, да его старшему брату — малярийному.
«Я приехал в эти места в 1929 году, повсюду стройки, стройки, стройки и малярия — жуткая, косила всех!» — рассказывал автору этих строк на склоне жизни потомственный железнодорожник Николай Диденко ровно 38 лет тому назад.
Странно вообще, что именно здесь переселенцы с Правого берега Днепра решили в год заключения Андрусовского перемирия поставить свою слободу. А может, их никто и не спрашивал. Тогда это не очень и модно было. Я специально интересовался — на подписание этого самого перемирия в Андрусове под Смоленском, завершившего первый этап русско-польской войны после принятия Малороссии под державную руку московского государя, послов от казачества, с которого, в общем-то, после Переяслава все и началось, просто не пустили — захлопнули двери перед носом.
Лес под Лиманом по всем нынешним лесничествам стали сажать после войны. Лучшего средства для осушения окрестных болот и оздоровления населения нельзя было и придумать. Тридцать лет спустя здесь стеной стояли тысячи квадратных километров пахучей сосны. По нехитрому, как все советское, и при этом совершенно гениальному, как все советское, методу лес вырастить получилось очень недорого — вместо колхоза, или через раз, школьников средних классов отправляли в лесхоззаг сажать сосну. В итоге каждый лиманский школьник мужеского пола мог к началу взрослой жизни желать только двух вещей, чтобы состояться как мужчина — родить сына и построить дом, ибо посаженных деревьев в жизненном активе было у каждого несколько тысяч. Недурно, да?
Такой ход историко-природных коллизий на границе степи и леса привел, кроме всего прочего, еще и к тому, что коренные лиманцы совершенно не разбирались в грибах. К тому времени, когда Донбасс, наполненный до краев потомками лесных жителей Брянщины, Орловщины да Тамбовщины, ринулся в эти места уничтожать поголовье грибов, здешние обыватели знали самые простые из них — маслята, да еще желтушки с белушками. С ужасом и брезгливостью наблюдали они, как орды шахтеров, металлургов и прочих коксохимиков наполняли свои корзины, ведра, рюкзаки подберезовиком, подосиновиком, белым и польским грибом, опятами, рядовкой, а по сезону — сыроежкой или груздем.
Это чуть позже начали гордиться
