33 лучших дыхательных упражнения из всех методик и практик - Мишель Блаво

— Да, — Петрович прикрывал ладонью глаза от солнечного света, — не так уж она и высока. Хотя справедливости ради надо сказать, что в окружении этого массива гора Кайлас все-таки выше остальных заснеженных макушек.

— Зато Кайлас похож на пирамиду, — сказал Леонид, оглядывая горы.

— А на свастику Кайлас похож, если смотреть сверху, — продолжал Мессинг, — например, с соседней горы или с самолета. Впрочем, если вы вглядитесь, коллеги, то увидите одну из двух трещин. Вот она.

И Мишель указал на огромную зигзагообразную впадину, чернеющую среди снегов вершины Кайласа.

— Каков план действия? — спросил я у Мессинга, хотя сам уже примерно этот план представлял.

— Идти к Кайласу, — Мессинг не был оригинален. Но тут вмешалась единственная дама нашей экспедиции — Настя:

— Постойте, вот так сразу просто взять и пойти?

— А что? Есть варианты? — съязвил Мишель.

— Есть, — довольно строго сказала Настя. — Можем, действительно, просто взять и пойти, а можем продумать, как именно пойдем: все вместе, например, или разделимся на группы?

— Вот тут, по-моему, проблемы нет вовсе, — вмешался Петрович. — Пока нет острой необходимости, мы не должны оставлять друг друга.

Пришлось и мне напомнить Насте о том, что сам Александр Федорович Белоусов пару дней назад наставлял нас в своей петербургской квартире как раз о том, что ни при каких обстоятельствах нам нельзя разлучаться.

— Это я помню, — сказала Настя, — но сейчас я смотрю на Кайлас и думаю, что как же мы все пятеро туда пойдем?

— Почему бы и нет? — не понял Петрович.

— А если опасность? — продолжала Настя. — Она настигнет сразу нас всех. Если же мы пойдем туда двумя группами, то, скажем, одну группу лавина накроет, а другую — нет. То есть та, другая, восхождение продолжит.

— Ну ты, Настя, и оптимистка, — улыбнулся Мессинг. — Случись лавина или любого рода вмешательство стихии, тут уже будет непринципиально, одна у нас группа или две. Более того, если пойдем все вместе, шансов спастись будет больше, потому что мы сможем лучше страховать друг друга.

— Мишель, я согласна, но чем ближе эта гора, тем больше мне кажется, что там таится какая-то непредсказуемая, странная, непередаваемая опасность, — сказала Настя.

Еще раз о наших целях

Мы вновь оглядели снежную шапку горы Кайлас, на которую еще никому никогда не удавалось взойти. Справедливости ради надо сказать, что и наша экспедиция не ставила себе целью одолеть маршрут до вершины. Нам важна была не столько вершина, сколько возможность найти тех людей, которые смогут помочь нам достичь цели нашего путешествия — найти средство, способное исцелить Леонида и всех тех, кто подобно моему другу детства страдает недугами, связанными с дыханием. Но что ожидало нас там — у подножия Кайласа? Сейчас мы все твердо знали только одно: уже сегодня нам надо начать восхождение и постараться как можно скорее добраться до одного из монастырей, который находится в нижней части горы и в котором (по нашим сведениям) должны что-то знать о дыхательных техниках. Конечно, мы все понимали, что путь наш вряд ли ограничится этим монастырем, но надежда все же теплилась в каждом из нас: а вдруг в монастыре монахи нам все покажут и расскажут, и тогда мы со спокойной совестью вернемся в Петербург, где подвергнем экспертизе обретенные техники дыхания?

О боге Кубере, покровителе Севера

Мы уже собрались в путь, как Мишель Мессинг попросил всех нас выслушать его:

— Дорогие коллеги! Еще немного — и мы с вами вступим в царство сразу нескольких религиозных конфессий. Живут они на Кайласе сравнительно дружно, и надо уважать взгляды каждой из них, не выделять какую-то одну в ущерб прочим. Я уже рассказывал вам, что в индуизме Кайлас — обиталище самого Шивы. Но перед нашим отъездом я рылся в специальных источниках и нашел сведения о том, что наряду с Шивой на индуистском Кайласе обитает еще один бог. Зовут его Кубера, в переводе — «имеющий уродливое тело».

И действительно, сложно Куберу назвать красавцем: большой шарообразный живот, две руки, но три ноги, зубов при этом только восемь, а глаз лишь один. При всем при том Кубера отвечает за богатство и плодородие и в этих своих функциях выступает еще и как хранитель подлинной религии. Скрытые в земле сокровища — тоже в ведении Куберы. Кубера — божество индуистское, но и буддисты его тоже признают: аналог Куберы у тибетских буддистов — Вайшравана. Короче говоря, здесь, на Кайласе, обитает бог, в равной степени и в одинаковых функциях востребованный двумя доминирующими здесь религиями: индуизмом и буддизмом. Вы спросите, коллеги, для чего я рассказал вам все это? И правильно, потому что рассказ мой был основан на прагматическом аспекте.

Мессинг замолчал, посмотрел на заснеженную вершину Кайласа, блестевшую в бликах рассветного солнца. Вслед за Мишелем и все мы стали вглядываться туда, где обитали не только Шива и Будда, в инкарнации Самвара, но и таинственный Кубера-Вайшравана… Больно уж хорош был пейзаж, открывшийся нашим взорам; пейзаж, формируемый лучами дневного светила и легендами нескольких религий. Что ждет нас там?..

— Так вот, коллеги, — продолжил Мишель. — Должен поделиться одним фактом, касающимся бога Куберы. За свое подвижничество и благочестие он получил право распоряжаться Севером. Знание данного факта для нас с вами является весьма и весьма принципиальным. Полагаю, коллеги, вы уже догадались, почему. А потому, что мы с вами прибыли с Севера. Уже на этом основании, хотим мы того или нет, а попадаем мы под «юрисдикцию» как раз ответственного за север бога Куберы. Поэтому самым внимательнейшим образом прошу вас относиться к состоянию природы горы Кайлас — вести себя почтительно и уважительно. В противном случае мы можем рассердить Куберу, и он отвернется от нас, не будет нам помогать. А без его помощи, как мне кажется, нам не обойтись.

Когда Мессинг закончил свою речь, я улыбнулся и заметил:

— Мишель, прежде вас сложно было заподозрить в следовании местным верованиям.

— Так то прежде, — задумчиво отвечал мой друг. — Меняются времена, меняемся мы… А если серьезно, то всю эту историю рассказал я вам не только для того, чтобы вы внимательней относились к природе Кайласа, но еще и для того, чтобы все вы знали, с какими темами можно столкнуться в процессе общения с местным населением, которое, замечу, религиозно ангажировано порою до крайностей истового фанатизма. О таких людях надо хотя бы знать как можно больше и стараться не забывать об этом. Ну а теперь — в путь!

— Постойте, — вмешалась Настя. — Нам бы, кстати говоря, не мешало бы почту посмотреть. Ведь не исключено, что в предгорье и на самой горе связи с Интернетом не будет, и мы не сможем не только в Интернет заглянуть, но и даже телефонной связью воспользоваться. А у нас на связи могут оказаться и Алексия, и Белоусов…

Нам пишут с Севера

Стоило нам войти в Интернет, как мы увидели два письма — и от Алексии, и от Александра Федоровича. Решили начать с письма Алексии уже на том основании, что оно было больше по объему:

«Дорогие мои! Как ни грустно мне сознавать, что вы уже почти на Кайласе, а я по-прежнему в рукописном фонде Публички, но я не теряю времени даром — только что закончила сканирование одной архаичной русской сказки. Прилагаю ее. А вам всем желаю удачи, здоровья, счастья! Всегда ваша, Алексия Мессинг».

С любопытством открыли мы вложение письма Алексии и прочли:

«Хождение Ивана, сына крестьянского, в земли дальние.

Жил себе Иван, не тужил. Жил бы он и дальше, как жили его прадед, дед и отец, а жили они неплохо: землю пахали, родителей почитали да детей своих растили, но не суждено Ивану было добрую участь родни своей разделить. И все потому, что царь тамошний Филофей был существом болезненным, расслабленным, как у нас в народе говорили. Спросите вы, какая же связь между болезнью царя Филофея и Иваном, сыном крестьянским? И правильно, что спросите, потому что до поры до времени связи ровным счетом никакой и не было. Филофей себе в хоромах своих на перине пуховой да под одеялом верблюжьим лежал, а Иван поутру в поле пахал, а ввечеру сарай строил, крышу для избы своей новую ладил, а то просто с другими парнями гулял по деревне. Молодость, она ведь один раз дается. А царь Филофей только тем и был занят, что лекарей всяких к себе звал из земель дальних. Лекари, конечно, приходили, да только проку от них не было ровным счетом никакого. Звал к себе царь Филофей и знахарей лесных да горных, что с духами знаются (потому знахарями их и зовут). Когда же понял, что и от знахарей пользы ему никакой, то стал звать к себе птиц, зверей и даже рыб речных да морских. Однако и птицы, и звери, и рыбы речные да морские не приносили царю Филофею желаемого облегчения, не делали его здоровым. Царь Филофей совсем отчаялся, да только однажды во сне к царю явился какой-то старик в оранжевых одеждах и с седою, словно летнее облако на рассвете, бородой, и сказал: