Капитан Хорнблауэр. Под стягом победным - Сесил Скотт Форестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, на лодке!
Хорнблауэр сложил ладони рупором и крикнул:
— «Лидия»!
Капитан королевского корабля, находясь в лодке, называет себя именем этого корабля.
Теперь Хорнблауэр слышал то, что ожидал услышать, видел то, что ожидал увидеть: топот бегущих по шкафуту боцманматов и фалрепных, размеренный шаг морских пехотинцев, мелькание фонарей. Лодка подошла к борту, и он вспрыгнул на трап. Как хорошо было снова ощутить под ногами прочные дубовые доски. Боцманматы хором свистели в дудки, морские пехотинцы взяли ружья на караул, на шкафуте Буш приветствовал Хорнблауэра со всей торжественностью, какая пристала капитану.
В свете фонарей Хорнблауэр прочел облегчение на честном лице Буша. Он оглядел палубу: одна вахта, завернувшись в одеяла, лежала на голых палубных досках, другая сидела на корточках возле подготовленных к бою пушек. Буш надлежащим образом принял все меры предосторожности на время стоянки в предположительно враждебном порту.
— Очень хорошо, мистер Буш, — сказал Хорнблауэр.
Теперь он заметил, что белые панталоны испачканы грязным седлом, а лучшие шелковые чулки продрались на икрах. Он стыдился и своего неприглядного вида, и своей безрезультатной поездки. Он злился на себя и боялся, что Буш, узнай тот, как обстоят дела, стал бы его презирать. Щеки его горели от стыда, и он, прибег к всегдашнему средству — загадочной немногословности.
— Кхе-хм. Позовите меня, если будет надобность.
И не проронив больше ни слова, двинулся в каюту, где вместо убранных переборок теперь висели парусиновые занавески.
Буш смотрел ему вслед. По всему заливу мерцали тлеющие вулканы. Команда, взволнованная прибытием в незнакомые места и с нетерпением ждавшая вестей о будущем, обнаружила, что обманулась в своих ожиданиях. Офицеры с отпавшими челюстями провожали капитана взглядом.
На какую-то секунду Хорнблауэр почувствовал, что его драматическое появление и исчезновение перевешивают горечь неудачи, но только на секунду. Сев на койку и отослав Полвила, он вновь упал духом. Удастся ли завтра получить припасы? Удастся ли поднять мятеж, который удовлетворил бы Адмиралтейство? Как пройдет бой с «Нативидадом»?
И, думая обо всем этом, он то и дело краснел, вспоминая, как отослал его Эль-Супремо. Очень немногие капитаны на службе его британского величества стерпели бы подобную бесцеремонность.
«Но что я мог, черт возьми, поделать?» — жалобно спрашивал он себя.
Не гася фонарь, Хорнблауэр лег на койку. Так он и лежал, обливаясь потом в жаркой тропической ночи, вновь и вновь переносясь мыслями из прошлого в будущее и обратно.
И тут парусиновые занавески захлопали. По палубе пробежал легкий порыв ветра. «Лидия» разворачивалась на якоре. Хорнблауэр чувствовал, как натянулся якорный канат и по кораблю пробежала легкая дрожь. Береговой бриз наконец задул. Тут же стало прохладнее. Хорнблауэр перевернулся на бок и заснул.
V
Сомнения и страхи, терзавшие Хорнблауэра, пока он пытался заснуть, рассеялись с наступлением дня. Проснувшись, он почувствовал прилив сил. Он пил кофе, который принес ему на заре Полвил. В голове роились новые планы, и, впервые за много недель, Хорнблауэр освободил себя от утренней прогулки по шканцам. На палубу он вышел с мыслью, что, по крайней мере, наполнит бочки водой и запасется дровами, и первым же приказом отправил матросов к талям, спускать баркас и дежурные шлюпки. Вскоре они отошли к берегу, нагруженные пустыми бочонками. Гребцы возбужденно переговаривались. На носу каждой шлюпки сидели два морских пехотинца, твердо помнящие напутствие своего сержанта: если дезертирует хотя бы один матрос, их всех до единого выпорют кошками.
Час спустя вернулся под всеми парусами баркас, осевший под тяжестью полных бочек. Пока бочки поднимали из шлюпки и спускали в трюм, мичман Хукер подбежал к Хорнблауэру и козырнул.
— На берег пригнали быков, сэр, — сказал он.
Хорнблауэру стоило некоторого труда сохранить невозмутимый вид и надлежащим образом принять новость.
— Как много? — выговорил он — вопрос показался ему уместным, чтобы протянуть время, но ответ удивил его еще более.
— Сотни, сэр. Главный даго много чего говорил, но ни один из наших по-ихнему не понимает.
— Пришлите его ко мне, когда следующий раз отправитесь на берег, — сказал Хорнблауэр.
За оставшееся время Хорнблауэр постарался все продумать. Он окликнул впередсмотрящего на грот-бом-брам-стеньге, желая убедиться, что тот внимательно следит за морем. Существует опасность, что со стороны океана подойдет «Нативидад». Тогда «Лидия» окажется застигнута врасплох в то время, как половина ее команды на берегу, не успеет выйти из залива и принуждена будет сражаться в замкнутых водах с многократно более сильным противником. С другой стороны, есть шанс укомплектовать запасы и не зависеть от берега. Исходя из всего виденного, Хорнблауэр опасался тянуть с независимостью: в любой момент мятеж дона Хулиана Альварадо может захлебнуться в крови.
Эрнандес прибыл все на той же лодке с двумя латинскими парусами, которая вчера доставила Хорнблауэра на берег. На шканцах они обменялись приветствиями.
— Четыреста бычков ожидают ваших приказов, капитан, — сказал Эрнандес. — Мои люди пригнали их на берег.
— Хорошо, — сказал Хорнблауэр. Он еще не принял окончательного решения.
— Боюсь, свиней придется подождать, — продолжал Эрнандес. — Мои люди собирают их по окрестностям, но свиней гнать долго.
— Да, — сказал Хорнблауэр.
— Касательно соли. Нелегко будет собрать сто квинталов, как вы просили. До того как наш повелитель объявил о своей божественности, соль была королевской монополией и потому редка, но я отправил отряд на соляные ямы Хикилисьо в надежде раздобыть там.
— Да, — сказал Хорнблауэр. Он помнил, что потребовал соль, но не мог вспомнить, сколько именно запросил.
— Женщины собирают апельсины и лимоны, — продолжал Эрнандес, — но боюсь, нужное количество будет не раньше чем через два дня.
— Кхе-хм, — сказал Хорнблауэр.
— Сахар лежит на сахарном заводе Эль-Супремо. Что до табака, сеньор, у нас большой запас. Какой сорт вы предпочитаете? Последнее время мы скручивали сигары только для собственных нужд, но я могу вновь засадить женщин за работу, как только они соберут фрукты.
— Кхе-хм. — Хорнблауэр удержал восторженный возглас, который чуть не вырвался у него при этих словах — последнюю сигару он выкурил три месяца назад. Его матросы потребляют низкосортный виргинский табак из скрученных сухих листьев, но такого, понятно, на этом побережье не сыщешь. Правда, он часто видел, как британские моряки с удовольствием жуют полупросушенный туземный лист.
— Пришлите сигар, сколько сочтете возможным, — сказал Хорнблауэр. — Что до остального, можете прислать любой.
Эрнандес
