Киса - Борис Свердлин

Тим взял Киру за руку и повёл в глубокое логово притона.

С едва наступившим рассветом тетя Бася уже направилась к телефону.

– Аллё, полиция? Это по поводу исчезновения молодой туристки из Москвы… Да, тётя её. Бася. Бася, говорю. Я подожду… – пока переключали линию в кабинет следователя по особым делам, старушка отпила немного воды, всегда стоявшей в стакане около телефона, и приняла успокоительное… – Доброе утро, господин следователь. Это я, Бася… Слушайте: мне пришла в голову новая мысль. Я уверена, что моя племянница до сих пор в Хайфе… Да, откуда я могу знать наверняка? Я просто думаю так… предполагаю. Теперь… Смотрите… У нас в стране есть несколько хороших телепатов… Ури Геллер, например…

Я подумала, а нельзя ли его привлечь к поиску моей племянницу. Я готова оплатить его услуги. Что? Как Ури Геллер живёт сейчас в Англии? Его же показывали позавчера по телевизору… Ах, это старая запись… А когда он вернётся? Понятно… А кто знает? Ну, хорошо. Спасибо. Надо тогда поискать другие возможности… – Тётя Бася, расстроившись, медленно повесила трубку. – Ури Геллер в Англии… Чего его туда потянула? Настоящим евреям надо жить у себя на Родине, – пробурчала себе под нос, всегда патриотично настроенная старушка, направляясь наконец на кухню делать себе лёгкий завтрак.

Софья Аркадьевна отнеслась к идее Миши найти данные бывших знакомых её покойного мужа с большим энтузиазмом. Все знают, что утопающий цепляется за соломинку.

«Вдруг, – думала она, – это может помочь поиску».

Перебрав все ящики письменного стола, а затем и нижние полки в серванте, где также хранились разного рода документы, Софья Аркадьевна, к своему удивлению, нашла немало писем и документов, в которых фигурировали израильские имена и фамилии.

Причём, там были имена людей, с которыми в бытность, когда её супруг выступал главным арбитром на международных соревнованиях, и она сама была лично знакома, так как они приезжали к ним домой, в Москву, и даже жили у них по несколько дней… И она это хорошо помнит.

– Мишенька, – одухотворённая результатами поиска, она набрала номер телефона, олицетворяющего для неё главного спасителя дочери, дорогого скрипача. – Мишенька, я нашла. Есть несколько телефонов и фамилий… Только релевантно это ещё или нет – трудно сказать, ведь прошло уже почти два года…

– Я перезвоню, Софья Аркадьевна. Сейчас, вот-вот начинается концерт… Я через три часа перезвоню. Хорошо?

– Конечно, конечно… Я жду.

Через три часа, вместо того, чтобы перезвонить, Миша приехал к Софье Аркадьевне домой и, не снимая плаща, тут же попросил показать найденные документы.

Софья Аркадьевна, приготовившись ко сну, и не ожидая, что в столь поздний час может ещё кто-то приехать, стояла в домашнем халате, в котором никогда за долгие годы их знакомства не представлялась перед Мишей.

– Ты уж извини, Мишенька, что я так… совсем по домашнему, – пыталась, привыкшая к правилам хорошего тона, оправдаться Софья Аркадьевна.

– Ой, да вы что? Сейчас – это не главное. Давайте посмотрим документы.

Их, документов, оказалось не так много, как Миша предполагал, – то есть бумаг действительно было много, но вот с данными: телефонами, факсами, адресами – всего два, три.

– Ну, что ж? Хоть какая-то зацепка… Вы позволите – я возьму их с собой и дома пересмотрю подробнее?

– Конечно, конечно… А завтра созвонимся.

Попрощавшись и пожелав спокойной ночи, Миша отправился домой.

Если кто-то думает, что в израильской полиции отношение к исчезнувшим людям такое же, как в некоторых других, известных нам странах, где каждый год, только по официальной статистике, бесследно пропадают десятки тысяч людей – он ошибается.

Поиски «молодой туристки из Москвы» (как прозвали её регулярно контактирующие друг с другом многочисленные отделения полиции, разбросанные по всей стране) не прерывались ни на секунду.

К тому же, надо отдать должное Николаю Леонидовичу Вяземскому, российскому послу, который минимум раз в два дня названивал в полицию и в министерство внутренних дел.

Вот и сегодня, перед тем, как поехать в Иерусалим на ежегодно проводимую президентом Израиля встречу послов, посвящённую предстоящему празднованию Дня Победы, Николай Леонидович попросил секретаршу Леночку соединить его с начальником службы внутренней безопасности при министерстве внутренних дел господином Штейном.

– Штейн на проводе, господин посол, – буквально тут же отреагировала секретарша.

Вяземский снял трубку и поздоровался. За несколько лет работы в Израиле он довольно неплохо выучил иврит, поэтому вести прямой разговор без переводчика, ему не представлялось сложным занятием.

– Шалом, господин Штейн.

– О! Господин посол… как ваши дела?

– С нетерпением жду результатов ваших расследований по поводу нашей гражданки Кравиц.

– Непростая история. Мы подняли на ноги все службы. Проверяются все возможные обстоятельства дела.

– Это я знаю… Ну, хоть какие-то проблески имеются?

– Особенно похвастаться нечем. Мы просмотрели все видеозаписи пассажиров, выехавших и приехавших на этом поезде в Хайфу… Ведётся глубокая обработка материалов. Надеюсь, мы выйдем на нужный след…

– Если что – я к вашим услугам.

– Спасибо, господин посол!

– Всего наилучшего, господин Штейн.

Уже перед сном, когда Тётя Бася принимала свои последние за день успокоительные лекарства, раздался звонок телефона.

«Кто ещё так поздно? – недовольно бурча себе под нос, подумала старушка.

– Аллё!? Бася?..

– А, – это ты, Сонечка? Что случилось, что ты звонишь так поздно?

– Ничего нового… Все новости ждём от тебя… Но вот есть одна вещь… хотелось бы тебя предупредить.

– Что ты имеешь в виду, Сонечка?

– У Киры был парень (ну, ты знаешь…) хороший парень… музыкант… Миша зовут.

– Ну, так что с ним?

– Слушай и не перебивай. Помнишь, – мой Саша был международным арбитром по боксу? – Бася молчала. – Так вот. Мы с Мишей раскопали имена и телефоны Сашиных коллег в Израиле…

– А для чего?

– Слушай, я говорю тебе, и не перебивай. Миша собирается на днях выехать в Израиль.

Он постарается связаться с этими людьми и, возможно, Мише удастся найти какие-то зацепки…

– О, было бы здорово!

– Что требуется от тебя, сестрёнка?

– Я сделаю, всё, что надо!

– Не сомневаюсь ни на секунду… Хотя Миша и настаивает на том, чтобы в это время жить в гостинице – я считаю, что ему нужно жить у тебя.

– Очень правильно! Я и подскажу, я и переведу на иврит…

– Молодец! Именно это я и сказала Мише… Кроме того, что ты любимая, родная тётя.

– Ну, это само собой.

– Итак, миленькая… Через три-четыре дня жди Мишу. Он – очень хороший. Красавец парень. Боксёр, кстати… Был. Сам вот вызвался поехать, а это сегодня, сама понимаешь… дорогого стоит.

– Ещё как!

– Поэтому и звоню тебе так поздно… Чтобы заранее предупредить.

– Уже начну готовится к приёму.

– Пока ещё не надо. Я сказала: через три-четыре дня.

– О-кей, о-кей, Сонечка…

Мишин план был не из простых. Он предполагал найти несколько надёжных знакомых Кириного отца в Израиле и заручиться их активной поддержкой в поиске невесты.

Уверенности в том, что они согласятся или вообще помогут – было немного, но другого выхода Миша не видел, надо было использовать все возможные шансы.

На худой конец Миша думал обратиться напрямую в полицию и предложить себя «наживкой» для поэтапного прохождения в качестве некого богатого русского клиента по заранее отобранным борделям. Так, он считал, он мог бы получить прямую или хотя бы наводящую информацию о местоположении Киры, а, может быть, пусть даже выйти непосредственно на её след. Конечно, иметь в этом смысле дело с полицией было во всех отношениях рискованно: во-первых, кто он такой, чтобы полиция возложила бы на него функции своего агента? Во-вторых, в деле есть взаимодействие с криминальными, безусловно, опасными группировками и, в третьих, – наверняка в Израиле, как и в России, бордели имеют свою «крышу», и в полиции обязательно есть люди, которые эту «крышу» им и предоставляют.

Сомнений было много. Всё надо было продумать до мелочей. К тому же нужны были ещё и немалые деньги на реализацию всего этого плана, который мог бы занять месяц и даже больше. Поэтому уговоры Кириной мамы в отношении обязательного проживания у тёти Баси возымели своё действие: пусть тётя и пожилая, но, находясь в Израиле уже более тридцати пяти лет, она, конечно, во многом могла помочь и в первую очередь, что тоже немаловажно, – с квартирой.

Первый «рабочий» день Киры был наистрашнейшим днём в её жизни (если не считать, конечно, день, когда внезапно умер её отец).

Получив ни один раз подробнейшие наставления, как она должна вести себя с клиентами и что входит в её функции (оказывается, есть и такое), она настраивала себя из последних сил и психологически, и физически, чтобы не сорваться при первой же встрече и не подвергнуть себя смертельной опасности перед отъявленными подонками, которые контролировали все телодвижения в борделе и не прощали своим проституткам никаких отклонений от созданных ими железных правил.