Внешняя политика России в условиях глобальной неопределенности. Монография - Коллектив авторов

Таблица 1. Основные экономические показатели развития ведущих стран мира в 2012 г. (по курсу национальной валюты к доллару США)

Источник: Таблицы мирового развития // Год планеты. Экономика. Политика. Безопасность. Вып. 2013 г. М., Идея пресс, 2013, с. 450-456.

Далее, формирующийся миропорядок является не только полицентричным, но и многоуровневым. В последние годы исследователями выделяется несколько структурно обусловленных уровней анализа формирующегося мирового порядка. Первый – межгосударственное или военно-дипломатическое измерение мировой политики, характеризующееся ростом совокупной мощи и эволюцией притязаний на более значимую роль на мировой арене быстро развивающихся государств-гигантов (в первую очередь Китая, Индии, Бразилии). Второе – экономическое измерение, значимость которого на фоне процессов глобализации и усиления роли транснациональных акторов существенно возрастает. Третье – поле тектонических глобальных демографических сдвигов, вес и значение которых явно недооценивалось в предшествующие десятилетия и роль которых с учетом выявившихся ограниченных возможностей развитых стран по приему и ассимиляции эмигрантов в ближайшие годы будет только возрастать. Четвертое – специфическое пространство, представляющее собой домен символов, идеалов, поле культурных кодов и их деконструкции, преобладание в рамках которого дает дополнительные средства для легитимизации политического курса того или иного государства и придает дополнительный импульс в обеспечении политического лидерства. Пятый – геополитический и геоэкономический уровень, объемлющий трансформирующиеся политико-пространственные и экономико-пространственные характеристики современного мира[44]. Об игре на «многих досках» ведут речь известные американские политологи, утверждающие, что на смену однополярному миру идет мир, в котором наличествует огромное множество различных измерений (военное, экономическое, культурное[45] и т. д.), в рамках каждого из которых есть свои значимые игроки с которыми необходимо иметь дело для решения тех или иных международных проблем. Таким образом, современный мир, по мнению ряда аналитиков, эволюционирует даже к состоянию «бесполярной системы международных отношений» с многочисленными центрами силы и влияния[46].

Миропорядок перестает быть европоцентристским. Глобализация, начатая индустриально развитыми странами Запада в собственных интересах, постепенно создала условия для экономического и технологического прорыва развивающихся стран и особенно так называемых быстрорастущих стран-гигантов (прежде всего Китая и Индии, а также России, Бразилии, ЮАР (объединившихся в организацию БРИКС), Индонезии, Турции и др. государств. Продолжительный период высоких темпов экономического развития, расширяющиеся военные возможности, активное внедрение высоких технологий и быстрое увеличение численности населения создают условия для перераспределения глобального расклада силы и власти в пользу новых быстрорастущих стран Азии. В глобальном соотношении экономических и политических сил все более весомым становится присутствие Китая и Индии (15 % и 5,8 % мирового ВВП по ППС соответственно)[47].

Принципиальная новизна формирующегося полицентричного миропорядка – в наборе претендентов на лидерство в формирующейся системе. Впервые за последние столетия в их числе нет европейских стран (кроме России – ЕС демонстрирует все признаки зависимости от США). Это необычная и совершенно непривычная ситуация. При всех различиях и даже явных противоречиях, которые в конечном счете привели к двум мировым войнам, конкуренция за лидерство проходила в последние 2–3 столетия в рамках одной – европейской или западной цивилизации. Ныне полицентричность приобретает выраженное цивилизационное измерение.

Символом диффузии влияния и одним из проявлений тенденций полицентричности в мировой экономической системе является и некоторая перегруппировка транснациональных корпораций (ТНК). До последнего времени крупнейшими ТНК в массе своей были американские, японские и европейские компании. Именно ТНК контролируют львиную долю мировых торговых обменов, финансовых потоков и передач технологий в современном мире. Характерной тенденцией последних лет (связанной в т. ч. с некоторым перераспределением возможностей по итогам глобального финансово-экономического кризиса 2008–2010 гг.) стало заметное увеличение представительства быстро растущих стран-гигантов в числе 500 ведущих ТНК мира[48].

В рамках формирующегося полицентричного миропорядка существенную роль играют не только основные акторы в лице государств, но и негосударственные акторы. Как отмечал Р.Хаас, на первый взгляд нынешний мир может показаться классически полицентричным. В основных «центрах силы» – Европейском союзе, Индии, Китае, России, США и Японии – проживает чуть более половины всего населения Земли. На них приходится 75 % мирового валового внутреннего продукта (ВВП) и 80 % мировых расходов на оборону. Но внешняя сторона обманчива. Мир сегодня существенно отличается от мира эпохи классической многополярности. Существует гораздо больше «центров силы», и многие из них не являются национальными государствами. Одной из главных особенностей современной системы международных отношений является утрата государствами-нациями монополии на применение силы. Региональные и всемирные организации составляют конкуренцию государствам сверху, а военизированные формирования – снизу. Кроме того, с государствами конкурируют за лояльноять разнообразные транснациональные движения и сетевые структуры (в т. ч. исламистской направленности), неправительственные организации (НПО) и транснациональные корпорации. Власть оказывается рассредоточена. В рамках такой системы доминировать будут не одно, два или несколько государств, а десятки акторов (в т. ч. негосударственных – от Аль-Каиды до WikiLeaks), способных оказывать существенное влияние на положение дел в мире, что безусловно сделает мировую политику менее предсказуемой и управляемой.

Целый ряд исследователей акцентирует внимание на уменьшении роли военной силы и выдвижении на первый план экономических, идеологических и культурных параметров оценки мощи и потенциала государств на мировой арене. Это не означает, что использование жесткой силы уходит в прошлое (тут как раз возможна даже активизация ее применения в практической политике целым рядом стран и в самых широких географических ареалах). Однако практически невозможным становится использование силы ведущими мировыми державами против других мировых держав с целью ревизии принципов и структурных параметров организации существующего миропорядка (в силу наличия ядерного фактора, глубокой взаимозависимости экономик ведущих стран мира и тому подобных факторов). Упор на военную мощь перестает быть единственным основанием власти и влияния в современном мире. Как наглядно продемонстрировал пример США с их колоссальной, явно избыточной военной мощью, в обозримой перспективе будет лишь нарастать эффект «бессилия силы» – невозможности решения региональных или глобальных проблем при опоре только на традиционную жесткую силу. Экономическая мощь уже в наше время значит не меньше, а возможно и больше, чем военная сила. В перспективе все более существеными будут факторы «мягкой силы»[49].

Дебаты вокруг суверенитета

Один из глобальных трендов при анализе международных отношений последних десятилетий – обострение политических дебатов вокруг положения о «вестфальском» суверенитете государств. В рамках научных дискуссий циркулируют вопросы о возможности внешнего воздействия на внутриполитические ситуации в тех или иных странах, его целях, средствах, пределах и т. п. Понятно, что абсолютного суверенитета в современных условиях, где любое государство функционирует в условиях существенных внутренних и внешних ограничений и обязательств, где процессы глобализации способствуют существенному перераспределению ресурсов власти от правительств к иным субъектам мировой политики (ТНК, НГО и др.), быть не может. Но сомнительными представляются и утверждения о том, что суверенитет государств является неким рудиментом старой, постепенно подвергающейся все более серьезной политической и правовой эрозии Вестфальской системы организации международных отношений, что «традиционные концепции суверенитета» якобы оказались неспособными отразить всю сложность современных международных отношений[50]. Как известно, «новое – это лишь хорошо забытое старое». И когда мы сталкиваемся с утверждениями относительно несовместимости «устаревшего» суверенитета и гуманитарных принципов современного мироустройства – как не вспомнить здесь мнение одного из отцов-основателей теории международных отношений Э.Карра, высказанное более полувека тому назад: «Неуместность государственного суверенитета – идеология доминирующих держав, которые рассматривают суверенитет других государств как препятствие для использования своего собственного преобладающего положения»[51].