От судьбы не убежишь - Эмбер Дэвис

окна. Как будто она светится, а может быть, это все мое воображение, усиленное тем, что бренчит между нами. Привязь притягивает меня ближе к ней, нуждаясь во всей ней.

Я накрываю ее тело своим, укрывая ее и одновременно доставляя ей удовольствие. Ее бедра слегка шевельнулись подо мной, и я предостерегающе зарычал. Я прямо на грани чего-то, и я не хочу причинять ей боль. Я никогда не хочу причинять ей боль.

— Маленькая пара, в тебе так чертовски хорошо. Я не хочу терять контроль, — мои слова — рычание, и их трудно протолкнуть сквозь зубы и ноющие десны.

Я знаю, чего хочет дикая часть меня. Укусить ее. Отметить ее. Этот напев в моей голове, и даже когда я пытаюсь оттолкнуть его, они все еще там.

— Пожалуйста, — хнычет она, — мне нужно, чтобы ты двигался.

Ее руки поднимаются и обхватывают мои плечи, как будто ей нужно чувствовать себя заземленной. Я испускаю стон, когда медленно выхожу из нее и толкаюсь обратно внутрь. Возможно, я никогда не делал этого раньше, но я не невежественен и не наивен.

— Да, — выдыхает она, и дикая часть меня ревет и надувается от гордости.

Мои инстинкты берут верх, и я начинаю двигать бедрами, входя и выходя из нее, наслаждаясь тем, насколько мокрой стала моя маленькая пара. Она цепляется за меня, и ее глаза затуманиваются похотью. Чтобы доставить ей удовольствие, знать, что это из-за меня, это разрушает что-то внутри меня, ту часть меня, которая цеплялась за мою человечность с той ночи, когда я стал чем-то большим.

Я облизываю длинную полосу сбоку на ее шее, но она не боится. Нет. Дакота наклоняет голову и дает мне больше доступа к себе, ее бедра приближаются к моим. Наши тела движутся вместе, когда я пробую ее кожу, ее запах, черничный маффин и запах апельсина, становится слаще и окутывает меня дымкой желания.

— Черт, маленькая пара, — выдавливаю я сквозь зубы, но получается искаженно.

Я оставляю влажные поцелуи вдоль ее плеча, но одно место продолжает звать меня, и я знаю, что это значит. Я не думаю, что смогу удержаться. Я даже не уверен, хочу ли я этого.

— Сильнее, — умоляет она, и я чертовски бессилен.

Я двигаю бедрами, проникая в нее и двигаясь быстрее, нуждаясь в трении, нуждаясь в ней всей. Что-то начинает меняться во мне. Я понятия не имею, что это такое, но я слишком далеко зашел, чтобы заботиться об этом.

Она нужна мне. Мне нужно наполнить ее своим семенем. Мне нужно ее укусить. Мне нужно попробовать ее кровь на своем языке и заявить права на нее, чтобы все знали, кому она принадлежит.

— Так близко, — стонет она.

Когда я в ней по самые яйца, я поворачиваю бедрами, заставляя ее издавать долгий низкий стон, от которого волосы на моем теле встают дыбом. То, как ее киска порхает вокруг моей длины, чертовски хорошо, лучше, чем я думал. Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось. Я никогда не хочу быть где-то еще, кроме как глубоко внутри этой женщины.

«Я ее не знаю», — пытается возразить рациональная часть меня, но это не имеет значения. Она моя. Ее запах звал меня, и я прислушался к нему. У нас будет целая жизнь, чтобы узнать друг друга, но ничто не сможет заменить эти отношения, эту связь между нами.

— Твоя вагина идеальна, — рычу я ей в шею, и ее стенки сжимают меня сильнее.

Я знаю, что она близко, и я тоже. Мои яйца покалывают, но не только они. Основание моего члена будто растет, и я понятия не имею почему. Я не могу зацикливаться на том, как ее сладкая киска умоляет меня о моей сперме.

Я перемещаю свой вес над ней, чтобы отстраниться достаточно, чтобы я мог смотреть ей в глаза и перемещать руку между нашими телами. В тот момент, когда один из моих когтей скользит по ее клитору, глаза Дакоты расширяются. Она выкрикивает мое имя, когда ее лоно сжимает меня ритмичной волной, заставляя меня погрузиться глубоко в нее, желая почувствовать все это.

«Запрись в ней», — шепчет мое подсознание, и мои инстинкты берут верх. Основание моего члена надувается и фиксируется внутри моей пары, а глаза Дакоты закатываются. Я реву, когда первая струя моей спермы наполняет ее.

Я не знаю, то ли это мой узел, то ли моя сперма, то ли просто чертовски приятное ощущение, но я чувствую, как еще один оргазм пробегает по ее телу. Прижимаясь тазом к ее клитору, я кусаю, не задумываясь об этом. Мои инстинкты призывают меня укусить ее, потребовать ее.

Мои зубы вонзаются в ее кожу, в то самое место, которое звало меня. Мне теперь нельзя отказать. В тот момент, когда я чувствую вкус ее крови на своем языке, я рычу и чуть глубже впиваюсь зубами. Что-то внутри меня встает на место, и я чувствую, сколько удовольствия я только что доставил ей.

Когда оргазм прекращается, я вытаскиваю зубы из моей пары и лакаю рану, очищая ее, моя дикая природа подталкивает меня. Дакота издает тихий довольный звук, прижимаясь ко мне после того, как я откатываю нас в сторону. Ее дыхание выравнивается, и легкие дуновения воздуха у моей груди говорят мне, что она заснула.

Когда я пытаюсь выскользнуть из нее, чтобы привести нас в порядок, я не могу сдвинуться с места. Во мне начинает расцветать паника, но ее быстро подавляет врожденное знание того, что так и должно быть. По крайней мере, со мной таким, какой я есть сейчас, и с моей половинкой.

Я смотрю на свою прекрасную пару, мои глаза путешествуют по ней и находят утешение в том, как она обвивается вокруг меня. Кажется, это так близко к принятию, но я боюсь полностью доверять этому. Мой взгляд блуждает по отметине на ее шее, как-то почти полностью зажившей.

Доказательствами моего притязания на нее является то, что моя грудь вздымается, а низкое мурлыканье отдается под ребрами. Я никогда не чувствовал себя более цельным, более связанным с монстром, которым я являюсь. Это приятное изменение, учитывая, что я так много боролся со своей природой за годы, прошедшие после вечеринки.

Попытаетесь смириться с тем, что вас превратили в монстра, и посмотрите, насколько хорошо вы справитесь.

Дакота прижимается ко мне, и ее глаза распахиваются. Когда она смотрит на меня, от страха и неуверенности мое сердце сжимается. Я чувствую ее панику, и я хотел бы избавиться