Разносчик пиццы - Диана Бош

– Сидеть! – гаркнул он. – Что вы себе позволяете? Устроили тут, понимаешь, балаган! Еще одно движение или звук, и я вас отправлю в каталажку! Сядете на пятнадцать суток за хулиганство.

Мара опять зарыдала.

В этот момент порыв ветра захлопнул за спиной Александры дверь, и все дружно повернулись в ее сторону.

– Ой, – смутилась она. – У вас звонок не работает. Я нажимала на кнопку несколько раз. Честно.

– Ах, да. Это я его отключила. Надоел, – сказала Валерия. – Пожалуй, уже можно снова включить.

Она быстрым шагом прошла в прихожую, едва не задев Александру локтем.

– Я, похоже, не вовремя… Но в машине холодно, я замерзла, – чувствуя себя крайне неловко, пробормотала Александра.

Лямзин спохватился и покраснел.

– О, боже, я совсем забыл. Разрешите представить, это моя… э-э-э… сестра. То есть подруга… подруга сестры.

– Да ладно вам, – хмыкнула Александра. – Какая такая подруга-сестра?! Пять минут знакомы.

– Она шутит, – широко улыбнулся Лямзин и, крепко ухватив Александру за локоть, потащил в дальний угол. – Заткнитесь и молчите, – сквозь зубы процедил он, – а не то всем расскажу вашу трогательную историю про бездомную.

– Оставьте в покое мою руку, вы мне все кости переломали, – прошипела она. – Обещаю молчать. Так уж и быть.

– Вот и ладненько. Сидите спокойно и не мешайте дяде. Будете хорошо себя вести – скоро поедем.

Он, держа ее за предплечье, подвел к присутствующим.

– Это Александра, подруга моей сестры. Гм… гм… – откашлялся он, прочищая горло. Лямзин-то думал, что уже давно научился сносно врать, и то, что сейчас голос предательски сел, обескуражило его. – Ну, и моя – тоже. Так получилось, что нам пришлось прервать совместный отдых и отправиться на вызов. В целях экономии времени мы приехали вместе. Я рассчитывал быстро вернуться и потому оставил Александру одну в машине.

– Ой, да ладно уж, не оправдывайтесь. А девушке вашей я сочувствую, да. Экий вы грубиян – оставить даму мерзнуть. – Валерия уже вернулась и внимательно рассматривала Александру. – Похоже, вам хорошо удалось отдохнуть?

Она кивком указала на испачканное платье.

– Да, было весело. – Александра смиренно сложила руки на талии и грустно вздохнула.

– Артур, Валерия, не будете возражать, если девушка немного погреется у камина? – спросил Лямзин.

– Конечно, нет. Александра, располагайтесь.

Артур жестом предложил ей сесть в кресло, но она отрицательно мотнула головой.

– Спасибо, я пока постою, – Александра оперлась локтями на каминную полку. – Дело в том, что я вся замерзла, и лучше мне равномерно прогреться.

– У девушки хорошо с логикой, – хмыкнул Филипп. – Смотрите, не сгорите. А то от вас уже пар идет.

– Сохну, – пожала плечами Александра, но в сторону от огня отошла.

Лямзин вдруг почувствовал себя жутко уставшим. Захотелось поскорее все закончить и уехать домой. Спать. Он подошел к окну, закрыл глаза и постарался собраться с мыслями, потом повернулся к Михаилу и спросил:

– Давайте исключим все обвинения в принципе. Расскажите, что было после того, как вы вышли на кухню…

– Да рассказывал я уже! – вспылил Михаил. – Пошел за водкой, из холодильника ее достать, по дороге живот прихватило. Зашел в туалет и потому задержался. Чего криминального-то? Заодно и дверь курьеру из пиццерии открыл!

– У нас туалет сразу рядом с кухней, – пояснил Артур. – Действительно, по пути.

– Да. Потом взял бутылку и вернулся в гостиную.

– Вот! Вот видите! Он ушел, когда еще в доме было темно, и отсутствовал некоторое время, пока не дали свет! О чем это говорит? – заорала Мара.

– О чем? – тоскливо спросил Михаил и пошарил по карманам.

Хотелось курить, а сигареты он где-то выронил или оставил. Он с тоской оглянулся на каминную полку, где лежали сигары, словно раздумывая, прилично ли будет сейчас закурить.

Артур понимающе кивнул:

– Берите сигару, Михаил. Я же вижу, как сильно вам курить хочется.

– Да неловко мне. Вроде бы не ко времени сейчас.

Он достал таблетку какого-то лекарства и повертел ее в руках.

– Если есть желание – надо закурить. Не стесняйтесь, – настаивал Артур.

– Хорошо. Сейчас покурю и все расскажу. Вот только перед этим лекарство выпью.

Лямзин безнадежно махнул рукой, – это, вероятно, означало «делайте, что хотите». Михаил кинул в рот таблетку, прошел к камину и взял в руки шкатулку. Достал сигару, с наслаждением понюхал ее и только хотел отрезать кончик изящными старинными ножничками, как спохватился.

– Может, еще кто будет? – с надеждой спросил он, глядя на Макса. Тот покачал головой. – А что так?

– Не курю, бросил. Сейчас модно, знаете ли, вести здоровый образ жизни.

– Знаю. Но курю.

Он аккуратно обрезал конец сигары, склонившись к камину, зажег лучину и прикурил от нее.

– У вас все продумано, Артур! Восхищаюсь вами, вы – истинный ценитель. Тут ведь как – от запаха спички с серой вкус дорогой сигары может пострадать. Зажигалка же для этих целей и вовсе моветон.

Вдруг его взгляд остекленел, а лицо сильно побледнело. Из руки выпала дымящаяся сигара, и он начал медленно оседать на пол. Прежде чем упасть, успел рвануть ворот рубашки, пытаясь справиться с удушьем, и повалился лицом вниз.

Сначала все оцепенели от неожиданности, и вдруг Мара истерически заорала:

– Да сделайте же что-нибудь, он умирает!

– Не прикасаться! – крикнул Лямзин, широко расставляя руки.

– Позвольте, но я врач, – сказал Артур.

Лямзин поднял на него тяжелый взгляд.

– Держитесь подальше, мой вам совет. А Михаилу уже ничем не поможешь.

Глава 8

Затылок болел так, будто под него подложили бревно, а руки онемели и были словно чужие.

– Как вы себя чувствуете?

Мара открыла глаза, попыталась что-то сказать, но только беззвучно зевнула.

– Ясно. Сестра, ставьте укол.

Руку стянул жгут, и игла впилась в вену. Вместо сердца вдруг образовалась саднящая рана.

– Больно, – еле слышно прошептала Мара.

– Это хорошо, значит, жива. И будешь жить долго. – Молодой симпатичный врач складывал инструменты.

Она попыталась улыбнуться в ответ. Получилось вымученно и криво.

– В больницу поедем?

– Нет.

– Ну и зря. Это мое мнение. Лекарства какие-нибудь принимаете?

Она кивнула.

– Мне транквилизаторы выписывали.

– Почему?

– После смерти родных спать не могла и все время плакала. Сейчас уже легче, только на ночь иногда принимаю их, если долго заснуть не могу.

– Когда можно будет задать ей несколько вопросов, доктор? – Между бровей у Лямзина пролегла глубокая складка.

– Дайте ей сначала в себя прийти. Во-о-от, уже и щеки порозовели. Точно не поедете в больницу? Может, передумаете?

Мара отрицательно затрясла головой.

– Вот здесь тогда подпишите, – врач протянул ей бланк отказа и ручку.

Мара расписалась, но напряжение не оставляло ее до тех пор, пока за бригадой «Скорой помощи» не закрылась дверь. Тогда она осторожно встала и прошла к столу. Налила стакан воды и залпом выпила.

– Долго еще? – жалобно спросила она.

– Ждать? Эдуард Петрович сказал, не меньше часа. Уже полтора прошло. Наверное, скоро. – Валерия поправила скатерть на столе и прошла к маленькому журнальному столику, стоявшему у противоположной стены гостиной. Там, под светом торшера с зеленым абажуром, сидели и о чем-то тихо разговаривали Аманда и Эрика. Мужчины расположились поодаль.

– А, ну хорошо, – кивнула Мара.

Она поискала глазами, куда бы сесть, наткнулась на взгляд Филиппа и шарахнулась от него, как мышь от кота. Он недоуменно пожал плечами.

– Чай будете, Мара? – спросила Валерия.

– Да.

– Александра, а вам налить?

Та неохотно оторвалась от созерцания японской гравюры, изображающей бегущих под дождем людей. Мост был желтый, и скрыться от струй люди пытались под чем-то тоже желтым – зонтиками, шляпами. Это были единственные светлые пятна, все остальное тонуло в сером мареве дождя.

– Да, пожалуйста. А кто у вас увлекается японской живописью?

– Артур. Ему нравится японское искусство, говорит, оно умиротворяет. Это Утагава Хиросиге, «Мост Охаши во время дождя».

– А мне этот мост напомнил радугу. Такая волшебная дуга, пробежавшись по которой обязательно попадешь в сказку. Или получишь исполнение желаний. Хотя это, по-моему, одно и то же, – сказала Александра.

Валерия пожала плечами:

– Ну это кому как. Некоторые ничего путного за всю жизнь не пожелают, только и забот, как бы у кого другого ничего хорошего не произошло. А этих бегущих человечков, боюсь, уже ничто не спасет. Им суждено промокнуть.

Она налила чай в небольшие чашки и придвинула одну из них Александре:

– Берите сахар. Остап! Присаживайтесь поближе, пейте чай. На вас лица нет. Устали?

– Да. Н-нет, – он запнулся и покраснел. – Наверное.

– Нельзя быть таким неуверенным в себе, Остап, – покачала головой Валерия. – Даже устали или нет – и то не знаете. Разве можно так жить?