Безбилетный пассажир - Жорж Сименон

— Честно говоря, господин майор, не стоило… — и продолжал: — До встречи, не так ли? А через пять недель, когда мы вернемся… Кто знает? Может быть, вы поплывете назад с нами?

Чемоданы погрузили в машину. Оуэн остановился у «Английского бара». По иронической улыбке Мака можно было подумать, что тот предвидел подобный ход событий.

— Испарился, значит?

— Это была женщина…

— Я подозревал…

— Почему?

— Потому что у мужчины не хватило бы терпения.

— Уверен, что ее вез радист…

— Вы его видели? Он на борту?

— Его там нет, и я все думаю, где бы его найти…

— Здесь немного мест, где он может находиться… Прежде всего у меня… Потом у вас в отеле… Вы были «У Мариуса»?

— Это что такое?

— Марсельский ресторанчик на набережной… У них есть несколько номеров… Там всегда шумно, подают буайбес, туда приходят красивые туземки и почти все называют друг друга на «ты». Если в полночь вы не найдете его ни в одном из этих заведений и если его нет ни в «Моане», ни в «Лафайет», если он не вернулся на корабль, значит он отправился провожать девушку… Это я смогу точно вам сказать завтра, когда Кекела расспросит друзей-шоферов… Хотите, я приготовлю вам сэндвич…

Оуэн довольствовался виски и чуть позже остановил машину «У Мариуса». Это оказалось продолговатое помещение, справа — бар, несколько столиков, накрытых скатертями в винных пятнах. Он узнал матросов с «Арамиса», они ужинали в обществе местных девушек. Здесь тоже играли на гавайской гитаре, а на головах у мужчин и женщин красовались венки из цветов.

За стойкой находился невысокий темноволосый мужчина.

— Ужин?

— Виски…

Невысокий темноволосый мужчина смотрел на него слегка свысока — Оуэн совершенно не подходил под категорию его клиентов. Но и радиста, во всяком случае, здесь не оказалось.

Четверть часа спустя майор наконец ужинал за одним из столиков в саду отеля «Пасифик». За другим столиком в одиночестве завершал свою трапезу Альфред. Мадам Жюстен и мадам Лусто раскачивались в креслах-качалках на террасе в обществе мадам Руа, а мужчины, по всей видимости, отправились засвидетельствовать почтение губернатору.

Знал ли Мужен, зачем здесь находится Оуэн? Они все больше и больше походили на заклятых врагов. А может быть, эта неприязнь неминуемо должна была возникнуть между такими людьми, как Альфред и майор Оуэн? Оба находились вне общества, но на разных общественных ступенях. Один — с площади Бастилии или с площади Терн, а возможно, с бульвара Севастополь — сознательно культивировал в себе резкий тон и вульгарные манеры. Другой, выходец из Оксфорда, лучше себя чувствовал в особняке на Лазурном берегу, в Каире или Стамбуле, чем в этом убогом ресторане в самом центре Океании, где тем не менее веяло неистребимым духом французской провинции.

Первый решительно заявлял: «Я твердый орешек».

А второй, джентльмен до кончиков ногтей, выслушивал излияния капитана Магра и мадам Жюстен, и именно ему местные власти разрешили первому сойти на берег.

И все-таки почему же казалось, что удача — на стороне Альфреда? Дегустируя изысканный обед, как и подобает светскому человеку, с неизменной улыбкой на устах, Оуэн все время пытался разрешить эту загадку, найти какое-то уязвимое место.

Если у него нет денег, он сможет достать их вечером, как только захочет.

Марешаль в отъезде, но он непременно вернется…

Он несколько раз вытирал пот со лба и затылка и в конце концов стал избегать взглядов своего противника. Он напоминал человека, который внезапно по реакции окружающих понимает, что с его костюмом что-то не в порядке и начинает ломать голову — что же именно, не осмеливаясь взглянуть в зеркало.

— Смотрите… Вот они идут…

Мужчины возвращались. Жены о чем-то их спрашивали. Те сообщали официальные новости. Подошли к столику Оуэна.

— Обязательно идемте с нами… К тому же вы нас подвезете…

Теперь от них пахло губернаторскими сигарами и коньяком. Им не терпелось отправить женщин обратно на корабль и броситься в «Лафайет» и «Моану», рассказы о которой майор слышал еще в Панаме.

Наконец все трое оказались в машине. Радист так и не появился на борту.

— Поезжайте прямо, потом свернете налево… В сезон дождей тут просто не проехать… Иногда уровень воды больше полуметра… Но в это время года…

Деревья по обе стороны дороги, темная зелень, десять, двадцать километров, пока в темноте не замерцали первые огоньки, наводя на мысль о загородных ресторанах.

Это и впрямь оказался загородный ресторанчик, стоявший на берегу лагуны среди кокосовых пальм, шелестевших на ветру, — без стен, без опор, залитых электрическим светом.

Все уже собрались здесь, а те, кого еще не было, не замедлят явиться, кроме миссионера из второго класса и мсье Фрера, который по долгу службы задержался в этот вечер в гостиной губернатора. Здесь, сбросив с себя чопорность, сидели все пассажиры, все те, кто недавно ужинал в Папеэте на борту корабля — и мсье Жанблан, и даже стюард Ли — в компании матросов.

То и дело выскакивали пробки из шампанского. Музыканты с обнаженными бронзовыми торсами, в венках из цветов, с гирляндами из цветов и раковин безостановочно играли на гитарах, танцевали женщины в коротких туниках красного цвета, обрисовывавших их сладострастные формы.

Пахло цветами и разгоряченной плотью, особенно женской.

— Если нам удастся увидеть Тэа… — говорил мсье Жюстен с особенным трепетом.

Тэа была здесь, и он пошел поцеловать ее, пригласил за их столик, куда скоро подошли другие девушки.

Иногда парочки отлучались и исчезали на побережье, поросшем кокосовыми пальмами. Луна ничуть не мешала — никто не бросал нескромных взоров, никто не думал прятаться.

Здесь был и врач, тот, что утром на «Арамисе» заставил майора показывать язык в кают-компании. Мужчины развязывали галстуки, расстегивали вороты рубашек. Танцы становились все более исступленными. Каждый обнимал обнаженную плоть — смуглую, гладкую, лоснящуюся плоть маори; женщины смеялись, увлекая партнеров в пляс.

Все смешалось. Где-то к трем часам ночи майор Оуэн обнаружил исчезновение своих спутников. Зато он имел удовольствие беседовать с пьяным врачом, который подробно рассказал ему про каждую из присутствующих здесь туземок.

Радист так и не появился.

— «Моана»?

— В четырех километрах отсюда… Можем взять такси…

— Я на машине…

— От Матайа, я угадал?

Они знали все обо всех. Все было заранее расписано, как по сценарию.

— Поехали… Там вы найдете своих друзей… Здесь все всегда встречаются… А если вы не найдете их сегодня вечером, то застанете утром в одном из номеров «У Мариуса»…

«Моана» была меньше, но куда оглушительнее — сюда попадали, пройдя через «Лафайет». Женщины опустили свои туники под груди. Стюард с «Арамиса» — высокий, очень бледный блондин — сидел в углу, ему было плохо.

— Вы не видели радиста с судна?

Его не видели нигде. Оуэн уже подружился с врачом, выпившим столько же, сколько он сам.

— Половина этих красоток больна сифилисом… — говорил врач, блаженно улыбаясь. — Мне это известно лучше, чем кому-либо, я тут содержу больницу и лечу их… Через несколько дней добрая часть тех, кто веселится здесь, обнаружит, что их кое-чем наградили… Это, конечно, не столь важно, но, согласитесь, весьма забавно… Смотрите, вот эта малютка со вздернутым носиком из Мореа… Чистокровная маори… Кстати, этот тип встречается реже, чем думают… Здесь столько перемешано кровей после высадки Бугенвиля[6] и его проклятых матросов! Американцы хотели увезти ее в Голливуд, сниматься в каком-то фильме… Ее зовут Паото… Потребовалась медицинская справка. Ей не дали. Понимаете почему? Смотрите, сейчас ваш приятель с ней танцует…

Мсье Лусто!

Запах цветов, виски, шампанского, запах сжимаемых в объятиях женщин, смуглых благоухающих тел, звуки гавайской гитары и луна, как в театре, нависшая над кокосовыми пальмами, окаймляющими лагуну.

Смотрите-ка! Альфред тоже был здесь, как и все, но не в окружении женщин, не с попутчиками по кораблю, не в компании местных гуляк. Он невозмутимо сидел в углу с хозяином заведения, таким же суровым с виду, как и он сам, большеносым, со впалыми щеками, тот вводил Альфреда в курс дела, просвещая таким же образом, как только что местный врач — майора.

Который был час? Очень поздно. Такси отъезжали одно за другим.

— Нет, нет, я настаиваю, я непременно отвезу вас, разве только вам кажется, что я пьян, и вы боитесь…

Доктор выразил возмущение…

— Я еду с вами…

Машина слегка повиливала вдоль дороги, а двое мужчин тем временем говорили без умолку среди ночи, и крылья автомобиля задевали кустарник, усыпанный цветами с пьянящим ароматом.