Плохая кровь - Энтони Бруно

Франчоне, выходя из комнатки следом за шурином, опять казался озадаченным. Оставшись один, Нагаи поднял голову и взглянул на грязное окошко, откуда сочился серый свет. Он старался отогнать от себя искушение. Но ведь в Америке все возможно.

Массивная фигура Масиро показалась в дверях. Он поддерживал свою окровавленную руку. Из почерневшего обрубка все еще сочилась кровь.

– Нож и огонь, пожалуйста.

Нагаи кивнул и полез в карман. Да... возможно все...

Глава 6

Гиббонс сосал ириску и изучал Тоцци, который сидел на соседнем стуле, закинув ногу на ногу. Колено Тоцци подпрыгивало, когда он пытался рассмотреть, что находится на столе у Иверса, и прочесть бумаги, лежащие к нему вверх ногами. Он явно нервничал. Как, впрочем, и всегда в последние дни.

Брент Иверс, главный специальный агент, сидел за огромным столом красного дерева, нацепив очки в металлической оправе на свой остренький носик. В руках у него был рапорт, которым, казалось, он был полностью поглощен. Может, разыгралось воображение, но Гиббонс готов был поклясться, что на висках Иверса показалась седина. Эта седина плюс простой темно-синий костюм и белая рубашка с пластроном придавали ему вид доброго папаши. Помесь Тедди Кеннеди с Оззи Нельсоном. Вообще-то Иверс изображал из себя доброго папашу с тех самых пор, как Тоцци вернулся в Бюро. Гиббонс взглянул на фотографию трех сыновей Иверса, что стояла на столе. Да, Брент, дети растут, мы стареем. Гиббонс злорадно ухмыльнулся.

Иверс зыркнул на Гиббонса поверх очков, потом устремил скептический взгляд на Тоцци. Еще одно заученное движение, долженствующее что-то означать. Дерьмо собачье. Если ты не доверяешь Тоцци, старая задница, то какого черта допускаешь его до расследования? Ну, давай, выкладывай, что там у тебя.

Иверс глубоко, обреченно вздохнул и покачал головой. Гиббонс все ждал, когда же он хоть что-нибудь скажет, но Иверс качал головой, и больше ничего.

– Ну так что же, Брент?

Иверс нахмурился и снова взглянул на Тоцци.

– Не очень-то складно, Берт.

Гиббонс несколько раз крутанул ириску во рту. Он терпеть не мог свое имя, Катберт, и любое уменьшительное от него, но редко когда напоминал людям, что предпочитает, чтобы его называли по фамилии. Кто действительно знал Гиббонса, тот также знал, что называть его по имени не следует. Так он отличал настоящих Друзей.

– Так что выяснили в лаборатории насчет тех двух трупов? – спросил Тоцци.

Гиббонс говорил ему, чтобы он сидел молчком и слушал, но Тоцци слишком суетился, чтобы слушать спокойно. Он никогда не умел слушать. Ну, давай продолжай в том же духе, идиот. Иверс только этого и ждет. Предлога, чтобы засунуть тебя обратно в архив. Умник выискался.

Иверс вновь посмотрел на Гиббонса. Казалось, ему не хочется напрямую общаться с Тоцци. Может, боится, что тот укусит.

– Итак, могу вам сообщить, что в «фольксвагене» обнаружены два тела – мужчины и женщины. Анализ костных тканей показал, что обоим было лет по восемнадцать – двадцать. По форме черепа можно считать, что они были корейцами или японцами, но это еще не точно. Мы просмотрели заявления о пропавших без вести и не нашли никого, кто подходил бы по приметам. В компьютерных данных их отпечатки пальцев не обнаружены, значит, можно предположить, что они иностранцы. Мы попытаемся запросить японские и корейские власти об отпечатках пальцев, но, исходя из прошлого опыта в Вашингтоне, мне сообщили, что интернациональное сотрудничество на Востоке не слишком-то приветствуется.

– Явились ли резаные раны причиной смерти? – спросил Тоцци.

Иверс покачал головой и принялся методически рыться в бумагах в поисках нужного листка. Смотреть на Тоцци ему тоже не хотелось. Вид его, наверное, напоминал Иверсу, что оба напарника надавили-таки на него не в столь отдаленном прошлом и вынудили принять Тоцци обратно. Кто знает, может, Иверсу все еще было неловко.

– У обеих жертв сломаны шейные позвонки, что указывает на удар каким-то тяжелым предметом. Раны на туловище нанесены после смерти.

Тоцци потянул себя за верхнюю губу и уставился в окно. Гиббонс знал это его выражение. Уже, должно быть, составляет одну из своих знаменитых теорий. Гиббонс Христом Богом поклялся, что даст Тоцци в зубы, если только тот снова вытащит на свет поклонение дьяволу.

– Эксперты выяснили о ранах что-нибудь особенное? – Ириска застучала о коренные зубы.

– Они утверждают, что раны нанесены длинным, заточенным с одной стороны, острым как бритва клинком. Очень может быть, что изогнутым. Наши люди согласились с мнением медицинского эксперта, что обе раны – следствие одного удара. – Иверс судорожно вздохнул. Гиббонс знал, что все это ради эффекта. Иверс очень любил эффекты. – Одна из наших специалисток приложила свое личное заключение. Она предполагает, что орудием убийства мог бы быть... катана, так, кажется, это произносится. Меч японского самурая. Вроде бы только несколько десятков продавцов оружия высылают такие мечи по почте, по заказам клиентов. В Вашингтоне для нас составляют список.

Гиббонс заложил ириску за другую щеку.

– По способу убийства в нашей картотеке нет ничего похожего? Кроме Джека Потрошителя, конечно.

Иверс покачал головой.

– В компьютере полно данных о посмертном членовредительстве. Но именно такого ничего нет.

Тоцци пожевал верхнюю губу и взглянул на Гиббонса.

– Может быть, тут какое-то обрядовое действо?

Отлично, Тоцци. Давай покажи мужику, что ты снова на месте, в стране дураков.

Иверс наконец взглянул Тоцци в глаза. Потом снял очки обеими руками.

– Мы учли и это, Майк. В отделе исследований проверяют эту версию. – Он нацепил очки обратно на нос. Господи Иисусе.

– А что насчет сломанных шейных позвонков? – спросил Тоцци. – Каким орудием были нанесены удары?

– И в том и в другом случае кожа не повреждена. Орудие могло быть какое угодно: палка, резиновая дубинка, любой металлический предмет круглой формы, может быть, завернутый в ткань.

Гиббонсу все это надоело.

– Что-нибудь еще обнаружили? Что машина?

– Машину, думаю, здорово промыло, – сказал Иверс, заглянув в рапорт для пущей уверенности. – Но кое-что интересное обнаружили на одежде. Синтетические нити на вельветовых брюках мужчины. Такие нити соответствуют покрытиям в новейших японских автомобилях.

– То есть нити не из «жука»? – спросил Гиббонс.

– Нет. В «фольксвагене» вообще не предусмотрено ковровое покрытие. Во всяком случае, в этих старых моделях. – Иверс перевернул страницу. – На брюках найдены также множественные следы куриной крови.

– Культ сатаны, – выпалил Тоцци. – Они приносят в жертву петухов.

Гиббонс бросил на напарника свирепый взгляд и вцепился зубами в ириску.

– А в кармане брюк, что были на женщине, – продолжал Иверс, не отрывая глаз от рапорта, – нашли небольшие ножницы. Вот эти. – Иверс показал черно-белую фотографию восемь на десять, изображавшую ножницы с короткими остроконечными лезвиями и широкими кольцами в форме кроличьего уха. – В отделе исследований говорят, что такими ножницами подрезают карликовые деревья бонсай. Эти сделаны в Японии.

Колено Тоцци беспрерывно подпрыгивало. Он так и рвался с места в карьер. Гиббонс дожевывал остатки ириски.

Иверс снял очки и бросил их на рапорт.

– Вот в основном и все до сих пор известные данные.

– Это лучше, чем ничего, – заговорил Тоцци. – Нам еще нужен список всех марок машин, в которых используется такое синтетическое покрытие. Ножницы – необычная деталь. Один из нас должен над этим поработать – пойти туда, где продаются такие деревца бонсай, и посмотреть, не прояснится ли что-нибудь. А может, эти ножницы используют как-нибудь еще. И обрядовой стороной тоже следует заняться. Если в картотеке ничего нет, я загляну в тот магазинчик оккультной литературы на Девятнадцатой улице – вдруг там что-нибудь обнаружится. А тем временем...

– Погодите, Тоцци. – Иверсу все это явно не нравилось. – Прежде всего, нам нужно с вами кое-что обсудить.

Гиббонс ухмыльнулся. Говорил же тебе – помалкивай, гумбо.

– Меня не очень-то греет мысль, что вы выходите на самостоятельную оперативную работу, Тоцци. Поскольку случай не первостепенной важности, думаю, лучше вам с Гиббонсом все время держаться друг друга. Вы понимаете меня?

– Эй, подождите-ка, Иверс. Я не затем вышел из отставки, чтобы нянчить этого малыша.

– Нянчить, никого не нужно, Берт. Я просто думаю, что вы должны помочь Тоцци вернуться к обычному распорядку работы.

Тоцци взглянул ему в глаза.

– О чем это вы?

Иверс не отвел взгляда.

– О том, что Бюро, Тоцци, не приветствует личной инициативы, а вы к ней имеете явную склонность. То, что мы скрыли ваши фокусы с перебежкой, не значит, что все забыто. Если вы хотите оставаться агентом по особым поручениям, вы должны привыкать работать так, как принято в ФБР.