Год дурака (СИ) - "Литтмегалина"

Схватив «Невинную грешницу» Конни Мейсон (приятно почитать про еще большую дуру и неудачницу, чем я), я залегла в ванной, подавляя острое желание утопиться. В час ночи я дошла до круглосуточного магазина, купила шоколадку, килограмм бананов и готовую запеканку, спустив все оставшиеся деньги.

Утром стрелка весов показала 64 килограмма, и я выбросила «Супершейп» в мусорное ведро. Уходя на работу и запирая дверь, я увидела на коврике маленький конвертик — возможно, он уже был здесь, когда я выходила ночью, но тогда я его не заметила. Внутри были купюры и записка от Эрика: «Я стучался, чтобы отдать деньги за такси, но ты не открыла. Надеюсь, сегодня у тебя все наладится».

[1] «Ты чего такой серьезный?» — фраза из кинофильма «Темный рыцарь», которую злодей Джокер говорит своим жертвам перед тем, как их убить.

Глава 3: Вечер с Тайрой Бэнкс

Вечером первого мая я заболела. Это было внезапно и обидно, тем более что день был чудесный. Греясь под ярким солнцем, любуясь свежей зеленой листвой, я несколько часов гуляла по принаряженному к празднику городу. Проблемы забывались, когда все вокруг казалось таким прекрасным. И даже обертки, окурки, пластиковые бутылки, прочий мусор, рассыпанный по тротуару праздношатающимися по парку гражданами, бросался в глаза меньше обычного. Возле озера я увидела одиноко стоящую маленькую девочку. Я подошла и положила руку ей на плечо.

— Эй, ты не потерялась, милая?

Девочка посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами и вдруг оглушительно чихнула. Брызги полетели прямо мне в лицо. Не успела я утереться, как выскочившая из ниоткуда сердитая, выдыхающая сигаретный дым мамаша поволокла девочку прочь.

В течение часа мне резко поплохело, и я поплелась домой, гадая, что еще успеет произойти со мной по пути.

В понедельник, едва сползя с кровати, я вызвала на дом врача и позвонила на работу чтобы предупредить, что не выйду. Трубку взяла Диана. Голос ее звучал раздраженно, порой заглушаемый звуком передвигаемой мебели — Ирина таки осуществила свое намерение и переехала к нам поближе, чтобы заняться отделом всерьез. В глубине души я порадовалась, что проведу эту неделю дома и смогу отдохнуть от мягких замечаний новой начальницы, каждое из которых звучало как скрытая придирка.

После ухода врача я забралась под одеяло, только и способная, что втыкать в монитор компьютера, и то при условии, что он демонстрирует что-то не более интеллектуальное, чем реклама зубной пасты. К вечеру я одолела первый сезон «Топ-модели по-американски», шоу, в котором десять удручающе худых девушек состязались в тщеславии, стервозности и фотогеничности. Мне очень понравилась ведущая, супермодель Тайра Бэнкс. Многие из тех вещей, которые она говорила участницам, пригодились бы любому человеку, пытающемуся достигнуть успеха.

К ночи мой запас носовых платков истощился, и я поставила на тумбочку возле кровати рулон туалетной бумаги, которую благополучно всю обсморкала за долгие, беспокойные часы, когда в темноте я ворочалась с боку на бок, чувствуя, как в голове перекатывается боль. Эх, а от Ирины я бы избавилась с шести вечера… ладно, хотя бы к маме не пришлось ехать.

В течение вторника, среды и четверга я посмотрела еще четыре сезона, и к пятнице, после многочасового созерцания худышек, у меня наличествовали все признаки посттравматического стресса, включая слезы, дрожь и судороги. Все это вылилось в то, что я взяла швабру и начала колотить ею по стене, за которой всю неделю звучала анимешная музыка, доводящая меня до белого каления. Сосед приглушил звук, но не выключил. Надо быть совсем чокнутым, чтобы слушать такую ерунду. Из его квартиры вообще было много шума (пока там жила Антонина Павловна, я и не подозревала, что здесь такая слышимость) — пальба и вопли из компьютерных игрушек, детский топот, разговоры, заливистый женский смех. Откуда там вдруг взялись все эти люди?

Усмирив соседа, я включила фильм «Сумерки» (ну и что, я все еще не в той форме, чтобы смотреть что-то требующее умственных усилий) и, помня о тонкости стен, из стыдливости приглушила звук. Если мой сосед не стесняется своих вкусов, то я более самокритична. Не то чтобы я осталась от фильма в восторге, и если и рыдала, то только по той причине, что мне вообще было грустно, хотя Белла вызвала у меня эмоциональный отклик. Я почувствовала с ней родство душ, поскольку и сама была человеком, который, падая с лестницы, вылетает в окно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Открыв браузер, чтобы скачать «Новолуние», я обнаружила в «контакте» сообщение от некой пухлощекой особы, в которой я не сразу признала бывшую одноклассницу Марину. «Женька дачу купил, — писала она. — И решил забабахать встречу. Там будут наши, кто придет, и, может, кто-то из «А». Встречаемся седьмого мая и на всю ночь. От площади Фрунзе 28-я маршрутка, до конечной. В семь Женька будет ждать на остановке. Ну, если что, я тебе сообщила».

Хм. Встреча одноклассников? Об этом нужно серьезно подумать. О Женьке я припомнила немногое, хотя некоторые другие, которых я как раз предпочла бы забыть, занозами засели в моей памяти. Не то чтобы моя школьная жизнь была совсем беспросветной. Просто на выпускной, который я провела в своей комнате, завернувшись в одеяло и обжираясь мороженым, мне казалось, что я вышла из тюрьмы или вроде того. Впрочем, сейчас это взрослые люди, и вряд ли кто-то станет играть в футбол моим рюкзаком или плеваться в меня жеваной бумагой из ручек. С другой стороны, я все еще была больна — нос дышал тяжело, голова побаливала, и, дойдя до туалета и обратно, я успевала немного притомиться. Да и некрасиво — на работу не пошла, а на вечеринку — пожалуйста. Но кроме всех этих аргументов против у меня был один довод за: я чувствовала себя одиноко… Сказать по правде, я почти околевала в своей пустой квартире, только и общаясь что с компьютером. Телефон все время лежал на кровати, на случай, если кто-то позвонит, и иногда я даже слышала звонок, но потом выяснялось, что мне померещилось. Так и рехнуться недолго.

В попытке отвлечься от терзаний, я решила перечитать Шарлотту. Все-таки Джейн Эйр была настоящая феминистка. Отстаивая равноправие полов, она оставалась тверда и остра, как лезвие меча. Да и сама Шарлотта Бронте была примечательной женщиной. Она и ее сестры, Энн и Эмили, тоже писательницы, жили в маленьком пасторском домике возле самого кладбища. Из троих сестер выйти замуж удалось только Шарлотте — не по любви и ненадолго, потому что скоро ее забрала смерть. Она оставила этот мир, будучи на пятом месяце беременности.

Отправив сообщение, что я не пойду, я легла спать, и мне приснилось, что я одна из сестер Бронте, Эмили, в период написания «Грозового перевала», и меня одолевают дикие животные страсти, но я уже читала свою биографию и точно знаю, что мне ничего не светит. Сон был тяжелый и мрачный, и с утра я написала Марине, что передумала и буду.

Собрав некоторые необходимые мелочи, я надела длинный свитер и джинсы, учтя похолодание и загородные ветра, и окинула свое отражение таким суровым взглядом, каким не смотрели даже судьи в «Топ-модели». Ну и простецкий же вид у меня, да еще свитер добавляет пару килограмм. Все посмотрят на меня и подумают: «Так мы и знали, что ты ничего не добьешься». Человек, вон, дачу купил! А мне и домик для Барби не по карману.

Я зарылась в шкафу в поисках чего-то, что придаст мне вид, способный ввести окружающих в заблуждение касательно моих жизненных успехов. Платье, в котором я ходила на свидание с Константином, вполне бы подошло, но после моего эпичного провала мне казалось, что над ним повисло проклятие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В итоге мой выбор пал на розовое вязаное, которое я купила давно и не стала носить, решив, что этот цвет мне не идет. Как оказалось, сейчас, когда болезнь придала мне аристократическую бледность, платье смотрелось очень даже ничего, хотя и было немного странноватое — ажурное, со множеством завязок. Я надела под него сорочку телесного цвета и решила, что пойдет.