Методом исключения - Владимир Турунтаев

— Вы сами, значит, верующая? — спросил Бородин.

— Два года назад была крещена и с того времени живу с Богом в сердце.

Они сидели по разные стороны стола в кабинете заведующей, которая неохотно предоставила им возможность побеседовать без свидетелей.

Смеляковой, как и Ольге Морозовой, было под тридцать. У нее была хрупкая плоскогрудая фигура, коротко и неровно подстриженные рыжие волосы, бледное, без намека на косметику, остроносое личико и большие серые, лучащиеся мягким внутренним светом глаза. При первом взгляде на эту женщину Бородин подумал, что она верит в Бога. А если так, то под ее влиянием Морозова запросто могла проникнуться религиозными чувствами.

— Ее мужа, Ивана Григорьевича, вы хорошо знаете? Что он за человек?

Смелякова безразлично пожала плечами и ответила, созерцая расписанное морозными узорами окно:

— Мужчина как мужчина. Здоровый, самостоятельный, надежный…

— Почему у Ольги не сложилась с ним жизнь?

— Я не хотела бы обсуждать их взаимоотношения, — ответила Смелякова тоном просьбы и извинения. — Бог им судья.

— В данном случае не совсем так, — сказал Бородин и, глядя в лучистые глаза Смеляковой, спросил: — Нина Семеновна, вы себя считаете законопослушной гражданкой?

— Разумеется, — ответила та, краснея.

— Я к тому, что вы, как свидетель, по закону обязаны отвечать на мои вопросы, — вежливо разъяснил ей Бородин. — Речь идет о розыске пропавшего человека. Вашей близкой подруги! И скажу откровенно: я не уверен на сто процентов, что сейчас она находится в добром здравии. Неужели вы не понимаете? Вы, живущая с Богом в сердце?

— Ну конечно, я все понимаю, — опустив глаза и прикрыв их густыми ресницами, тихо молвила Смелякова. — Но к чему вы?..

— Нина Семеновна! — прервал ее Бородин. — А вот мне бы никогда не пришло в голову учить вас, как надо воспитывать дошколят!

Смелякова выслушала упрек, глядя на Сергея кроткими глазами, и не пыталась возразить.

— Хорошо, если это необходимо. — Она быстро провела острым кончиком языка по верхней губе. — Тогда вам, наверное, надо знать и о ее прежних неофициальных мужьях?

— Да, пожалуй, — согласился Бородин.

— Это чтобы понять, чем был для нее Иван, — совсем тихо пояснила Смелякова. — Просто удивительно, как ей не везло с мужчинами… Первый ее «принц» оказался душевнобольным, другой — алкоголиком, а третий изменял ей, извините, с мужчинами… На свою беду, Ольга на редкость самоотверженная и преданная женщина. Таких сейчас мало. Каждый раз она боролась за человека. Когда Петра положили в психлечебницу, она была верна ему, пока оставалась надежда на выздоровление. Потом мучилась со Степаном. Уж как она убеждала его вшить эту самую «спираль». Ни в какую. Все боялся, что это лечение скажется на таланте. Он был художником и вроде как на самом деле талантливым. Его картины даже в Москву на выставку брали.

— Вы сказали «был художником»?

— Он попал под машину. Полгода лежал неподвижно и умер на руках у Оли. Она все эти полгода кормила его с ложечки.

— Он что, в нетрезвом виде попал под машину?

— Да он, мне кажется, никогда и не бывал трезвым.

— А третий ее… муж?

— О нем ничего не хочу говорить, — поморщилась Смелякова. — Поверьте мне на слово: грязный тип.

— Отчего же Ольга Степановна была так неразборчива?

— Да вот такая она: что ни любовь у нее, то с первого взгляда. А уж если влюбилась, то будто шоры ей кто на глаза надевает.

— А были ли достоинства у всех троих?

— Конечно, не без этого, — неохотно согласилась Смелякова.

— И у третьего тоже?

Смелякова вздохнула и поморщилась:

— И у него тоже. Компанейский мужчина. Обходительный и собой ничего. Но ведь одна ложка дегтя…

— А Морозова вы хорошо знаете?

— Скажу нет, вы ведь все равно не поверите, — слабо улыбнулась Смелякова.

— Охарактеризуйте его. Можете начать с достоинств.

— Я ведь, кажется, уже… Ну хорошо. Трезвый он мужчина. Хозяин. Незлопамятный. Ольге, сколько знаю, никогда не изменял. На работе его ценят и уважают. Что еще? Другая женщина жила бы с ним как у Христа за пазухой, а Ольге, видите, еще чего-то захотелось…

— А как же шоры на глазах?

— Были, пока любила мужа. Как ни встретимся, все нахваливает своего Ванюшку. «Сплюнь!» — говорила я ей. Только похохатывала в ответ. Потом забеременела, и все разговоры только о ребенке. О детях. Еще не родив, решила каждый год рожать. Вот так вот…

— С любовью-то что случилось? — спросил Бородин.

— У них самих надо спрашивать, — ответила Смелякова, поглядев на дверь. И вдруг поднялась из-за стола, быстрыми шажками направилась к двери, бросив на ходу: — Погляжу на своих детишек. Я сейчас…

Бородин скользнул взглядом по ее острым выпирающим лопаткам, плоскому заду, тонким кривоватым ногам и подумал, что напрасно завел разговор про любовь: видать, расстроилась.

Однако Смелякова тут же вернулась, опять уселась за стол на прежнее место и как ни в чем не бывало спросила:

— Что вас еще интересует?

— Вы ничего не сказали о недостатках Морозова, — напомнил ей Бородин.

Смелякова покраснела и вымученно улыбнулась.

— Может, и у меня шоры на глазах? Мне сейчас его жалко, так я ничего плохого в нем не вижу. А потом ведь… — она сглотнула. — Ольга все жаловалась, что его из дому не вытащишь ни в гости, ни в кино, ни просто погулять. Как ни придешь к ним, все чего-нибудь мастерит. Мебельную стенку сделал не хуже фабричной. А то одно время загорелся вечным двигателем. Автомашину соседу ремонтировал, все вечера в гараже сидел…

— Своей-то машины нет?

— Водить ему нельзя. Из-за зрения.

— А характер у него какой: спокойный или вспыльчивый?

Смелякова покусала верхнюю губу.

— Вообще-то спокойный, — и, подумав немного, добавила: — Редко когда сердится.

— При вас бывало такое, чтоб сердился?

— При мне никогда! — с явным облегчением ответила Смелякова.

— Только со слов Ольги об этом знаете?

Смелякова кивнула и тут же оговорилась:

— Без подробностей.

— Вы с Петряковым, говорите, были знакомы?

— Виделись мельком, — Смелякова стрельнула глазами на дверь кабинета.

— Как он вам показался?

— Да никак! Вы ведь уже спрашивали о нем. Не знаю, что Ольга в нем нашла, — быстро и не скрывая раздражения, проговорила Смелякова. — Мне кажется, дурь ей в голову ударила. Я так и думала, что поиграет он с ней и тем дело кончится. А оно вон как вышло.

— Вы с ней говорили на этот счет?

— Я ей сразу сказала, что думала. Да она разве послушает! Заклинала ее хоть Ивану-то пока ничего не говорить. И тут не послушала: «Не хочу встречаться с Мишей тайком». Я на что надеялась: рано или поздно она должна была понять, чего Петряков стоит, и вернется к Ивану. А тогда пускай перед ним исповедуется и покается в своем грехе. Знаю, Иван простил бы ее. Он в Ольге души не чаял…

— Вы когда с ним последний раз виделись?

В глазах Смеляковой отразился испуг.

— С кем, с Иваном? — словно бы в замешательстве спросила она.

— Да, с Морозовым, — кивнул Бородин.

— Пятого числа.

— О чем говорили?

Смелякова бросила быстрый взгляд на дверь.

— О чем говорили?.. Ну… — и опять взглянула на дверь. — Строили предположения, где Ольга… Иван плакал… — Нина Семеновна тряхнула головой, пытаясь справиться с собственными слезами.

— Морозов спросил, не приходила ли его жена к вам в ту ночь? — высказал Бородин догадку.

Смелякова быстро поднесла к глазам платочек и помотала головой. Однако успела еще раз взглянуть на дверь.

— Спрашивал или нет? — повторил вопрос Бородин.

Женщина кивнула, не отнимая платочка от глаз.

— А вы что ответили?

— Что я могла ответить!

— Сказали, что не приходила?

Смелякова снова кивнула, плача и вытирая платочком глаза.

— И действительно не приходила?

Ответить она не успела. В кабинет шумно вошла заведующая, женщина гренадерского роста. Бросив на Бородина укоризненный взгляд, сообщила Смеляковой:

— Там твой Рыжков истерику устроил!

Бородин моргнуть не успел, как Смеляковой и след простыл.

Не вовремя раскапризничался Рыжков. Что-то важное ускользнуло от Бородина. Чего-то не договорила Смелякова. Чего-то ей, похоже, очень уж не хотелось договаривать. И этот испуг в глазах, нетерпеливые взгляды, которые она бросала на дверь. Словно ждала, что вот-вот появится заведующая и сообщит, что Рыжков бьется в истерике…

Бородин глянул на часы и решил, что еще успеет съездить на Сортировку, где до недавнего времени работала оператором Ольга Морозова.

10

С четверть часа ему пришлось идти вдоль железнодорожных путей, пряча лицо от жгучего встречного ветра. Нос и щеки ломило так, что временами приходилось к ветру поворачиваться спиной.