Методом исключения - Владимир Турунтаев

Однажды за пьянкой они проговорились отцу, и тот пришел в неописуемую ярость. Сыновей-то трогать побоялся, а сожительницу избил до полусмерти. С тех пор отец только за порог, как они набрасываются на свою жертву и насилуют как им вздумается. А после похваляются перед отцом. Он же вместо того, чтобы приструнить насильников, каждый раз отыгрывается на ней.

— Вчера днем опять ее поколотил и уехал, а вечером «сынки» набросились на нее, как голодные псы, при детях, — продолжала рассказ Домбровская. — Я поинтересовалась, где они работают. «Нигде, — ответила женщина, — хотя деньги у них водятся: пируют почти каждый день». — «Откуда же у них деньги?» — «Промышляют». — «Каким образом?» И тут женщина придвинулась поближе и шепотком сообщила, что эти «сынки» — настоящие бандиты. И рассказала, как недели за две до Нового года они привели поздно вечером с улицы хорошо одетого, с перепоя ничего не соображавшего мужчину лет пятидесяти пяти. В квартире они его зверски измолотили, сняли дубленку, шапку, меховые сапоги, вытащили бумажник, а затем выволокли на лестничную площадку. Что было дальше, женщина не знает, потому что…

— Заявление от пострадавшего не поступало? — поинтересовался Феоктистов.

— …потому что! — с нажимом повторила Домбровская, словно опасаясь, что не успеет досказать самое главное. — Потому что, когда она высунула нос из двери на лестничную площадку, один из них огрел ее чем-то по голове, и очнулась она уже под утро, на полу в ванной комнате. Дубленка того мужчины, по словам женщины, до сих пор находится в квартире ее сожителя, шапку продали на другой же день, а сапоги носит младший: они ему пришлись впору. Заявления от потерпевшего не поступало. По крайней мере, в нашу дежурную часть. А я вот что думаю… — с этими словами Домбровская привстала и ткнула указательным пальцем в фото под стеклом у Феоктистова на столе, — уж не он ли это?..

С интересом поглядев на фото, словно только сейчас увидел его на своем столе (Бородин тоже вытянул шею и тоже словно впервые взглянул на знакомое фото), Феоктистов спросил у Домбровской:

— Той женщине показывала?

— Нет, ночью у меня не было под рукой этого фото, — ответила Домбровская. — Но женщина должна скоро подойти, тогда и проведем опознание. По ее описанию, приметы совпадают: у того тоже были длинные, до плеч, седые волосы, крупные черты лица и приблизительно тот же возраст…

— Милая ты моя! — Феоктистов снисходительно усмехнулся. — Если бы так просто раскрывались убийства…

— Ну где же мне знать! — в тон ему бросила реплику Домбровская, обиженно сверкнув глазами.

— Не забывай, что я пятнадцать лет работаю в уголовном розыске…

— Но ведь и время совпадает! — продолжала доказывать свое Домбровская. — И сарай, в котором нашли голову, — она кивнула на фото под стеклом, — сарай ведь тоже на Токарей, более того, в том же квартале!..

Задумавшись, Феоктистов некоторое время смотрел на фото. Затем протянул руку к телефонному аппарату.

— Ну, Марина, ты меня совсем заколебала! — проворчал он, набирая номер. — Иннокентий? Зайди сейчас к Марине, она тебя проинформирует и даст адрес. Пошли туда ребят. И сам туда поезжай. Без промедления, — и посмотрел на Бородина, наклоном головы указывая на Домбровскую: видал, какие у нас пинкертоны растут! — и Домбровской: — Ты прямо как тот астроном, который на кончике пера открыл неизвестную планету, — прищелкнул пальцами: — Забыл вот только какую…

— Кажется, Нептун, — без особой уверенности подсказала Домбровская. С этими словами она поднялась и быстро направилась к двери, высокая, фигуристая, с копной наспех зашпиленных темно-русых волос.

Проводив ее задумчивым взглядом, Феоктистов обратился к Бородину:

— Что там у тебя с Морозовой? Вчера в твое отсутствие ее муж ко мне заходил. Интересовался, как долго ты собираешься разыскивать его жену. И мне тоже интересно это знать.

Бородин обрисовал ситуацию и высказал предположение, что Морозова могла прийти в ту новогоднюю ночь домой.

— А муж врезал ей.

— Ты думаешь? — усомнился Феоктистов. — Не похоже на него.

— И я так считал, — покивал Бородин. — Но был прецедент, а ведь лиха беда начало.

— Есть зацепки?

— Ольгина подруга Смелякова что-то знает, но пока молчит. На этот раз вызвал ее повесткой. — Бородин поглядел на часы. — Скоро должна подойти. Побеседуем…

12

На другой день с утра Юра Ковалевский собирался на завод. По делу о розыске сварщика, который три дня назад ушел в ночную смену и домой с завода не вернулся. Как в воду канул. Как испарился.

— На обратном пути заверни на Заводскую, — напутствовал его Бородин. — Поговори с соседями Морозовых. Может, кто из них что слышал под утро первого января. А то и видел Ольгу, чем черт не шутит…

— Заметано, — бросил на ходу безотказный Юра.

Ровно в два часа в дверь кабинета тихонько постучали.

Вошла Смелякова. Поздоровалась и неслышно опустилась на стул. После этого Бородин еще некоторое время молча, ни разу не взглянув на свидетельницу, перебирал на столе бумаги. Давая понять, что разговор предстоит долгий.

Посидев, Смелякова расстегнула дрожащими руками верхние пуговицы беличьей шубки, ослабила белый пушистый шарфик на шее, а затем долго пристраивала на коленях руки, не находя для них удобного положения.

Наконец Бородин резко вскинул голову — женщина даже слегка вздрогнула — и, хмуро глядя Смеляковой в глаза, спросил:

— Ну так что, Нина Семеновна, может, расскажете сразу, как все было на самом деле? Я ведь в тот раз… — и примолк, увидев, как Смелякова разлепила губы, собираясь что-то сказать.

Вслед за тем услышал тихий глуховатый ее голос:

— Была Ольга у меня.

— В котором часу? — спросил Бородин.

— В начале четвертого.

— Как объяснила свой приход?

— Она была в ужасном состоянии. Я поняла, что с Петряковым у нее все кончено: даже говорить о нем не хотела. Когда я спросила, что же он такого сделал, ответила: «Он дерьмо». И все. Никогда раньше я не видела ее в такой растерянности и злобе…

— И что было дальше?

— Разговор у нас не получался. Был какой-то сумбурный. Оля даже не стала раздеваться: так в пальто и сидела на диване. Только шапку сняла, и у нее все валилась из рук на пол…

— Но что-то она говорила?

— Почти ничего. В основном, что все мужчины — скоты… Извините… И что ей никто не нужен. Я сказала: «А Иван? Он ведь любит тебя!» Оля никак не прореагировала. Обхватила голову руками и стала раскачиваться вперед-назад. Потом остановилась и стала смотреть на меня так, словно хотела понять, что я ей сказала. Я посоветовала ей пойти домой. Она горько так усмехнулась: «Ничего и слушать не хотел!» Я сказала: «Теперь выслушает. Он сильно переживает!» Она спросила: «Ты когда его видела?» «Недавно», — ответила я. «Когда недавно?» — «Ну неделю назад». Она: «Ты не говорила, что видела Ивана!» И больше ничего не стала спрашивать. Смотрела на меня как на пустое место и что-то прикидывала про себя. Я предложила ей раздеться и выпить по рюмочке за Новый год. Правда, я уже спала, когда она пришла, и вид у меня был, наверное… Короче говоря, Ольга поднялась и стала застегивать пальто. «Куда ты?» — спросила я. «Пойду». И ушла. Не знаю, что и думать…

— Морозов сказал вам, приходила она домой, нет?

— Нет, не приходила.

— Как вы думаете, могла она пойти к Петрякову?

— Просто не знаю, что и думать…

— Вы только что сказали, что виделись с Морозовым приблизительно за неделю до Нового года…

Смелякова потупилась.

— Он зашел ко мне домой вечером после работы. Говорили об Ольге. Он спрашивал совета, как ему дальше быть, — Смелякова хрустнула сцепленными пальцами.

— И что вы посоветовали?

— Постараться вызвать Ольгу на откровенный разговор. Если не получится, то набраться терпения и ждать, пока у Ольги не закончится этот роман. А что еще я могла?

— Морозов чувствовал вину перед женой?

Смелякова удивленно округлила глаза. Но тут же снова потупила взгляд и какое-то время сидела не шелохнувшись.

— Вы ведь не все мне сказали, Нина Семеновна!

— Чего же я вам не сказала? — не подымая глаз, спросила она. — Кажется, все уж…

— А если подумать?

— Не знаю, чего вы от меня хотите… — Смелякова чуть заметно передернула плечами. — Может, думаете, что-то было между нами? С Иваном… — она набрала в легкие побольше воздуха. Прозрачные крылышки ее носа затрепетали. — Так не было ж ничего! — в отчаянии выкрикнула она и вдруг сникла, глухо пояснила: — Он других женщин, кроме Ольги, в упор не видел!

— А вы к нему, похоже, неравнодушны?

— Это никого не касается! — сердито отрезала Смелякова и, помолчав, дрожащим от негодования голосом добавила: — И вас тоже!