Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде - Диана Видра

Почему развод так необычайно глубоко травмировал именно этих детей? И прежде всего: сумеют ли они побороть свой душевный срыв, зарастут ли когда-нибудь их раны? Возможно ли, чтобы Манфред сумел вновь увидеть в «чудовище» свою любящую мать? Что должно произойти, чтобы у Катарины появились шансы найти своего Пятницу, который помог бы ей снова поверить в любовь? Мы ответим на эти вопросы, но вначале проследим судьбу «нормальных» детей, то есть тех, которые не были так спонтанно травмированы уже самим фактом развода. И мы увидим, как их борьба за восстановление душевного равновесия, вначале казавшаяся не такой уж безнадежной, терпит провал под влиянием обстоятельств, и как в результате развод и для них становится такой же катастрофой.

Что можем предпринять мы, взрослые, чтобы предотвратить или, по крайней мере, в большой степени смягчить эти детские беды?

ПОСЛЕРАЗВОДНЫЙ КРИЗИС И «СКОРАЯ ПОМОЩЬ»

Послеразводным кризисом Фигдор называет те переживания ребенка, которые начинаются непосредственно за разводом. Этот период времени он считает наиболее важным, потому что в это время душевные реакции еще можно использовать для преодоления тяжелых переживаний развода. Реакция на сообщение о разводе в большой степени зависит от индивидуальности самого ребенка, что же касается послеразводного кризиса, то протекание его целиком зависит от тех внешних обстоятельств, которые сопутствуют разводу. Чрезвычайно важно именно в этот период правильно реагировать на переживания ребенка, чтобы не упустить его для оказания так называемой неотложной скорой помощи.

Вот один из примеров. После того, как отец окончательно ушел из семьи, Магдалена хватается за юбку матери, как если бы ей было не восемь, а четыре года. Мама уверяет ее, что никогда не покинет свою дочурку, но девочка не очень-то верит ее обещаниям: мало ли что, думает она себе... Она стремится оставаться вблизи от матери, контролирует, куда она пошла, и требует, чтобы по вечерам та оставалась дома. Мысли девочки постоянно заняты отцом: хорошо ли он себя чувствует совсем один в своей новой квартире? Он уверял, что любит ее, тогда как же он мог ее покинуть? А главное — как ей вести себя в выходные при встрече с папой, чтобы не обидеть ни его, ни маму? Но мама не сердится на дочку, она понимает, почему та регрессирует и воспринимает ее контроль и нервозность как нечто неизбежное в данной ситуации. Она уже несколько недель не ходит на свою обычную аэробику, подруг старается приглашать к себе, чтобы оставаться дома. И Магдалена постепенно успокаивается, поведение матери говорит ей, что родители на нее не сердятся и никто не собирается возлагать ответственность за случившееся на нее. Мама старается радовать ребенка всеми возможными способами, папа ходит с нею гулять по городу, как со взрослой дамой. Но даже спустя четверть года иногда по вечерам у девочки подступают слезы. Она думает о том, как было чудесно раньше, когда мама и папа целовали ее перед сном и вместе сидели около ее кроватки. Однако самые большие опасения ребенка все же не оправдались — у нее до сих пор есть и мама, и папа и они оба любят ее. Спустя время девочка уже не боится отпускать мать по вечерам, хотя все еще не позволяет себе заснуть, пока та не вернется. Но и это скоро пройдет. Магдалена снова взяла «свою жизнь в руки». А спустя еще несколько месяцев мысли ее стал занимать Георг, самый красивый мальчик в классе, который сказал ей, что она единственная девочка, которая ему нравится.

А вот другой пример. Стефану девять лет. Отец ушел две недели назад, с тех пор в доме идут разговоры лишь о том, что кому принадлежит и кто за что должен платить. И снова, и снова — кто виноват? Стефан зол на обоих — они считают себя такими важными! А о нем все забыли. Но это все же не совсем так. У Стефана есть дедушка. Раньше тот был просто занимательным старым господином, курящим трубку, непременным атрибутом их жизни, и не более. Теперь дедушка стал часто наведываться только затем, чтобы поиграть с внуком. Он утешал его по поводу «постыдного» происшествия — Стефан пару раз обмочил постель, понимал гнев ребенка, объяснял понятными ему словами, как это бывает, когда люди любят друг друга, а потом вдруг не хотят больше быть вместе. Мальчик неожиданно нашел в дедушке друга с отеческим пониманием, для которого он, Стефан, был важнее всех взрослых и который возвращал ему добрую долю потерянного было доверия к самому себе. Но об одном не мог мальчик говорить даже с дедушкой — о своем предстоящем дне рождения — первом после развода. Зачем ему теперь его любимый торт и всякие там подарки, если мама, в последнее время такая раздраженная, все равно будет выглядеть больной и оскорбленной.

День рождения начался, как и ожидалось. Стефан никого не приглашал, и в классе его никто не поздравил. От учительницы он получил несколько замечаний, поскольку был рассеян в этот день больше обычного. Может быть, вечером придет дедушка, это немного скрасило бы сегодняшний день. Когда Стефан пришел домой, дедушки не было. На столе стоял его любимый торт, и мама что-то говорила ему, но он даже не слушал. Сквозь слезы видел он в углу какой-то огромный пакет, что-то вроде плохо упакованных санок. Вдруг пакет зашевелился и из-за стола вынырнул — папа! Стефан закричал от радости и через несколько минут оба сжимали друг друга в объятиях. Это был чудесный день! Папа подарил ему такой маленький аппаратик и объяснил, как при его помощи он может в любой момент дать папе знать, чтобы тот позвонил ему. Потом они — вместе с мамой — поехали смотреть папину новую квартиру, чтобы показать Стефану дорогу. На двери одной комнаты висела табличка, на которой было выгравировано: «Стефан». А в комнате стоял самый лучший в мире детский велосипед, к которому была прикреплена записка: «От мамы и папы, которые всегда будут тебя любить».

Так для Магдалены и Стефана самое трудное осталось позади. Их жизнь изменилась, но они почувствовали, что она продолжается. Способность родителей понять боровшиеся в детях чувства гнева, страха, печали сыграла решающую роль. Дети вынесли из всех испытаний, пожалуй, даже нечто полезное для себя[6]. Мать Магдалены хорошо понимала зависимость дочери, а Стефан нашел в своем дедушке человека, временно заменившего ему родителей. Тот противопоставил потерям развода новые дружеские отношения. Но и родители наконец поняли, что сын очень нуждается в их любви.

А главное, оба ребенка нашли возможность обсуждать обстоятельства и причины развода, а также свое будущее — Магдалена с матерью, а Стефан с дедушкой. И это в большой степени сгладило их чувства вины и страха.

Взрослые сумели оказать детям эту столь необходимую неотложную первую помощь. Они поняли боль своих детей и отнеслись к ней серьезно, они не ждали от них, что в столь необычной ситуации те будут вести себя как ни в чем ни бывало. Родители знали своих детей как в общем хорошо воспитанных, зрелых, честолюбивых и достаточно самостоятельных, но они не настаивали на проявлении всех этих качеств там, где сама жизнь перестала быть тем, чем была прежде.

К сожалению, такие примеры далеко не типичны. Чаще бывает совсем иначе. И начинается все уже с ключевого момента — с сообщения ребенку о свершившемся или предстоящем разводе. У большинства детей это сообщение вызывает шок. Даже если они и были на протяжении долгого времени свидетелями безобразных скандалов, но они надеялись, а вдруг все еще наладится. Родители, как уже говорилось, боятся сообщать ребенку о разводе, потому что воспринимают его реакцию как упрек. Они боятся также потерять его любовь, особенно те, кто был инициатором развода. А те, кто развода не желал, часто стремятся выставить перед детьми второго супруга как злого, ненадежного человека: «Объясни ты это ребенку!», а ребенку: «Ты знаешь, я не хочу развода, это все твоя мать (отец)!»

Чувство вины и страх перед потерей любви вынуждают родителей давать слишком короткие объяснения, которые, по сути, ребенку ничего не объясняют. И чем слабее реакция, тем спокойнее сердце родителя. Вот что пишет Фигдор: «Это просто потрясает, как часто между родителями и детьми возникает своего рода «коалиция отрицания» — тенденция родителей принизить или вообще отрицать значение развода для детей встречает со стороны ребенка такую же готовность к отрицанию, которая должна помочь ему смягчить конфронтацию с ужасным событием... Беззвучно сигнализирует мать ребенку: «Пожалуйста, пожалуйста, не отчаивайся. Покажи мне, что все не так уж плохо!» И этого бывает достаточно, чтобы настолько усилить тенденцию отрицания у ребенка, что в конце концов мать начинает принимать желаемое за действительное».

Мать Петера и Розы рассказала о том, как безобидно реагировали дети на сообщение о разводе, и лишь позже, в ходе консультации, когда психоаналитику удалось смягчить ее чувство вины, она вспомнила, как однажды, придя домой, застала детей рыдающими в спальне, где отец упаковывал свои чемоданы. Дети спросили, что тот делает, а он ответил: «Мама же сказала вам, я переезжаю!» Беседа психоаналитика с детьми показала, что дети тем не менее правильно поняли мать, когда та сообщила им о разводе, но не хотели об этом думать. Отца же, в отличие от матери, не волновал вопрос, как отразится его уход на детях. Он не желал развода и сам чувствовал себя жертвой. Собственно, информация отца едва ли отличалась от информации матери, но тот, в отличие от нее, не сигнализировал детям надежду. Как раз наоборот, он рассчитывал (скорее всего, бессознательно), что, может быть, дети объединятся с ним против матери и таким образом облегчат его чувство вины из-за собственной супружеской неверности, послужившей причиной развода. Для отца, в свою очередь, болезненные аффекты детей не были нежелательны и он их получил точно так же, как мать получила желанное равнодушие. Как сильно нуждалась мать в этой иллюзии (чтобы защитить себя от чувства вины), говорит тот факт, что ей удалось на долгие годы забыть эту сцену в спальне.