Призраки солнечного юга - Ольга Володарская

Мы назвали свои имена. Сели. И только тут заметили, что весь народ как-то удивленно нас рассматривает.

— Что они так на нас уставились? — прошептала мне на ухо Эмма.

Я пожала плечами — сама не понимала, но, приглядевшись к себе (вдруг где дырка или птичка на плечо какнула), потом к другим, поняла причину столь пристального внимания. Почти все отдыхающие были одеты в шорты, майки и сланцы. Кое-кто в джинсы и футболки. Единицы в летние брюки. И только мы, как две павлинихи, вырядились в вечерние наряды и модельные туфли.

— Эмма Петровна, — прорычала я. — Я вас убью!

— Не переживайте, девушки, — подбодрила нас Катя. — Все совершали ту же ошибку. Я тоже первый раз в боа приперлась…

— А мы и не переживаем, — надменно молвила Эмма.

— Да. Это у нас стиль такой, — подпела я. — Эмма Петровна даже на пляж так ходить собирается. Она у нас дама аристократичная…

Тут нам принесли жаркое по-домашнему, и мы на время замолчали.

Расправившись со своей порцией, Гуля отодвинула горшочек и заговорщицки зашептала:

— Вы про несчастный случай слышали?

— Не только слышали, но и видели, — ответила я.

— Как летела? — ахнула Катя.

— Нет, как лежала.

— А мы не видели, — пожаловалась Гуля. — Мы в это время жемчужные ванны принимали.

— Эта Лена из Сургута мне всегда казалась странной, — задумчиво сказала Катя. — Держалась особняком. На дискотеки не ходила. От мужчин шарахалась. Даже на лечебной гимнастике свой коврик стелила в стороне. Дикарка какая-то!

— Вот я и говорю, что она сбросилась с балкона, а не упала. У нее психоз был.

— А вы откуда знаете? — поинтересовалась Эмма.

— Она тут нервы лечила. Как и мы с Катей.

— У вас тоже психоз? — опасливо спросила я.

— Только у меня, — ласково улыбнулась нам Гуля. — А Катя просто нервная.

— И какой у вас психоз?

— Маниакально-депрессивный, — обыденно произнесла она.

Мы ахнули.

— Да вы не пугайтесь, — успокоила нас Гуля. — Я только весной опасной становлюсь, да и то для себя… Я вены себе режу, вот смотрите. — И она вытянула руку, запястье которой было покрыто белыми шрамами. Один был еще свежим. — Почти каждый март…

— А зачем?

— Откуда ж я знаю? Просто жить не хочется и все. И всегда в середине марта.

— Ее именно в начале весны муж бросил… — встряла Катя. — Потом в межсезонье всегда обострения, я знаю, я медсестрой работаю.

— А я уборщицей в школе, — сказала Гуля. — Я детишек люблю… Моих-то у меня муж отнял при разводе…

— А эта Лена, — чтобы сменить тему, брякнула я первое, что пришло в голову. — Она ни с кем тут не закрутила?

— Нет, что ты! — Катя даже засмеялась. — Говорю, она от мужиков шарахалась. Наверное, муж-бандит надоел до смерти, так что на других и смотреть не хотела…

— А мне кажется, что у нее кто-то был, — неуверенно протянула Гуля. — Я вроде видела, как она ночью по коридору шла с каким-то мужиком… Я пошла в фойе, телевизор посмотреть, у нас-то в номере его нет… А у вас?

— У нас есть.

— Везет. А у нас номер дешевый, ни телевизора, ни телефона и балкон выходит на задний двор…

— Ну и что там с Ленкой? — нетерпеливо перебила ее Катя.

— Ах да… Ну вот пошла я в холл. Села в кресло. Слышу голоса, мужской и женский. Потом вижу — идут в обнимку два голубка. Только лиц я не видела, одни спины. Мужик высокий седовласый, а баба маленькая беленькая, очень на Ленку похожая. Я тогда еще подумала — ничего себе тихоня, сама первого красавца отхватила…

— А что за мужик? — с еле сдерживаемым любопытством поинтересовалась Катя.

— А ты его знаешь. Он на нашем этаже жил. Он еще у нас штопор спрашивал, помнишь? Его Васей зовут. Высокий такой, здоровый, с сединой. Подполковник, кажется.

— Конечно помню! Красивый мужчина! И как она такого отхватила, Ленка-то? Вроде ничего в ней особенного не было… А, может, это не она была?

— Может, и не она. Но похожа.

— А где этот Вася сейчас? Он вроде недалеко от нас сидел. — Катя обернулась и окинула взглядом столовую. — Что-то не видно.

— Уехал, наверное. Мы ведь когда въехали, он уже жил…

— Он уехал, а она, значит, с балкона… — Гуля задумалась. — Очень вероятно… От несчастной любви решила покончить жизнь самоубийством… Может, он на ней жениться обещал, а сам свалил…

Тут за моей спиной раздался тихий голос

— Девушки, я тут случайно услышала, о чем вы говорили…

Я обернулась, оказалось, что голос принадлежит официантке, которая бесшумно подошла и склонилась над нашим столом.

— Вы про Лену разговаривали, да?

— Вы ее знали?

— Нет, просто я ее столик обслуживала… Я не о том… — Женщина как-то опасливо оглянулась. — Она не кончала жизнь самоубийством!

— Случайно свалилась?

Официантка еще больше понизила голос и почти беззвучно произнесла:

— Ее убили!

ЧЕЛОВЕК в оцепенении сидел за своим обеденным столом и тупо смотрел в тарелку. Он боялся! Как же он боялся! Вдруг он понял, что его могут вычислить, поймать и осудить. Конечно, он был очень осторожен, но все же…

Страх этот появился только сегодня — до этого ЧЕЛОВЕК даже не думал ни о чем плохом. Просто наслаждался жизнью: пил, ел, купался, даже впервые за семь лет флиртовал… Но сегодня ему приснился ВРАГ. Он был, как живой, такой же самонадеянный, гордый и красивый, только на волосах алело кровяное пятно, но оно его не портило… ЧЕЛОВЕК не помнил деталей этого кошмара, но, проснувшись, ощутил себя таким незащищенным, одиноким, жалким и несчастным, будто не было ни КАЗНИ, ни ИЗБАВЛЕНИЯ…

ЧЕЛОВЕК стряхнул с себя оцепенение, зачерпнул ложкой десерт — хоть аппетит и пропал, но привычка доедать все до капли осталась у него с детства. Не надо бояться — сказал он себе, отправляя в рот порцию творожной запеканки. Подлеца если и хватятся, то, скорее всего, не скоро, к тому времени ЧЕЛОВЕК уже уедет, ведь ему осталось отдыхать всего пять дней. Но даже если и раньше — что с того? Пропал человек, исчез, сгинул… Сплошь и рядом люди пропадают. Может, загулял, может, сбежал от семьи, а, может, и в горы ушел, а там сорвался со скалы и умер, да мало ли…

ЧЕЛОВЕК повеселел, так что оставшуюся запеканку доел с удовольствием. Он не будет больше тревожится и грустить, ведь ему осталось отдыхать всего лишь пять дней.

Я поперхнулась творожной запеканкой.

— Что вы сказали? — кашляя, просипела я. — Убили?

— Вот именно! — закивала головой официантка. И опять начала озираться по сторонам, словно она была не обслугой санатория, а Джеймсом Бондом на задании.

— Кто?

— Как кто? — она истово перекрестилась. — Призраки!

— Кто? — хором переспросили мы.

— А вы разве не слышали? — зашептала она. — О проклятье…

— Нет, — переглянувшись, ответили Катя с Гелей, мы же с Эммой просто промолчали.

— Знаете, в какой комнате эта Лена жила? Нет? В 666! Да еще на 13 этаже! Представляете? — женщина впилась глазами в наши лица, дабы проследить должный ли эффектом произвели ее слова. — Представляете? — повторила она.

— Подумаешь! — фыркнула я. — У меня приятельница живет в квартире 666 и ничего — не только не умерла, а даже вышла замуж за нового русского!

— Вы не понимаете! — воскликнула женщина, всплеснув своими мозолистыми руками. — На этом номере проклятье! И уже не первый человек погибает загадочной смертью…

После этих слов даже я заинтересованно глянула на словоохотливую официантку. Не говоря уже о Гуле, которая буквально смотрела той в рот с самого первого момента.

— А началось все тридцать лет назад, когда создатель нашего «Солнечного» выбросился с того самого балконы, откуда упала Лена…

Вдруг женщина (судя по табличке на переднике, звали ее Эльвира) резко замолкла и начала суетливо убирать с нашего стола тарелки.

— А что дальше? — нетерпеливо спросила Катя.

— Дальше кофе с булочками, — громко произнесла официантка и глазами показала нам на стоящую чуть в стороне пожилую администраторшу. Когда та отвернулась, Эльвира чуть слышно прошептала. — Пасет нас старая карга, сил нет… Особенно после этого случая с Ленкой…

— Ну а дальше-то расскажите, — так же тихо попросила Гуля.

— Если вам интересно, приходите в восьми в фойе, я все подробно расскажу. А пока мне надо другие столики обслужить.

После этих слов Эльвира быстренько укатилась вместе со своей тележкой, на которой остывал кофе, и заветривались булочки.

Как только она скрылась за колонной, завибрировал мой мобильник.

— Алло, — буркнула я в трубку, прекрасно зная даже без определителя, кто звонит.

— Леля, — раздался громкий Сонькин голос. — Я с голоду помираю.

— А я причем?

— Как причем? Ты должна мне что-нибудь принести. Я бы предпочла бифштекс с картошкой-фри и пирожное с кремом.

— И где я тебе все это возьму? — хмыкнула я.