Лесные сказки и были (сборник) - Виталий Бианки

А где пропал, там снег примят, и по сторонам будто кто пальцами мазнул.

Куда лиса делась?

Куда заяц пропал?

Разберём по складам.

Стоит куст. С него кора содрана. Под кустом натоптано, наслежено. Следы заячьи. Тут заяц жировал: с куста кору глодал. Встанет на задние лапы, отдерёт зубами кусок, сжуёт, переступит лапками, рядом ещё кусок сдерёт. Наелся и спать захотел.

Пошёл искать, где бы спрятаться.

А вот – лисий след, рядом с заячьим. Было так: ушёл заяц спать. Час проходит, другой. Идёт полем лиса. Глядь, заячий след на снегу! Лиса нос к земле.

Принюхалась – след свежий!

Побежала по следу.

Лиса хитра, и заяц не прост: умел свой след запутать. Скакал, скакал по полю, завернул, выкружил большую петлю, свой же след пересёк – и в сторону.

След пока ещё ровный, неторопливый: спокойно шёл заяц, беды за собой не чуял.

Лиса бежала, бежала – видит: поперёк следа свежий след. Не догадалась, что заяц петлю сделал.

Свернул вбок – по свежему следу; бежит, бежит – и стала: оборвался след! Куда теперь?

А дело простое: это новая заячья хитрость – двойка.

Заяц сделал петлю, пересёк свой след, прошёл немного вперёд, а потом обернулся – и назад по своему следу.

Аккуратно шёл – лапка в лапку.

Лиса постояла, постояла – и назад.

Опять к перекрёстку подошла.

Всю петлю выследила.

Идёт, идёт, видит – обманул её заяц: никуда след не ведёт!

Фыркнула она и ушла в лес по своим делам.

А было вот как: заяц двойку сделал – прошёл назад по своему следу.

До петли не дошёл – и махнул через сугроб – в сторону.

Через куст перескочил и залёг под кучу хвороста.

Тут и лежал, пока лиса его по следу искала.

А когда лиса ушла, – как прыснет из-под хвороста – и в чащу!

Прыжки широкие – лапки к лапкам: гонный след.

Мчит без оглядки. Пень по дороге. Заяц мимо. А на пне.

А на пне сидел большой филин.

Увидал зайца, снялся, так за ним и стелет. Настиг и цап в спину всеми когтями!

Ткнулся заяц в снег, а филин насел, крыльями по снегу бьёт, от земли отрывает.

Где заяц упал, там снег примят. Где филин крыльями хлопал, – там знаки на снегу от перьев, будто от пальцев.

Улетел заяц в лес. Оттого и следа дальше нет.

СОВА

Сидит Старик, чай пьёт. Не пустой пьёт – молоком белит. Летит мимо Сова.

– Здоро́во, – говорит, – друг!

А Старик ей:

– Ты, Сова, – отчаянная голова, уши торчком, нос крючком. Ты от солнца хоронишься, людей сторонишься, – какой я тебе друг!

Рассердилась Сова.

– Ладно же, – говорит, – старый! Не стану по ночам к тебе на луг летать, мышей ловить, – сам лови.

А Старик:

– Вишь, чем пугать вздумала! Утекай, пока цела.

Улетела Сова, забралась в дуб, никуда из дупла не летит.

Ночь пришла. На стариковом лугу мыши в норах свистят-перекликаются:

– Погляди-ка, кума, не летит ли Сова – отчаянная голова, уши торчком, нос крючком?

Мышь Мыши в ответ:

– Не видать Совы, не слыхать Совы. Нынче нам на лугу раздолье, нынче нам на лугу приволье.

Мыши из нор поскакали, мыши по лугу побежали.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы худа не вышло: мыши-то, говорят, на охоту пошли.

– А пускай идут, – говорит Старик. – Чай, мыши не волки, не зарежут тёлки.

Мыши по лугу рыщут, шмелиные гнёзда ищут, землю роют, шмелей ловят.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы хуже не вышло: все шмели твои разлетелись.

– А пускай летят, – говорит Старик. – Что от них толку: ни мёду, ни воску, – волдыри только.

Стоит на лугу клевер кормовистый, головой к земле виснет, а шмели гудят, с луга прочь летят, на клевер не глядят, цветень с цветка на цветок не носят.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Гляди, как бы хуже не вышло: не пришлось бы тебе самому цветень с цветка на цветок разносить.

– И ветер разнесёт, – говорит Старик, а сам в затылке скребёт.

По лугу ветер гуляет, цветень наземь сыплет. Не попадает цветень с цветка на цветок, – не родится клевер на лугу; не по нраву это Старику.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Корова твоя мычит, клеверу просит, – трава, слышь, без клеверу, что каша без масла.

Молчит Старик, ничего не говорит.

Была Корова с клевера здорова, стала Корова тощать, стала молока сбавлять; пойло лижет, а молоко всё жиже да жиже.

А Сова из дупла:

– Хо-хо-хо, Старик! Говорила я тебе: придёшь ко мне кланяться.

Старик бранится, а дело-то не клеится. Сова в дубу сидит, мышей не ловит. Мыши по лугу рыщут, шмелиные гнёзда ищут. Шмели на чужих лугах гуляют, а на стариков луг и не заглядывают. Клевер на лугу не родится. Корова без клеверу тощает. Молока у Коровы мало. Вот и чай белить Старику нечем стало.

Нечем стало Старику чай белить – пошёл Старик Сове кланяться:

– Уж ты, Совушка-вдовушка, меня из беды выручай: нечем стало мне, старому, белить чай.

А Сова из дупла глазищами луп-луп, ножищами туп-туп.

– То-то, – говорит, – старый. Дружно не грузно, а врозь хоть брось. Думаешь, мне-то легко без твоих мышей?

Простила Сова Старика, вылезла из дупла, полетела на луг мышей пугать.

Сова полетела мышей ловить.

Мыши со страху попрятались в норы.

Шмели загудели над лугом, принялись с цветка на цветок летать.

Клевер красный стал на лугу наливаться.

Корова пошла на луг клевер жевать.

Молока у Коровы много.

Стал Старик молоком чай белить, чай белить – Сову хвалить, к себе в гости звать, уваживать.

МАЛ, ДА УДАЛ

Шёл Генька по болоту. Глядь, из камыша нос торчит.

Цоп за нос – и вытащил птицу: шея долгая, нос долгий, ноги долгие, – совсем бы цапля, да ростом с галку.

«Птенчик!» – думает. Сунул за пазуху и бегом домой.

Дома пустил цаплю на пол, сам спать завалился.

«Завтра, – думает, – накормлю».

Утром спустил ноги с кровати, стал штаны натягивать. А цапля увидала палец, думает – лягушка. Да тюк носом!

– Ой-ой! – кричит Генька. – Ты драться! Жучка, Жучка, сюда!

Жучка на цаплю, цапля на Жучку. Носом, как ножницами, стрижёт да колет, стрижёт да колет – только шерсть летит.

Жучка хвост поджала и драла. Цапля за ней на прямых ногах, как на спицах, так и чешет, так и чешет, – прочь с дороги, берегись!

Генька за цаплей. Да куда там: цапля крыльями хлоп-хлоп – и через забор.

Разинул Генька рот:

– Вот так птенчик! Мал, да удал…

А цапля-то взрослая была, только породы такой малорослой. Прилетела к себе на болото, – там у ней птенцы в гнезде давно проголодались, рты разевают, лягушат просят.

НЕБЕСНЫЙ СЛОН

Товарищей у Андрейки нет. Отец в море ушёл, в плаванье. Матери некогда всегда: одна с Андрейкой живёт в домике на берегу залива. Кругом вода, да песок, да кусты.

Скучно Андрейке.

Говорила мать: живут на том берегу залива зелёные лягушата. Прыгают с кочки на кочку, в воду шлёпают, кувыркаются. Андрейка и пристал: достань да достань ему лягушат!

Вот и сегодня: поиграл под деревом, надоело, – и опять за своё:

– Лягушонков хочу!

– Ишь какой липкий! – говорит мать. – Подожди, вот печка истопится, – поеду, привезу тебе товарищей.

И верно: скоро управилась, вышла на крыльцо. На небо глянула: дождя бы не случилось! Напугается мальчонка…

Нет, какой дождь! Солнце. Зной. Небо синее-синее, белые облака высоко стоят. Одно только облачко как будто потемней за тем берегом. Маленькое, – далеко очень.

«Ветра нет, – думает мать. – Не скоро нанесёт. До того берега рукой подать. Живо назад вернусь».

Взяла вёсла, уключинами звонко брякнула.

Говорит Андрейке:

– Сиди тут, никуда не бегай! Увижу, что убежал, всех лягушат в воду выброшу.

Сама калитку заперла: никуда мальчик из ограды не денется. Лодку столкнула, взмахнула вёслами – птицей понеслась лодка по гладкому заливу.

Молодая у Андрейки мать, ловкая.

Остался Андрейка один дома. Сидел на крылечке, смотрел, как убегает чёрная лодка по голубой воде.

Скоро стала лодочка с гуся, потом с утку.

Скучно сидеть так, ждать.

Андрейка облака стал разглядывать.

Разные облака на небе: одно – как булка, другое – как корабль. Корабль вытянулся – и стало полотенце.

Мелкие облачка, как стая чаек на голубом заливе. А внизу, над тем берегом – тёмное облачко. Совсем как маленький слон в книжке с картинками: и хобот и хвост.

Смешной слоник: всё выше карабкается, растёт на глазах…

Высокий лес на берегу закрыл от матери тёмное облачко. Лодка врезалась носом в тину.

В берег хлынула лёгкая волна.

Мать выскочила, втащила лодку на берег. Взяла жестянку для лягушат и пошла в лес.

А в лесу – болото. Лягушата сидят по кочкам. Забавные, маленькие. Верно, вчера ещё плавали головастиками: у каждого сзади куцый хвостик.

«Плюх! плюх! Шлёп, шлёп, шлёп!» – все в воду. Поди-ка поймай их!

Забыла мать про тёмное облачко. Прыгает с кочки на кочку, гоняется за лягушатами. Одного поймает, в жестянку посадит – и за другим.

Не заметила, как стало кругом совсем тихо. Над заливом ласточки пролетели низко-низко – и пропали. В лесу перестали петь птицы. Набежала сырая, холодная тень.