Летные дневники, часть 5 - Василий Ершов

           И опять же: линию на правду твердо держит партия. Ну, партийное руководство. Ну, не на всю правду.

           Им наверно страшно глядеть на джинна, выпущенного ими же из бутылки, но деваться некуда. Всеми силами пытаются создать в народе предпосылки понимания того, что возврата нет, что все уже всё поняли и что абсолютное большинство уже подхватило  знамя – и вперед!

           Нет. Пока шумит и выпускает пар незначительная и не самая значимая часть народа. Народ же, привыкший не торопиться с выводами, – и не торопится. Молчит, выжидает. И я с ним. Вот нас – большинство.

           Но в моей реальной жизни, в той, что меня кормит, в моих производственных отношениях, я тщательно отгораживаюсь от всего этого шума строго очерченными рамками ремесла – и не более. 

             22.02. Переваривая информацию и пытаясь осмыслить то, что называется перестройкой, я прихожу к одному выводу.

          В стране два класса: власть имущие или бюрократия – и остальные.

          Власть имущие это: Генсек, он же Председатель Президиума, это члены Политбюро и ЦК, это КГБ, это министерства и ведомства; то же самое на уровне республик. Их аппарат – миллионы человек. Их придатки – комсомольская, профсоюзная, народно-контрольная и прочая бюрократия.

          На местах: обкомы с их аппаратом и придатками, и параллельно – и главнее – щупальца министерств: директора предприятий и шерсть вокруг них.

          Всей этой олигархии принадлежит реальная власть. За обладание этой властью идет борьба, и они ни за что на свете власть не отдадут. Власть – их высшее, выше денег, устремление и смысл существования.

          Они взяли власть еще при НЭПе, и все страшные политические преступления – дело только их рук. Народ эту власть не хочет признавать, да просто ненавидит, но… власть у них, а не у нас.

          Они могут с нами заигрывать, иногда что-то подсластить, – но  поступиться, ослабить хватку и отдать власть – ее они не отдадут никогда, ни за что, какой бы перестройкой ни прикрывались.

          Не надо тешить себя иллюзиями. Нам сверху спущены перестройка и демократия: так надо, а то трон зашатался. Демократии – море, но – до определенной  черты. Вы тут себе, внизу, шумите, выбирайте этих… депутатов, что ли, и т.п. А мы там, наверху, решим.

          Не верю я им. Это – противоположный, полярный мне класс. Я их контролировать не могу.

          Такое точно общество и на Западе. Тоже демократия – до уровня, до черты… а вершат олигархи.

          Все уже было: хождения в народ, видимость глубокого знания народных бед, рука на пульсе… Только у нас пока еще руки из толпы не пожимают, и телохранители мумиями стоят, глазками бегают.

          Они страшно далеки от народа – сынки обкомов, выросшие на доппайках и льготах и с детства надышавшиеся атмосферой власти.  Они просто не могут представить себе, как это можно прожить на пенсию 60 рублей. А люди как-то же живут...

          Так называемое членство в партии – фикция. Ты – маленький кирпичик в основании той пирамиды их власти. И твоя партийная организация – фикция. Она нужна им, чтобы распоряжаться кадрами, тобой распоряжаться.

          Конечно, уровень демократии повысится. Да, возврата не будет. Да, оценим прошлое. Да, наобещаем на будущее. Да, вы сами. Да, преодолевайте страх. Давай-давай. Шуруй-шуруй.

          Это правда. Истинная правда. Но – не вся правда.

          Что реально изменится в жизни олигархии? Конечно, подчистят аппарат и выбросят старье… в связи с уходом на заслуженный отдых… тех, кто не соответствует новым требованиям.

          Но сынков-то? Кровинушку-то?

          То-то.

          Где-то мы еще контактируем с ними – на уровне, когда они  едва только начинают утверждаться в своем классе: ну, райком, райисполком, директор… Контактируем робко, на пороге приемных…

          Но боже ж мой, какой уже властью и какими возможностями они обладают! Квартиры, блага, судьбы детей… У них в руках то, что недоступно всю жизнь сотням миллионов людей у нас в стране. 

          Что же тогда говорить о верхних эшелонах власти. И какие же у них аппетиты и запросы!

             28.02. Еще два года назад я и представить себе не мог, что меня будут волновать такие вопросы. Что же это за социализм у нас такой?

         Большевик сорвал за месяц куш: три миллиона рублей. Сорвал на сумасшедшей конъюнктуре. Заплатил 90 тысяч взносов. Все законно. 

         А моя дочь говорит: зачем всю жизнь вкалывать врачом, окончив престижный вуз, – чтобы потом за всю эту жизнь не заработать те же 90 тысяч?

         На хрена нам такой социализм?

         Но все законно.

             1.03. Глядя на успехи наших заправил на внешнеполитическом поприще, поневоле приходишь к мысли, что Горбачев входит в глобальную историю по нашим внутренним костям, топча их.

         Ну, а что же на моем рабочем месте? 

         Мы по-прежнему мерзнем в профилактории, на тех же неудобных, единственных во всем Аэрофлоте койках. Депутатская напротив нас, отвоеванная было под детсад и тут же сожженная и разворованная, медленно и со скрипом, как все, отвоеванное у большевиков и переданное народу, отстраивается. Говорят, уже угрохали туда больше, чем стоило бы построить новую депутатскую.

          А у нас так и не работают бачки унитазов, все разграблено, вечно нет воды, и вонь.

          Левандовского избрали начальником управления. На опустевшее  место командира объединенного отряда  метят те же ворюги, что крутились в отряде на руководящих должностях.

          Но все же в профилактории кормят бесплатно; пресловутый телефон, чтобы звонить в план, работает безотказно; автобус, не менее пресловутый, ходит почти по расписанию. Успехи перестройки налицо.

          Добавили нам по 30 рублей окладу… естественно, за счет сокращения премиальных за безаварийный налет. Говорят – сбылась мечта идиота! – будут платить ежемесячно за экономию топлива и летного времени. Долго боролись, но наконец отменили дурацкую производительность и удельный расход как показатели эффективности нашей работы.

          Без штурмана летают добровольцы; километровые штурмана делит между собой экипаж: летом набегает добавка к зарплате до 100 рублей.

          Пытались создать видимость выборов командиров эскадрилий. Хотели на место Селиванова избрать Солодуна, но не удалось: преимущество в один голос решило дело. Демократия. Остальные комэски тоже остались на местах.

          Я вроде бы избран в партбюро эскадрильи. Два года не пропагандирую; отстали. Мне плевать.

          Ну, Вася, ты мечтал экономить топливо. Дерзай!

          А мне плевать. Посмотрим, как оно обернется. Средний заработок у меня все равно в 20 раз меньше, чем у моих коллег за рубежом. Ну, в 10. Ну, даже вдвое – и то видно, что меня обирают. И что мне та тридцатка за экономию?

          Прошел годовую комиссию спокойно, с запасом. Думаю, здоровья хватит еще лет на пять, а мне больше и не надо. Здоровье очень берегу. Надо держаться за работу и спокойно себе летать до 50 лет, не беря ничего в голову.

          Начали сниться полеты. Днем постоянно проигрываю в мозгах аварийные ситуации. Летаем, честно, на дерьме: того и жди…

          А экономия… экономия – это очередная кость, как собаке: на, давись, только не гавкай.

          Вот и вся наша перестройка.

          Нигилизм нигилизмом, а в «Комсомолке» пишется ученым-марксистом, что в ведущих капиталистических странах нет и не может быть пролетарской революции, потому что там рабочие живут вполне прилично. И это так потому, что капитализм в 30-е-40-е годы сделал такой скачок вперед, какого классики марксизма в своих трудах предусмотреть не могли.

          От себя добавлю: а мыслящий капиталист, изучая работы пресловутых классиков, понял, что чем готовить себе могильщика, умнее будет поступиться частью доходов и создать могильщику приемлемые условия существования. И создал. Теперь миллионы бичей-безработных у них живут на пособие, а классовые бои идут, в основном, за то, чтобы подтянуть уровень зарплат и пенсий к проценту роста уровня цен.

          Когда еще мы, большевики, подтянем нашу мизерную зарплату в рублях 1961 года к уровню цен 1989 года?

          А у них рабочие  и на Канарах отдыхают.

             16.03. Вот что интересно: если бы вдруг нашего Советского Союза не стало, в мире ничего бы не изменилось. Они без нас жили, и живут, и проживут. Обойдутся.

          Так вот мы и стоим с протянутой рукой на обочине, а мимо несется мир, с любопытством поглядывая и покачивая головой. Слишком наша телега разбита, чтобы даже брать ее на буксир.

          Соцстраны вьются вьюном. Китай, опомнившись после культурной революции, завертелся, себя уже накормил, торгует компьютерами. Венгрия покупает у Красноярского ОАО списанные Ил-62 – на алюминий, под пресс; расплачивается  ЭВМ. Польша легализовала проклятую было «Солидарность», вводит президента и сенат, а враг народа Валенса – лауреат Нобелевской премии.