Летные дневники, часть 5 - Василий Ершов

         Прочитал «Белые одежды». Сильная, умная книга. Как мелки мои страсти по сравнению с теми. Но извините, как я не подвержен тем гадючьим страстям – это тоже надо ценить в себе. Каждому свое.

               22.05. Как всегда после бессонной ночи, далее по тексту. 

         Из Сочи. Остался в эскадрилье отвоевывать Валеру, чтобы пойти в отпуск вместе. Мне дали путевку на июль в Ялту.

         Если бы простому советскому человеку дали путевку на июль в Ялту, он бы скакал от радости. Но я избалован, особо не радуюсь: я знаю Ялту в июле. Всей-то радости  – что не стоять с ребенком в очередях за жратвой, казна накормит, да спать в сносных условиях. А куда деваться от людей? Жаль, что не было путевки в Алушту: там по сравнению с Ялтой – рай, тишина и свобода от розовой массы человеческого тела на пляже.

          Ну да ладно; главное – перерыв в полетах среди лета. И Валеру оставили со мной, вместе выйдем из отпуска.

          Расписание – голимая ночь. Го-ли-ма-я.  Вылеты по местному: в 22, в 24, в 2 ночи, в 5 утра. Утренние вылеты – ранние, надо с вечера заезжать спать в вонючем профилактории, без воды, на тех же провисших койках.

          Летели на 202-й, той, с высокими сиденьями, справились. Я долго и нудно добирал дома, мостясь помягче. Ну, умостился. Удовлетворен.

           Смотрел программу по телевизору, как святые и чистые революционеры решали судьбу царя Николая Кровавого и его проклятой семьи, как Ленин тихонько подсунул это на откуп швондерам, и как произошла революционная казнь и похороны. Мерзко.

           Еще какой-то Гдлян против какого-то Лигачева. И хоть из двух зол Гдлян мне симпатичнее, но обоих бы в Магадан – в самый раз. Там бы пусть и играли в свои политические игры.

           Какой-то съезд через три дня.

           На днях в Актюбинске подошел ко мне в АДП Яцуненко, бывший начальник инспекции, командир отряда и прочая. Попросился зайцем домой. Что ж, он для меня теперь – только бывший коллега, списанный по здоровью, не более. То, что было в прошлом – так он продукт своей эпохи. Теперь же – больной лев, и что – пускай ослиные копыта знает?

          Взял я его. Неловко было вообще выслушивать его просьбу… какой разговор – самолет 194-й, идите туда, и все.

          В 50 лет списан по сердцу.

          Лигачев недавно ботал: «Мы на износ тут все работаем». А я ведь до его лет не доживу. Тоже на износ.

          Перед съездом закулисная борьба. Но невооруженным глазом видно, сколько ошибок уже сейчас делает наше партийное руководство. Как же неповоротлива партия!

          Это – я неповоротлив. Это я не успеваю осмыслить жизнь. А какой-то Гдлян – успевает.

          31.05. Ну, о съезде что говорить. Горбачев начал открывать вентиль, резьбу сорвало, пар погнало, волосенки ему встрепало, с лица почернел аж, – но куда теперь денешься, возврата нет. Не остановить.

          4.06. Нигде не встречал я, выйдя из самолета после посадки, такого свежего, насыщенного ароматами хвои, травы и цветов воздуха, как в Чите после дождичка. Ну, еще разве что в Якутске, да иногда у нас в Емельянове, в штиль. Но в Чите – слаще всего. И жизнь хороша.

         Ночь, третий час. Иди, иди спать; вечером снова лететь в ночь, вослед незаходящему солнцу.

         А посадка дома мне удалась.

               7.06. Когда нынешние моралисты усердно втолковывают, что лишь отдавая, лишь отрывая от себя, человек идет по истинному пути…

          И второе: когда кругом твердят о безусловном примате коллектива…

Не знаю, не знаю. Если мы все, каждый из нас, будем только отдавать ближнему, только сгорать для других, не беречь для себя, то позвольте спросить: в чем же счастье? Это ж муравейник получается.

         Можно привести ряд рассуждений, резюмируемых одним вопросом: если все будут как Данко, то кто останется просто жить?

         Мировое сознание нынче пришло к выводу, что нормальное, здоровое общество нормально и здорово тогда, когда каждая личность в нем гармонично и свободно развивается. Человек, как и все живое на Земле, по природе своей эгоист, тянет к себе еще в колыбели.

          Я понимаю высокую мораль, допустим, в любви двоих, в сексе: чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Но это – двое, это, в принципе, двуединство ячейки общества, пары, продляющей род.

          А если мы каждому встречному будем отдавать свое, родное, личное, выстраданное, скопленное по крохам, с любовью, а взамен щедро получать ношенное, с чужого плеча: добро, ласку, место под солнцем, кусок хлеба, – не получится ли по принципу «отдай жену дяде…?»

           Или же подразумевается высшее наслаждение развития личности: я стремлюсь, добываю, делаю, – и тут же дарю дяде. А дяде, может, оно и не надо совсем, ему свое, выстраданное, дороже, а его тоже надо отдать кому-то, а тот о своем плачет.

           Как ни песня – так сгорай для других. Как ни вирш – так не береги себя, отдай для других. А для кого же себя беречь?

          И если я, эгоист до мозга костей, эгоист по природе, как и любое живое существо, – если я буду отрывать и одаривать, тем более, здоровье отдавать, то что-то не верится, что при этом не буду страдать. Своего – жалко. А раз страдание – не за ближнего, а шкурное, –  то где гармония? И в чем счастье такого общества, состоящего из муравьев-дарителей? И зачем людям то, дареное, когда подразумевается только отдавать, а не брать?

          А нас 70 лет учили альтруизму. И мы им –  дарили. А они жировали.

          К счастью, я постиг, что альтруизм хорош в сексе. И достаточно.

          Да и отдавая, по той теории, ты должен все равно получать. Духовное возвышение. Я дарю – я благороден! Духовное – но под себя!

          Нет, я все же – за «своё», за «моё». Здоровье не дядино, а мое, и беречь его надо  для себя. И материальное благополучие тоже, и добротою шибко не раздариваться. По крайней мере, сейчас не то время и не то общество.

          Зло берет. Прилетел домой, нет горячей воды, моюсь из ковшика. Улетел, вернулся, нет холодной, но есть кипяток. Обратно из ковшика. Пошел в гараж, нет света. Пошел в сберкассу, нет денег. И так везде.

          А после всего этого общество гармоничных личностей, Данков этих, лишь чуть подзуди, мгновенно превращается в толпу и карабашничает в Фергане.

          И жалко становится мне наших писателей, поэтов, наших моралистов.

Какая к черту свобода – отдавать, страдая при этом, как пресловутый Кондрат Майданников по своей скотине. На пропастишшу!

          Нужны столетия. Когда у всех всего будет в достатке, когда пресловутое отдавание не будет ставить перед дилеммой: страдать или не страдать, – тогда, может, разовьется тот альтруизм.

          Но ты же из горящего самолета не выпрыгнешь, не бросишь людей? За них же будешь свою жизнь отдавать?

          Не все так просто. Я служу. Сам выбрал. Мне за это платят деньги. И в железной коробке судьба у нас одна. Борясь за себя, буду спасать других. В экстремальной ситуации летчик думает не о пассажирах за спиной. Он борется за жизнь, просто за жизнь. А думать о спасении людей он уже  думал на земле, раньше, и много.

            10.06. Ночная Алма-Ата с четырьмя посадками, худший наш рейс. А через пару дней – еще одна. Терплю. Утешаю себя ощущением благородной усталости и тем, что Рыжков пообещал с января убрать потолки с зарплаты работающим пенсионерам. Правда, только рабочим и мастерам. Ну, я на другое и не претендую.

         Только рабочие в нашей стране – люди.

              12.06. Вечером снова в Алма-Ату, надо как-то поспать. И в гараж надо срочно, налаживать машину, и постирал с утра… но пойду все-таки в баню: легкое, очень легкое недомогание, в носу что-то не так, чихаю. А после баньки, надо полагать, усну крепко.

         Вчера доктора нервных наук по телевизору долго и смешно разглагольствовали о ритуалах, предшествующих сну. Вот я и думаю, какой же ритуал нужен пилоту, через сутки летающему по ночам, и как ему переработать те лишние гормоны, что выбрасываются ночью в кровь – это только при бессоннице; а при четырех взлетах-посадках?

         И тут же список последствий: атеросклероз, ишемия, инфаркт…

         Ничего, вот за это нам и платят 700 р. в месяц. И у меня в семье чуть не 300 рублей на человека, а текут как вода.

         А люди как-то живут на 70 рублей, а есть и на 40.

         Не ворчи.

         Но костюм у меня уже 12 лет один. Зарплата 700 – и один пиджак… странно. Он приличный, я его берегу и смотрюсь в нем хорошо… но – один.

         Конечно, хозяева мы плохие. Образ жизни нас развратил. Ничего не стоит выкинуть сотню на подарок, не глядя покупаем: набор косметики – 60, пара шампуней – 10. На десять рублей можно купить семьдесят кусков детского мыла, мыть им голову пять лет, с тем же эффектом, что и пятирублевым шампунем, хотя его не хватает и на пару месяцев. И так у нас все.