Искусительница - Эйна Ли

— Спасибо тебе, Энджи, — проговорила Бет. В ее глазах заблестели слезы, и она с надеждой посмотрела на Синтию. — Но что скажешь ты, Синтия? Мы должны все решить вместе, чтобы не сердиться друг на друга.

Синтия покачала головой.

— И про тебя еще говорили, что ты — деловая женщина. Да ты просто сентиментальная девчонка, у которой нет и капли здравого смысла. — Соскользнув со стула, Синтия присоединилась к сестрам. — Но я люблю вас обеих, так что согласна: ссориться мы не должны. Решено: дорогу продавать не будем.

Элизабет и Энджелин закричали от радости. Смеясь и плача, сестры обнялись. Когда они немного успокоились, Синтия отпрянула назад и погрозила сестрам пальцем.

— Но запомните: когда мы состаримся, поседеем и будем прозябать в нищете, потому что ни один джентльмен, в котором есть хоть капля голубой крови, не захочет связать с кем-либо из нас свою жизнь, я постоянно буду напоминать вам эти слова.

— Хорошо. Ну а теперь, когда мы приняли решение, надо открыть остальные шкатулки. Твоя очередь, Тия.

Синтия раскрыла свою шкатулку и увидела там маленькую расписную капсулку в форме желудя, в которой был серебряный наперсток. Синтия надела наперсток на палец.

— Мне еще не доводилось носить таких украшений — я предпочитаю кольца. Как ты думаешь, что папа хотел сказать этим подарком?

Бет пожала плечами.

— Может, он имел в виду, чтобы ты занялась шитьем? — предположила она.

— Но что ты должна шить? — удивленно спросила Энджи. — Это непонятно, просто головоломка какая-то.

— Может, папа намекал на то, чтобы я заштопала дыры в моей жизни? — Она понимала, что подарки отца имели какой-то смысл.

— Ладно, подумаем еще, а теперь ты, Энджи, открывай шкатулку, ведь скоро обед, — сказала Бет.

Энджелин получила от отца музыкальную шкатулку в марокканской кожаной коробочке. Когда механизм заводили, играла музыка, а крышка шкатулки начинала вращаться и вместе с ней вращалась крохотная балерина, стоящая на спине черного скакуна.

— Ой, послушайте, это же «Лондондерри-Эйр» — папина любимая мелодия! — воскликнула Энджелин.

— Тия, помнишь, как мама играла ее на фортепьяно, а папа слушал? — напомнила сестре Бет.

— Да, мама играла, мы пели, а папа слушал нас, сидя в кресле у камина, — грустно улыбнулась Энджи.

Она поставила шкатулку на табуретку и, когда мелодия заиграла, запела тоненьким сопрано:

Есть в мире милый сердцу уголок,

Любовь царит там, счастье и веселье,

То место — дом, что даровал мне Бог,

Там чувствую, что все вокруг — Творца творенье…

Элизабет и Синтия подхватили песню, и их голоса зазвучали стройным хором.

Услышав пение, Дэйв Кинкейд и Пит Гиффорд тихо проскользнули в гостиную. Через мгновение в дверях комнаты появился и Майкл Каррингтон — он был в плаще, а в руках держал шляпу.

Три сестры продолжали петь, а мужчины завороженно слушали их.

Когда песня закончилась, Синтия отвернулась от пианино и вздрогнула от неожиданности. Увидев Майкла Каррингтона со шляпой в руках, она проговорила:

— Простите нас, мистер Каррингтон, мы не заметили, что вы вошли в комнату. Вы долго ждете?

— К сожалению, не очень долго, мисс Маккензи. Я бы с удовольствием послушал вас.

— Благодарю вас, — кивнула Синтия, от внимания которой не ускользнуло, что Дэйв прислушивается к их разговору. — Позвольте мне взять ваши плащ и шляпу. Мы скоро будем обедать, и я надеюсь, вы присоединитесь к нам.

В обмен любезностями вмешалась Бет.

— Уверена, что у мистера Каррингтона другие планы, Тия, — резко произнесла она.

— Вовсе нет, мисс Маккензи, — ответил ей Майкл. — Если я и правда не буду лишним, то с удовольствием останусь.

— Полагаю, мистер Рейберн сообщил вам, что мы не заинтересовались вашим предложением. Роки-Маунтейн-Сенграл не продается, мистер Каррингтон, — отчеканила Бет.

— Да, он сказал мне об этом, — улыбнулся Каррингтон. — Собственно, я приехал сюда в надежде уговорить вас изменить решение.

— Считайте, что вы зря приехали, — отрезала Бет. Майкл ничуть не смутился.

— Поездка была не совсем уж бесполезной, мисс Маккензи. Сюда стоило приехать лишь для того, чтобы послушать ваше дивное пение, — сказал он.

Синтия видела, что напряжение между ее сестрой Бет и Майклом Каррингтоном было столь сильным, что не чувствовать его было невозможно. К счастью, Мидди объявила, что обед подан. Каррингтон предложил руку Бет.

— За столом будет еще один человек, — обратилась Бет к Мидди и, демонстративно не замечая предложенной руки, прошла мимо Майкла.

Синтия удивленно пожала плечами и ловко подхватила Каррингтона под руку.

— Что до меня, — промолвила она, направляясь с Майклом в столовую и на ходу передавая Мидди плащ и шляпу гостя, — то я никогда не отказываюсь от предложенной джентльменом руки.

После ухода Каррингтона дом затих — все пошли спать. Гифф отправился в небольшой домик, в котором он жил на ранчо. Дэйв Кинкейд ранним утром должен был уехать «к концу дороги» в Нью-Мексико, поэтому сразу лег.

Энджелин, зевая, извинилась и тоже отправилась в спальню. Вскоре Синтия и Элизабет последовали ее примеру. Поднявшись наверх, Бет задержалась в дверях.

— Тия, спасибо тебе за то, что согласилась не продавать дорогу, ведь она так много значит для меня. Я уверена, в конце концов наши дела пойдут.

— Разумеется, — с энтузиазмом, которого вовсе не испытывала, кивнула Синтия. — Спокойной ночи, Бет. — И, обняв сестру, девушка пошла по коридору дальше.

Оказавшись в своей комнате, Синтия заметалась из угла в угол, спрашивая себя, не совершила ли ошибки, уступив сестрам. Она расхаживала до тех пор, пока не почувствовала себя настолько уставшей, что решила наконец лечь.

Но сна не было. Девушка вертелась с боку на бок, думая то о дороге, то о Дэйве Кинкейде, то о таинственном Майкле Каррингтоне.

Что делать? Ей не хотелось оставаться в Денвере, но и в Европу она не стремилась. Синтия понимала, что придется затянуть пояс: вести прежний образ жизни ей будет не по карману, если, разумеется, она не вернется к Роберто.

Еще никогда в жизни Синтия не была в таком отчаянии!

Розовые всполохи восхода едва окрасили ночное небо. Синтия встала и оделась. Прислуга еще спала. Накинув плащ, девушка тихо выскользнула из дома. Она спешила на могилу отца.

Подойдя к кладбищу, она увидела Кинкейда.

— Доброе утро, — с недоумением пробормотала она. Похоже, Дэйв был удивлен не меньше ее.

— Что-то вы раненько, мисс Маккснзи, — усмехнулся молодой человек. — Или вы возвращаетесь домой?

После бессонной ночи Синтия была не в состоянии говорить колкости.