Баба-яга Бессмертная - Никитина Елена Викторовна

– Виктор, – продолжала тем временем уговаривать я, – смех смехом, но мало ли что…

– Вот именно, мало ли что… – продолжал гнуть он свою линию.

– Козла приведу, – пригрозила я, теряя терпение.

– Только попробуй!

– Все, я пошла за козлом.

И на самом деле направилась к двери, которая неожиданно содрогнулась от удара, нанесенного явно с той стороны.

– А вот и он сам идет, – злорадно предположила я.

– Ладно, ладно, – тут же поспешно сдался советник и жалобно добавил: – Только козла не надо… – И спрятался за мою спину.

Князь с Сенькой отчаянно боролись с душившим их смехом, но, когда дверь распахнулась и в дом влетел парнишка лет десяти, в полный голос захохотали все. Даже хозяйка, до этого прячущая улыбку, сейчас беззвучно смеялась, спрятав лицо в ладонях. Я, постанывая, повисла у Виктора на руке, чтобы не осесть на пол, а бедная жертва козлиного издевательства испуганно хлопала глазами.

Парнишка, который был совершенно не в курсе последних событий, вызвавших такое бурное веселье, недоуменно застыл в дверях и боялся даже пошевелиться.

– Здрас-сти, – неуверенно произнес он, вместо кивка втянув голову в плечи и затравленно на нас поглядывая.

Если так и дальше дело пойдет, то я не доживу до вечера и умру от смеха и голода. Полтора пирожка не в счет.

Виктор, окончательно разобидевшись и разуверившись в человеческой доброте, вырвал у меня руку и ушел в комнату, да еще и дверью хлопнул, чтобы мы прочувствовали свою вину. Да-а-а, бедный советник. Сегодня он у нас персона грата.

Мы уже успокоились и приступили к долгожданному завтраку, когда Виктор соизволил наконец выйти и присоединиться к нам. Голод не тетка – ничего не поделаешь. Рубашку он, естественно, переодел, сменив цветовую гамму с малиновой на черную и без лишней вентиляции.

– Может, я все-таки посмотрю? – предприняла я еще одну попытку примирения, наблюдая, как советник тяжело опускается на лавку.

– Не надо, – буркнул он. – Отстаньте.

Мы решили не перегибать палку и отстали, тем более что нам и так было чем заняться. Аппетит вещь приходящая, но уж если пришел… В общем, к Виктору интерес был уже потерян окончательно.

Такой вкуснятины я давно не ела, честное слово. Даже королевская кухня ни в какое сравнение не идет с теми пирогами и ватрушками, которые я сейчас поглощала, соревнуясь в количестве с мальчишкой, явно решившим меня перещеголять. Ага! Не тут-то было! Он сдался на шестом.

– Слабак, – беззлобно усмехнулась я.

Хозяйка заулыбалась и потрепала сына по белобрысой макушке.

– Алена, ты не лопнешь? – заботливо поинтересовался Сенька, поднимая морду от тазика со сметаной. Именно тазика, по-другому эту огромную лохань назвать язык не поворачивается. И сейчас она была уже пуста.

– На себя посмотри, – привычно огрызнулась я, протягивая лапку за очередным кулинарным шедевром.

– Пусть кушает. Вон какая худенькая, – вступилась за меня хозяйка.

– Если она будет продолжать в том же духе, то недолго такой останется, – хмыкнул кот, блаженно растянувшись на лавке. – Хотя мне-то что? Пусть это князя беспокоит.

Александр смерил меня внимательным взглядом, но пока не нашел к чему придраться.

– Пусть ест, – вынес он свой вердикт. – Главное, чтоб на пользу.

– Я насыщаю мозг, – нашла я оправдание своей прожорливости.

Виктор не удержался от смешка. Кажется, кто-то у нас про козла забыл? Так я и' напомнить могу… Только вот вставать сил уже нет.

– Спасибо огромное, Дарья, – поблагодарил князь хозяйку, отодвигаясь от стола. – Все было очень вкусно.

– На здоровье! – привычно для такого случая отозвалась она и принялась собирать грязные тарелки. – Может, еще чего положить?

– Да куда? – удивился Александр. – Ты наелась? – Издевательский вопрос в мой адрес.

Я кивнула, изо всех сил стараясь не икнуть.

Дарья составила посуду рядом с большой бадьей и, взяв ведра, направилась к выходу за водой.

– Давайте я помогу. – Кащей выхватил ведра у нее из рук и скрылся за дверью.

Вот тебе и правитель, а воды простой женщине принести не брезгует. Я в долгу решила тоже не оставаться и нагрела принесенную воду до горячего состояния. Хозяйка совсем растаяла и пообещала нам к вечеру приготовить какое-то свое фирменное блюдо.

– Боюсь, что вряд ли мы задержимся до вечера, – огорчил ее Александр (и меня заодно). – Кстати, у кого можно сейчас взять лошадь?

– Думаю, если только у старосты, – немного подумав, ответила Дарья и принялась за мытье посуды. – Остальные в полях заняты.

– Замечательно. Все равно я собирался к нему наведаться, разговор есть. Виктор, ты пойдешь?

Советник молча поднялся, как я подозреваю, изъявив готовность идти, только чтобы не оставаться со мной в одном доме. Взгляд, брошенный в мою сторону, очень красноречиво об этом поведал. Запугала я его совсем, бедолажку. Ничего, будет знать, как невинным девицам мозги пудрить.

– А староста второй день в лежку лежит, – подал голосок мальчик, помогая матери вытирать чистую посуду.

– С чего бы это? – удивился князь, останавливаясь у двери.

– С головой что-то.

Я еле удержалась, чтоб не хихикнуть, но вовремя одумалась. Мало ли какие проблемы мучают человека, а я тут потешаюсь.

– Может, мне с вами пойти? – предложила я. – Вдруг моя помощь потребуется?

Александр немного подумал и кивнул.

– Пирожков на дорогу возьми, – едко заметил Виктор.

– Ну если только чтобы козла приманить, – не осталась в долгу я.

И мы вышли во двор, причем советник «вежливо» пропустил меня вперед. Подозреваю, что он решил проверить на мне наличие во дворе еще какой-нибудь злобной живности.

Жители Трехгории, с коими мне довелось впервые встретиться в их естественной среде обитания, оказались очень даже приветливыми и гостеприимными людьми. Пока мы шли до дома старосты, который находился возле той самой часовни, что я приметила еще вчера, встречавшиеся нам по дороге селяне вежливо и уважительно здоровались с князем и Виктором, торопясь дальше по своим делам. В Расстании давно бы перед королём льстиво распластались, а тут как-то все запросто. Да и Александр спокойно со всеми разговаривает, по-свойски. Чудно. И непривычно уж больно.

Я с нескрываемым любопытством озиралась по сторонам. Конечно, данная деревня Трехгории мало чем отличалась от такой же в Расстании, но мне тут нравилось больше. Наверное, все дело в царящей вокруг атмосфере спокойствия и доброжелательности. Никто никого не бьет, никто ни на кого не ругается, перед Кащеем в обморок не падает. Эдакий тихий, почти райский, уголок. Хотя, конечно, кто его знает, как на самом деле тут обстоят дела. Первое впечатление еще не повод для выводов.

Мы вошли в калитку дома, такого же, как и остальные, разве что он был немного выше и больше. Да и покрашен, кажется, совсем недавно, бежевая краска еще не успела облупиться. Нас тут же нагло облаяли. Из будки, коварно прятавшейся в ближайших кустах, вылетел черный как смоль пес размером с новорожденного теленка. Толстая цепь, явно предназначенная для привязывания годовалых жеребчиков, натянулась, и пасть с полным набором нехилых зубов клацала в опасной близости от нас. Мама дорогая! Он же нас сейчас сожрет и даже именами не поинтересуется!

Я в ужасе шарахнулась обратно на улицу, но Александр, лишь искоса взглянув на собачьего монстра, заставил его замолкнуть и совершенно спокойно удалиться в свою конуру.

– Испугалась? – поддел меня Виктор, когда я, с опаской взирая на притихшее чудовище, протиснулась к Александру и спряталась за его спину.

– Ну этот-то точно плотоядный, – отметила я, поглядывая на Сеньку, от страха вскарабкавшегося на плечи к советнику и вцепившегося в него когтями мертвой хваткой.

– И человечинкой с кошатинкой вряд ли побрезгует, – добавил от себя кот. Виктор поморщился и с трудом отодрал кошачьи когти.

Дверь дома открылась, и нам навстречу вышла невысокая пухлая дама. Возраста она была неопределенного: ей можно было дать одновременно и сорок и двадцать пять, именно из-за пухлости и румяности. Эдакая пышка только что с противня, мягкая и свежая. Вроде бы такие люди отличаются дружелюбием, если я не ошибаюсь. Пышка тем временем расплылась в сахарной улыбке и, вытирая руки о пока еще чистый передник, направилась к нам.