Российский колокол, 2015 № 1-2 - Журнал Российский колокол

Европа, которой он когда-то наслаждался, безвозвратно уходит в прошлое. Раньше он любил ее искусство, любил ее женщин, которые были очень обольстительны в своих коротких юбочках и без раздумий ложились в постель с каждым состоятельным мужчиной, он любил ее запахи кожи, хлеба и яблок, так напоминавшие о несокрушимом достатке. Он любил прогуляться по полутемным кривым улочкам старой Европы (что было абсолютно безопасно), любил осматривать музеи, памятники и древние здания, в которых после умной реконструкции вполне комфортно жили обыватели, любил посещать блошиные рынки, на которых отлично понималась история народа.

Но все изменилось. Европу заполонили смуглые гастарбайтеры с их гортанными голосами и с другим пониманием жизни. На улицах стало небезопасно. Женщины стали носить бесформенные хламиды и рассуждать о сексуальных домогательствах. Геи стали открыто проводить свои карнавалы и митинги. Европейцев стали убивать за рисунки в газетах! Стало очевидно, что мультикультурализм провалился, а на его развалинах бродят ленивые, голодные и злые африканцы и азиаты, готовые дать пинок каждому, кто не поделится с ними или встанет у них на пути. Америка еще держится, но и там упадок налицо. Хорошо, что Валерий Петрович успел приобрести виллу на Хайнане, тропическом острове на юге Китая. Там из окна виднелось бескрайнее море, сиял белоснежный песчаный пляж. Там еще сохранился порядок и уважительное отношение к состоятельным господам, там вышколенная женская прислуга, которая ложится в постель, чтобы нагреть ее для хозяина, и не удивляется, когда ее просят остаться там на всю ночь.

Его размышления прервал телефонный зуммер. Валерий Петрович был консервативен и любил старые телефонные звонки, а не новомодную музыку на аппарате. Он резко повернулся и ощутил боль в подреберье. Он сделал несколько неуклюжих шагов и сильно ударился о картину, стоявшую на полу, которую недавно прикупил у последнего фаворита своей дочери. Эту картину еще не повесили на стену, и называлась она «Кризис». На ней была изображена большая голая жопа, затянутая паутиной. Валерий Петрович считал себя меценатом и поддерживал молодых художников и поэтов, которые хороводились вокруг его дочери. В гостевой комнате уже висела одна картина этого художника. На ней была изображена обнаженная таитянка, ловко курившая сигарету своими вертикальными губками. Полотно называлось «No Smoking!» Дочь называла художника модным словом boyfriend и всячески продвигала его.

– Альфонс проклятый, жиголо сраный! – в бешенстве заорал Валерий Петрович и, ни на секунду не сомневаясь, что молодое дарование где-нибудь сперло сюжет картины, двинул острым носком тапочка в самую задницу прорвав полотно и отбросив картину к огромному во всю стену зеркалу

– Валерий Петрович, что случилось? Нужна ли помощь? – раздался из-за двери голос его «личника» – личного телохранителя Паши.

– Все в порядке, Паша, – он быстро взял себя в руки.

Боль утихла. Телефон кончил зуммерить. Он посмотрел на экран. Звонила жена с горнолыжного курорта в Альпах. Наверное, хотела сообщить, что не приедет встречать с ним Новый год. «Черт с ней», – подумал Валерий Петрович и не стал перезванивать. Появилась легкая испарина. Отношения с женой были хуже некуда. Она была алчной стервой. Жена открыто называла его «коррупционером», грозила «раскулачить» и, когда он угрожал выгнать ее из дома, орала: «Твой дом – тюрьма!». Положение казалось безвыходным. Валерий Петрович, государственный чиновник высокого ранга, не мог позволить себе развестись. Жена слишком много знала. Однако, когда Сам развелся, правила игры изменились. Его адвокаты уже полгода как готовили развод, успешно собирая компромат на пустившуюся во все тяжкие жену.

Как-то он прочел в книжечке, куда его помощник Васёк (несмотря на свои 50 лет, все звали его Васёк) записывал мудрые мысли, слова какого-то писателя Орловского: «Если б можно было оказаться в объятиях женщины, не оказавшись в ее руках!». Это изречение понравилось ему. Последние годы Валерий Петрович успешно избегал рук хищниц. Однако в молодые годы наломал дров и совершил несколько роковых ошибок. Одной из них была женитьба на однокурснице, по случаю залетевшей от него. И только сейчас, в канун его 65-летия, ситуация стала разруливаться. Душа оказалась пуста. Ласки, которые Валерий Петрович, так или иначе, получал за купюры и дорогие подарки, изрядно опустошили и утомили его. Стал сказываться возраст. Хотелось любви. А любовь, как известно, за деньги не купишь.

– Валерий Петрович, завтрак! – раздался из-за двери голос Паши.

– Заводи.

Двери распахнулись, и в спальню в сопровождении телохранителя вошла горничная, толкая перед собой тележку с едой. На ней были свежевыжатый апельсиновый сок, яйца вкрутую, ветчина, сыр, свежие помидоры, огурцы, булочка с маслом, красная икра и большая чашка некрепкого кофе с молоком. Все это немного пробудило аппетит. Необходимо сказать, что Валерий Петрович накануне изрядно «погулял» с коллегами в одном московском закрытом клубе и до сих пор не оклемался полностью. Поэтому и свою боль он связывал с перегрузкой организма и не придавал ей большого значения. Выпив для восстановления здоровья большую рюмку коньяка, он со вкусом позавтракал и решил заехать к дочери, поздравить с наступающим Новым годом.

Алкоголь несколько смягчил его грозные мысли о своем великовозрастном дитяти, и он почти с умилением подумал, что в своей необузданности она напоминает его, молодого. Подарок, новомодный золотой айфон с бриллиантами, он купил загодя.

Валерий Петрович уже почти оделся, когда внезапная интенсивная боль возникла в животе. Его стошнило. Однако вместо облегчения он почувствовал, как болезнь опоясала его тело и пыткой ударила в левое подреберье, ломая лопатку. Он закричал от нестерпимой муки и потерял сознание.

– У пациента воспаление паренхимы поджелудочной железы, или, попросту, панкреатит, – втолковывал врач быстро записывающему его слова Паше. – Его привезла наша «скорая» с диагнозом «острая сердечная недостаточность», но некоторые симптомы показались нам характерными для панкреатита. После магнитно-резонансной томографии наш диагноз подтвердился. Панкреатит. Сейчас больной находится в кризисе, который продлится три-четыре дня. Мы сняли болевой синдром анальгетиками, спазмолитиками. Он уснул. Теперь надо ждать развития событий. Кроме того, у пациента алкогольная интоксикация. Поэтому, кроме препаратов, ключевой момент – это диета для обеспечения покоя поджелудочной железы. Если за четыре дня терапия не окажет должного эффекта, тогда переведем в реанимацию, где будем лечить согласно протоколу для тяжелого течения панкреатита. Мы сделали все возможное, несмотря на предпраздничный день, остальное – в руках Божиих… – устало вздохнул врач.

– Доктор, а это опасно? – в голосе охранника звучала тревога.

– Молодой человек, – проговорил мрачно врач, – поджелудочная железа – это орган, который выделяет очень агрессивный пищеварительный сок, который в состоянии переварить любой белок, в том числе и собственные внутренности. Поэтому смертность от панкреатита всегда была высока. Практически в 50 % случаев болезни она заканчивается летальным исходом. Это связано с тем, что данная патология очень трудно предсказуема и многовариантна. Кстати, эпизодически возможны резкие улучшения состояния. В этих случаях желательно присутствие родных. Больной должен чувствовать их поддержку. Это влияет на ход болезни.

– Я доложу, – тяжелое лицо Паши стало непроницаемым. – Сам же я буду дежурить в машине, около входа.

Первой Паша позвонил дочери, так как она находилась в Москве. Его сообщение было встречено отборной бранью. В трубке слышались звуки музыки и пьяные голоса.

«Видимо, уже перебрала виски, рано начав встречать Новый год», – сделал выводы телохранитель.

Жена шефа встретила сообщение невозмутимо.

– Он же находится в лучшей клинике Москвы. Ничего, выживет, он живучий! – вдруг с отвратительной жестокостью произнесла она и повесила трубку.

Валерий Петрович очнулся ночью. Он лежал на широкой кровати голый, покрытый простыней.

«В больницу попал, наверное», – подумалось ему.

Как всегда настороженно, сквозь ресницы, он оглядел палату (не палату, а двухкомнатную квартиру со всеми удобствами, где пребывание стоило 100 тысяч рублей в сутки). Царил полумрак. Чуть в стороне от его кровати стояла снаряженная капельница. Напротив виднелось кресло с сидящей на нем с поджатыми ногами женщиной в белом халатике. Мягкий свет ночника освещал ее миловидное лицо и каштановые волосы, спадающие прядями. Ей было лет сорок – сорок пять. Кожа на шейке уже пошла морщинами. Она была вся какая-то убористая. Открытое лицо, некрупная фигура, и в то же время чувствовалась жизненная сила. Видно было, что она задумалась, а ее щеки были мокры от слезинок.