На астероиде (Прикл. науч.-фант. повесть— «Путь к Марсу» - 2) - Левон Хачатурьянц

Семен, все так же лениво щурясь, кивнул Марине.

— Назовем эпидемию нервно-психических нарушений «кольцевой волной».

Вы знаете, что это соответствует истине. Центр, из которого эта волна расходится, определить нетрудно. Шестой буровой комплекс. Первый случай — бригадир монтажников Альгадо. Все, кто входил с ним в контакт, подавлены.

— Поподробнее об Альгадо, — как бы невзначай попросил Семен, но прищур его на мгновение стал жестким.

— Я так и хотела. Думаю, что наши медкомиссии вместе со своими компьютерами проглядели у него некое скрытое душевное расстройство. Глубоко загнанный страх. Фобию.

— Теперь я вынужден просить поподробнее… вернее, попонятнее, — вмешался внимательно слушавший Панин.

— Пожалуйста. Фобия — термин старый. Это след или отпечаток, оставленный в памяти тяжелым событием. У мозга мощные компенсаторные свойства, как говорится, время все сгладило, иначе мы не смогли бы выжить, например, после потери любимого человека… Волнение должно улечься, горе — растаять. Мы возвращаемся к нормальной жизни, но… Где-то в недрах подсознания тлеет очажок. И если в доме повешенного заговорят о веревке, если обстоятельства напомнят о пережитой драме, фобия сработает. Взорвет изнутри наше равновесие.

— Так, — сказал Виктор Сергеевич. — Значит, ты считаешь, что у Альгадо…

— Был тайный очаг страха и нервозности. Что-то на астероиде пробудило его. Теснота скафандра. Невесомость. Пустота, тишина, голые скалы. Пришли страхи, тревоги, воскресили старые переживания…

— Старые ли? — поднял палец Семен, и снова Марине показалось, что гость направляет разговор по неким ему лишь ведомым рельсам. — Ведь мы знаем биографию Альгадо, он провел не одни сутки в космосе, в том числе и на малых орбитальных станциях… и никогда ничего подобного. Может быть, фобия появилась совсем недавно, перед отправкой на астероид? Или даже здесь?

Виктор Сергеевич хмыкнул и помотал головой: «Ловко!» Марина, ненадолго сбитая с толку, помолчала, а затем возразила почти сердито:

— Не спорю, это похоже на правду, но сейчас не так уж важно! В конце концов, поговорим с самим Альгадо, он еще в госпитале. Главное то, что состояние бригадира передалось другим! Всем рабочим комплекса. А потом проникло сквозь бронированные стены, и побежала «кольцевая волна»…

— Постой-ка, — нахмурился Панин. — Я, конечно, в ваших науках профан, но вот логические пробои, извини, чувствую. Даже если допустить, что какое-нибудь там… ну… излучение мозга Альгадо пробило все преграды, то почему другие люди должны страдать от его личных драм? Скажем, я в детстве упал с крыши сарая, у меня боязнь высоты, а ты прыгаешь с парашютом, тебе наплевать, почему же это моя фобия должна у тебя приживаться? На какой почве?

— Если Марина разрешит, я сам тебе отвечу, — живо обернулся всем корпусом Семен, и командиру пришлось «приземлять» гостя в кресло. — Спасибо, Витя… Так вот, содержание фобии может быть чуждым, но частота нервного импульса, несущего страх и подавленность, всегда одна… Значит, если существует это, как ты говоришь, излучение, то оно наверняка воскрешает в душе каждого человека его собственные потери и печали. А у кого их нет?

— Убедил, — без особого удовольствия буркнул Панин. — Ну, дальше, Марина!

Знавшая обостренное самолюбие командира, она постаралась польстить:

— Кстати, шеф, ты зря спешишь объявить себя профаном. Излучение — это абсолютно точный термин; именно то, о чем я хотела сейчас говорить.

Вы, конечно, знаете, что олени во время пурги сбиваются в тесный круг. В центре круга всегда детеныши, молодняк. Как по-вашему, что объединяет оленей?

— Генетически закрепленный условный рефлекс.

— Правильно, но какая команда «включает» этот рефлекс?

— Ну… Я как-то не думал над этим… рев вожака, какое-нибудь его движение… Сама пурга, наконец!

— Возможно, и так. Но скорее все происходит иначе. Почему хранит такую строгую форму стая перелетных птиц? По какой команде мгновенно сворачивает и перестраивается миллионный косяк сельди? Все эти общие действия, где отдельное живое существо выступает в качестве блока большой, «сверхличностной» системы, вряд ли они были бы возможны без моментального обмена информацией…

— Спорно, но примем как рабочую гипотезу. Стало быть, по-твоему, и человек…

— Да, Сенечка, и он, родимый! И особенно здесь, в космосе.

— Вот тут я уже, с грехом пополам, кое-что понимаю, — радуясь тому, что наконец-то сможет полноценно поучаствовать в беседе «посвященных», заговорил командир. — Еще Уильям Росс Эшби сказал, что сложность системы можно характеризовать ее разнообразием. То есть чем сложнее эта сама система, тем больше у нее возможных состояний, вариантов поведения. А мозг, сами понимаете, машинка не из простых.

— Динамический слепок со Вселенной, по словам Дени Дидро, — откликнулся Семен, шутливо парируя ссылку на Эшби.

— Именно. Сейчас еще Гомера приплетем к нашим дрязгам! — не уступил Панин. — Итак, мозг… На Земле все для него привычно, условия работы более или менее постоянны. Значит, состояний уже не бесчисленное множество, есть наиболее вероятные, так? А здесь, в чертовой дыре, вероятность любого хода событий почти равная. Мозг волнуется. Неуютно человеку. Куда его космос легонько подтолкнет, туда он и зашагает… Хоть к самоубийству, хоть к полной беспечности.

— Позвольте, я продолжу? — нетерпеливо вмешалась Марина. — Хочется уже дойти до ясности, чтобы потом вместе найти лечение. Все верно, Виктор Сергеевич. И это расшатывание привычного мозгового состояния… оно ведь связано не только с необычностью космической среды!

— А с чем же еще?

Марина помедлила:

— Вы знаете, что у нашей «кольцевой волны» есть… вернее, были когда-то земные аналогии?

— Вот уж не предполагал! — сразу откликнулся Виктор Сергеевич.

Семен только повел бровями. Его рассеянный взгляд и небрежная поза начинали не в шутку сердить Стрижову. Что бы взять да выложить сразу карты! Пациенты мы ему, что ли?!

— Кликушество, например… Лет триста назад в забытой богом деревне внезапно падала баба на землю, начинала биться, выть дурным голосом… И, глядишь, в другой избе овладели хозяйкой «бесы», в третьей… Иной раз — есть и такие данные — за много километров перекидывалась эта болезнь, через леса, реки, захватывала целый край. А ситуация в малозаселенных районах тогда была в чем-то подобна здешней, астероидной. Изолированные друг от друга, замкнутые общины. Почти никаких новых впечатлений, особенно в холодное время. Монотонная, унылая жизнь.