Петтер и красная птица - Ульф Старк

Я очень удивился.

— Как это — убежать от самого себя? Понятно, что нельзя.

— А вот некоторые воображают, что можно. Ну, ладно. А ты продумал практические детали? Что взять с собой, и всякое такое.

Стаффан напал на свою любимую тему. «Вот и хорошо, — подумал я, — он наверняка подскажет мне что-нибудь дельное».

— Не-а, — протянул я. — Понимаешь, так вышло, что даже некогда было подготовиться…

— Так я и знал, — усмехнулся Стаффан. — А ведь такой побег — это тебе не шуточки. Это всё равно что экспедиция в Африку или там Гренландию. Надо всегда заранее думать, что взять с собой. Правильно снарядиться в путь — очень важно для успеха экспедиции. Без правильного снаряжения можно легко стать добычей снежных буранов, голода, носорогов и зноя пустынь. Нет, так не годится. Ты надолго собрался?

— Ну, как надолго… — замялся я. — Точно не знаю, думаю, навсегда.

— Это, выходит, лет на семьдесят — восемьдесят, — высчитал Стаффан. — Если, конечно, ничего не случится. А куда ты собрался?

— Не знаю, — признался я.

А ведь правда: я совсем не обдумал план побега. Просто взял и удрал, уж как получилось. Я думал только про то, сбежать мне или не сбежать, нужно ли это и почему нужно.

— Тогда, значит, надо исходить из того, что ты можешь очутиться в каком угодно месте, — сделал он вывод. — От Монголии до Боливии. Ясно одно: никаких твоих карманных денег тебе не хватит. Придётся подрабатывать по дороге — ну, например, работать сборщиком бананов, золотоискателем, почтальоном, уж что подвернётся, чтоб платили наличными.

Это он правильно говорил. Придётся теперь самому зарабатывать себе на хлеб. Мне сделалось страшновато: получится ли у меня? Что я вообще умею?

— Ничего, не пропадёшь, — утешал меня Стаффан. — В мире полно всяких там директоров, владельцев плантаций и владельцев капиталов, которые с удовольствием берут под крылышко тех, кто согласен вкалывать, чтобы увеличить их богатства. А теперь надо заняться сборами, давай поглядим, что тебе может понадобиться.

Он решительно встал, с озабоченным видом прошёлся по комнате, начал выдвигать всякие там ящики, вытаскивать всякие коробки и коробочки, рыться в белье, в игрушках, в книжках и тетрадях. Достав какую-нибудь вещь, он разглядывал её с видом опытного путешественника, потом или клал обратно, или швырял в кучу посреди комнаты, которая всё росла и росла. Комната Стаффана — это просто сказочное Эльдорадо, кладовая всяких полезных вещей, которые он хранит на всякий случай. Уж он-то не отправился бы путешествовать на авось, как я.

— Вот тут я отобрал тебе самое необходимое, — сказал он, указывая на кучу на полу. — Много тащить с собой тоже нельзя. Пара тёплого нижнего белья на случай холодов, шерстяные носки, дорожный плащ-дождевик, будильник, нож для консервов, книга про съедобные грибы, карта Вестергётланда, пакет сухого молока и многоцветная шариковая ручка.

Он уложил вещи в потёртый кожаный чемоданчик, щёлкнул замком и протянул мне маленький ключик.

— Жалко всё-таки, — вздохнул он. — Жалко, что тебе надо убегать. Ну, ладно, теперь ты хоть снаряжён как следует и можешь смело отправляться навстречу приключениям. Тут вот ещё кое-какие мелочи на дорогу. Положишь в карман.

Он дал мне две плитки шоколада и пачку нюхательного табака. Я сунул всё это в карман куртки, где у меня лежал деревянный поросёнок. Туда же отправились ещё накладные усы.

— Шоколад — очень питательный продукт, — сказал он. — У лётчиков в карманах всегда полно плиток шоколада, на случай, если, например, рухнешь на какой-нибудь необитаемый остров или ещё что. Нюхательный табак — отличное оборонительное оружие против носорогов или там тигров. Вдунешь ему щепотку прямо в нос, когда набросится, — и всё. Он расчихается, и уже с места не сможет двинуться. Самое верное средство. Накладные усы могут пригодиться, если тебе вдруг нужно будет замаскироваться.

— Спасибо тебе, — сказал я. — Ты настоящий друг. Ну, мне, наверное, пора.

— Да, пора, — сказал он. — Жалко всё-таки. Как же теперь с тренировками нашего Могиканина? Трудновато нам будет.

— Передай привет Бродяге, — сказал я и постарался проглотить комок в горле. — Ну, пока!

Я взял чемоданчик и подошёл к окну, за которым была ночь, темнота и неизвестность. Тут я на минутку задержался. Стаффан положил руки мне на плечи. Вид у него был очень грустный.

— До встречи! — крикнул он мне вслед, когда я уже вылез в окно и пошёл, крадучись, по росистой траве. — увидимся, когда народится новый месяц!

С потёртым дорожным чемоданчиком, сплошь обклеенным этикетками иностранных отелей, отправился я в путь в дальние страны.

Луна теперь вышла из-за туч. Но света от неё было немного. Деревья у дороги отбрасывали бледные тени. Сколько ни иди дороге не будет конца. Дороги выходят на дороги, которые ведут к другим дорогам. Вся земля — сплошная сеть дорог, больших и маленьких. Только подумаешь про все эти перепутанные дороги — и ноги отказываются идти.

Я и правда уже начал уставать. Чемодан оттягивал руку. Иногда мимо с шумом проносилась машина, и фары освещали местность вокруг. Я уже вышел из посёлка. Здесь были луга и поля, пшеница и рожь. Стояли спящие лошади, неподвижные, как чучела в музее. Деревянные домишки и сараи были похожи на чёрные кубики, рассыпанные на плоской доске земли.

Я свернул на одну из боковых дорог. Мне надоело каждый раз спускаться в канаву, когда мимо проносилась машина. «ЛЕСНОЕ ХОЗЯЙСТВО» было написано на дорожном указателе. А, какая разница, подумал я. Всё равно уже пора было искать себе ночлег.

Лёгкий ветерок донёс до меня какой-то едкий запах. Я понял, откуда этот запах, когда увидел вывеску, на которой было кое-как намалёвано: «ЗВЕРОФЕРМА БРАТЬЕВ ПЕРСОН НОРКИ — ЛИСЫ».

Сама звероферма была расположена немного выше по склону. Одиннадцать длинных низких деревянных построек вроде свинарников, только вместо стен металлическая сетка. Жестяные крыши блестели в лунном свете.

Я прошёл мимо деревянных ящиков с обрезками мяса, над которыми вились и жужжали мухи. Из клеток слышалось какое-то попискивание, будто там сидели птицы. Когда я проходил мимо, я видел светящиеся зелёные точечки глаз в темноте. Этот тяжёлый запах, эти странные звуки, эти мерцающие в темноте глаза — будто я сам попал в такую вот металлическую сетчатую клетку, из которой уже не вырваться. Я уже еле шёл, до того я устал. Ноги были как ватные. В голове шумело. Все эти последние ночи я не высыпался, и только теперь вдруг почувствовал, до чего же мне хочется спать.

Немного в стороне от дороги я увидел какую-то старую-престарую машину, которая была поднята на деревянные подставки. Это был «опель-капитан». Вокруг уже поднялись целые заросли — малина, ивняк, рябинки. Я открыл дверцу и посветил внутрь фонариком. На полу валялись пивные бутылки, а за задним сиденьем — несколько бутылок из-под водки.

Ясно, что здесь уже и до меня ночевали.

Я устроился на заднем сиденье. Будильник я вытащил из чемодана и поставил на переднее сиденье. Я завёл на полседьмого. «Пять часов всё-таки посплю», — подумал я. Деревянного поросёнка я пристроил рядышком. С ним было уютнее.

Я заснул сразу, но спал беспокойно. Всё время просыпался, прислушивался к незнакомым звукам вокруг и снова засыпал. А потом как провалился.

Дрррррррр! — затрещал будильник.

Я вскочил и спросонья никак не мог надеть куртку, которая лежала у меня под головой. Солнечный свет радужной плёнкой лежал на мутном стекле. Наконец я нащупал будильник, и трезвон прекратился. Где я? Ах, да! На заднем сиденье старого драндулета в путешествии на край света.

Надо было по-быстрому сматываться, пока меня не обнаружили.

Я вылез из «опеля», волоча за собой свой дорожный чемодан. Зверушки глядели на мир сквозь решётку, провожали меня своими настороженными, пугливыми глазками. Я поставил чемодан и вошёл в звериную тюрьму. Норки тыкались своим коричневыми мордочками в сетчатые дверцы. Они были заперты в маленьких, низких клетушках. Сверху, на металлической сетке, лежало что-то похожее на требуху. В каждом доме было наверно, сто таких клеток. Прямо под клетками у них была уборная, там ужас сколько накопилось.

Мне чуть не сделалось дурно. Жуткое дело! Почему этих бедных зверушек держат взаперти? Что они сделали плохого? Что их ждёт? Я вышел оттуда весь взбудораженный. Как это люди могут быть такими жестокими!

Я прошёл ещё немного вдоль дороги, мимо валявшегося в траве проржавевшего автомобильного мотора, мимо развалившегося сарайчика. Здесь уже начинался сосновый лес. На прогалине я увидел ещё клетки. Они были огорожены забором. Я вытащил деревянный колышек, которым запиралась калитка, и вошёл. Здесь была тюрьма для лисиц. Они метались в своих тесных клетках из угла в угол, и я представил, как больно им ходить по металлической сетке. Дальше за этими клетками были такие же деревянные постройки, как и для норок. Я вошёл в одну из них. Клетки здесь были ещё меньше, наверно, всего метра полтора в длину и ширину, и в каждой сидело по нескольку лисенят. Они были похожи на пушистых серых щенков.