Детский дом и его обитатели - Лариса Миронова

…Когда я сама училась в школе, в восьмом классе, учительница, в знак особого расположения, за усердную учёбу дала мне ключ от кабинета биологии – надо было убирать там после уроков, цветы поливать, следить за сохранностью экспонатов. Какой же это был расчудесный мир! И у меня было законное право проводить в нём всё свободное время.

Однажды в нашем интернате… (а это была обычная школа-интернат, где обычных детей-сирот было мало. Как правило, учились в тогдашних интернатах дети, чьи родители, по характеру работы или по причине небольшого достатка, не могли обеспечить своим детям должный уход и заботу. Но всё это были вполне нормальные дети здорового общества, никто из воспитанников никогда не становился «асоциальным элементом», а если такое и случалось, то не чаще, чем с выпускниками обычных школ. Сейчас в том интернате, где я когда-то училась, вспомогательный детдом, где живут и учатся дети с врожденной патологией – больные дети больного общества…) так вот…сдохла свиноматка в подсобном хозяйстве. От неё осталось семеро двухдневных поросят. Девать их, таких малышей, было некуда, и я попросила отдать их мне – в кабинет биологии. Кормились поросята из соски. Из всего выводка выжили всего трое.

Когда поросятам исполнился месяц, и они уже довольно бодро похрюкивали, из лесу ребята принесли четверых слепых волчат. Стали они жить вместе со свинками и в одной большой клетке, и тоже кормились из соски.

Теперь кабинет биологии стал самым популярным местом в школе. У меня же появилась целая бригада помощников-добровольцев – вставали в очередь на уборку кабинета и кормление животных. А потом к этому пестрому семейству прибавилась ещё и утка-нырок. Птица, похоже, ударилась о провода высоковольтной линии и лежала на земле – в шоке, её случайно подобрали наши дети во время прогулки. Вскоре прибыл ещё один клиент – заяц-русак, сильно покусанный и потрёпанный, наверное, лисой или собакой, но всё же ещё живой. Потом уборщица принесла кошку с котятами, а шефы с химзавода подарили аквариум с рыбками. Кабинет биологии превратился в Ноев ковчег. И вот, в один прекрасный день, волчата… залаяли – и стало ясно, что это вовсе не «серые», а обычные щенята овчарки, которых какие-то люди просто отнесли в лес и бросили там.

Некоторое время идиллия продолжалась – разросшееся семейство всё ещё ютилось в общей клетке, однако кровной вражды между различными видами не было. Я-то наивно радовалась! Прекрасная возможность на опыте показать, как легко могут уживаться столь удаленные друг от друга виды – хищники и травоядные – иными словами, можно продемонстрировать всем желающим результат благотворного влияния правильного воспитания на подавление врожденных антагонизмов. Однако кровопролитие всё же началось.

Сначала один щенок, видно, встав не с той ноги, загрыз зайца. Потом второй растрепал крыло нырку. В довершение драмы, у нас отключили по какой-то причине батарее, и я поставила аквариум с рыбками поближе к лампе, и самый проворный котёнок не преминул выудить оттуда всех рыб и с аппетитом съел их. Даже не спрятатался куда-либо после совершённого злодейства – сыто валялся под лампой, когда я пришла в кабинет. Поросята, не выдерживая террора со стороны вошедших во вкус сыроядения собак, категорически протестовали, больше не желая кушать с ними из одного корыта, и поднимали жуткий визг, когда я пыталась сорганизовать общие игры… Так бесславно закончился «эксперимент века».

Об этой истории из своего детства я часто вспоминала – по различным поводам, вспомнила и тогда, когда пришла в школу на урок. Да, это были разные, всё-таки виды… нет, не людей, но – граждан! И к ним должен был быть особый подход. Нет, я не против того, чтобы детдомовские дети общались с домашними. Они могут и должны быть вместе. Но сводить на одном «игровом поле» тех и других, заведомо ставя детдомовцев в проигрышное положение, было, уверена, неправильно. Многие их наших (головорезов) пришли в детдом из школ-интернатов, то есть у них были свои школы, а значит, и свои специфические порядки, к которым они уже привыкли. В городской школе всё было по-другому, не так, и это их могло раздражать. К тому же, они не могли не чувствовать, что к ним относятся как к чему-то второсортному, а это, увы, да! – было…

Любой коллектив – это сложная система взаимоотношений. Детский же коллектив – образование архисложное. Не всякое объединение детей, группа – коллектив в полном смысле этого слова, в нашем же детдоме я вообще не обнаружила даже слабых признаков коллектива.

Второй отряд был скорее отлично выдрессированной группой, спаянной командой. И не более. В школе, в совместных классах тоже были скорее антиколлективы. Психологическая несовместимость, а значит, и укоренившаяся вражда – вот результат неудачной попытки обучать детей вместе, особенно старших. Малыши, те, что пришли из дошкольного детдома, спокойнее относились к домашним, да и те воспринимали детдомовцев вполне лояльно. Кроме того, у малышей (2–4 классы) обучение было хоть и в одной школе, но параллельным, а не совместным.

На старших параллели не распространялись – детей из детдома уже было существенно меньше, чем требовалось для открытия отдельного класса. Взаимной неприязни могло бы и не быть, если бы правильно было поставлено дело с самого начала.

Когда полгода спустя я познакомила воспитанников своего отряда с учениками школы, в которой учились мои дети, (я там одно время заменяла учительницу физики), они очень легко поладили и не проявляли друг к другу никакой враждебности. Более того, многие не просто подружились по-школьному, но и стали друзьями на всю жизнь. И этому никак не мешало то, что школа была «элитарной». Мои дочки туда попали, потому что мы жили в «радиусе обязательного охвата». Демагоги из роно нам внушали, что не делят детей на «белую» и «черную» кость, а на самом деле ещё как делили! Чего стоила система выставления годовых оценок – для детдомовских одна, для домашних уже совсем другая! Если домашних детей учили со всей серьёзностью, насколько это вообще было возможно в таких условиях, то нашим ставили непременные «тройбаны», не желая замечать и поощрять даже тех, кто старался учиться (а такие всё же были). И описать невозможно, как доставали их (неявно, но вполне ощутимо) те же учителя: зачем тебе? И, правда – зачем? Ведь всё равно путь один – в «путягу».

А ПТУ выбирали для наших детей что похуже, куда домашних и на аркане не затащишь. Пришлют разнорядку – и шагай, без разговоров… А воспитатель обязан обеспечить «охват».

Сломать стереотип «детдомовец=дебил» было непросто. Мои воспитанники просто до истерики доходили, принося очередные «тройбаны» даже за хорошие работы. «Правильно решил контрольную? Не может быть! Списал, конечно». Вот и все аргументы. Сколько наскоков на педсовете пришлось по этому поводу выдержать! Ну и верх цинизма: «С вас за неуспеваемость детдомовцев роно не спросит. Чего ради выёживаться?»

Сегодня тоже детей «на цвета» на словах не делят, но на деле – то же самое, если не хуже. Но делают это более «гуманно»: под прикрытием благотворительности формируют касту «рабов» для сферы низко квалифицированного и вредного труда. А то и вовсе «хорошо» придумали – выставлять уже в роддомах детям «баллы» – ладно бы, если бы это делалось объективно, по состоянию здоровья – и тем, кто слабее, помощь дополнительную бы выделяли. Так нет же, всё ровно наоборот. А в школах как сортируют детей? Самых сообразительных и активных, но непослушных сразу после третьего класса «отбраковывают» во вспомогательный класс. В документах специальной отметки об этом нет, но в компьютере, личном досье на человека, – эта информация есть. Да и программа во вспомогательных классах порядком облегчена, без дополнительного, развивающего материала. Те, кто закончил вспомогательные классы, вряд ли смогут получить хорошие оценки на выпускных экзаменах и поступить потом в вузы. Их интеллект уже обокрали. В школах уже отменили производственный труд – да и зачем? «Рабы» ведь есть. Там им и место. А чего стоит махина на несколько тысяч мест (под Москвой) для подростков из детдомов – центр профориентации?! Это и есть резервация для детей-сирот. А дедтода при заводах? «Работные дома» – вот как это называется. Но мы же не Англия 17 века!

.. Кончался сентябрь, а дела с учебой шли всё хуже и хуже. Под угрозой полного краха было три предмета – русский, математика и физика. Уговорила-таки школьное руководство дать мне физику в седьмых, а русский и математику – хотя бы на замене, когда болели основные учителя (а болели они часто). Теперь я могла бывать в школе в любое время, не опасаясь косых взглядов. Ну, и наши дети стали ходить в школу с большей охотой – теперь и у них в школе были «свои» (точнее – «своя»). Ведь за них родители не вступались – в случае чего. Кабинет физики стал местом под названием «место встречи изменить нельзя»: теперь на переменках там собирались почти все мои воспитанники – будто бы проверять, хорошо ли у мен я идут дела, не надо ли кому «ряху начистить»… (Вообще они очень ревниво следили за моими отношениями с домашними детьми, среди которых, кстати, тоже было много «бесхозных».) Встречаясь в коридорах школы, мои здоровались со мной раз по пяти на дню, да как громко! Чтоб аж на другом этаже слышно было. Таким образом, наметились кое-какие сдвиги и на ниве просвещения. Да и вообще жить стало чуток полегче… Ну и приработок от уроков, хоть и небольшое, но всё же подспорье в семейный бюджет, хотя и не только.