Али-Баба и сорок разбойниц - Denis

Еще меньше семейные торжества любил Джафар. И лишь уважение к семье жены, вернее, к отцу жены заставляло его посещать «шумные сборища твоих несносных родственников».

— Я бы не вынес этого вечера, если бы не одна прелестная ханым, — тихо проговорил Джафар.

— О Аллах! И кто же она?

— Ты, — с полуулыбкой пояснил он. — Я любовался тобой в этом ослепительном платье и представлял, что у тебя под ним. Весь обед я только и мечтал, как сниму с тебя и хиджаб, и… все остальное.

— И что же остальное, о мой повелитель? — кокетливо промурлыкала Зульфия, и сердце Джафара лихорадочно забилось. Мысль о том, что еще немного, и он сможет наконец ответить на ее игривый вопрос, не давала покоя, а чресла словно сковало свинцом. Такая сдержанная, невозмутимая, точно затворница, а он только и мечтает о том, как доведет ее до исступления.

И она снова вопьется ногтями в его спину и застонет, и закричит в миг наслаждения…

Джафар, не говоря ни слова, поднялся и потащил ее в тень дикой яблони. Руки властно обвили ее талию.

— Джафар, здесь нельзя, — протестующе выдохнула Зульфия.

— А где же можно?

И, не дав ей ответить, закрыл рот поцелуем. Их языки соприкоснулись и сплелись в извечном танце желания. Зульфия подавила стон, чувствуя, как набухают и наливаются ее груди. Из последних сил она уперлась ладонями в плечи Джафара.

— Думаю, разумней будет продолжить нашу беседу в тишине опочивальни…

Джафар, чуть отстранившись, расплылся в медленной заговорщической улыбке, и в свете фонаря она успела разглядеть в его глазах неприкрытое вожделение. Жар поднялся в ней, воспламеняя соски, возбуждая тупую боль внизу живота.

Они, не сговариваясь, молча направились к лестнице. Она едва удерживалась, чтобы не коснуться мужа. Предвкушение — нетерпеливое, жадное — не давало покоя. Кровь, казалось, сгустилась в венах. Когда они окажутся в комнате, Джафар возьмет ее…

Зульфия прикусила губу при мысли о том, что эта твердая безжалостная плоть вонзится в нее.

В опочивальне царил полумрак, смягченный лишь неясным лунным свечением. Джафар, не потрудившись зажечь лампу, прижал Зульфию спиной к двери. Его жгучий поцелуй едва не лишил ее рассудка. Руки накрыли вздымающиеся под шелковым кафтаном полушария грудей.

— Я весь вечер умирал от желания сделать это, — пробормотал он ей в губы.

— Только это? И ничего больше? — вызывающе бросила она, забыв о приличиях.

— Нет, Аллах милосердный, конечно же, нет! Сними с себя все до последнего! — приказал он.

— Расстегни сначала кафтан, — приказала она, стараясь умерить дрожь.

Джафар проворно выполнил просьбу, и через несколько секунд его тяжелое бархатное одеяние с тихим шелестом упало на пол. Он отступил и впился глазами в Зульфию. Та продолжала медленно раздеваться, и вскоре на ней остались лишь шелковая рубаха и жемчужное ожерелье.

— А теперь волосы, — не унимался Джафар.

Зульфия подняла руки к волосам и стала вытаскивать шпильку за шпилькой, высвобождая тяжелые пряди, пока они не накрыли ей плечи шелковистым пологом. Она робко улыбнулась, и Джафар потерял дар речи. Настоящее искушение! Чувственная, обольстительная, словно богиня! Сказочная возлюбленная во плоти!

Чувство законного обладателя, собственника и хозяина вновь нахлынуло на него, но теперь Джафар не противился, не пытался ни от чего отказываться. Он просто… просто потерял голову. Хотел взять ее быстро и безжалостно… нет, растянуть сладостный момент, пока оба не обезумеют.

Получить все… Быть может, в последний раз!

Любить ее неспешно, целовать каждый изгиб и впадинку. Запустить руки в облако тяжелых волос, любоваться обнаженной Зульфией с потемневшими от страсти глазами, заставить ее платить за то, что его аппетиты лишь разгораются…

Джафар торопливо скинул кафтан и рубаху. Оставшись обнаженным до пояса, он с тигриной грацией шагнул к ней, играя мускулами. Олицетворение силы и мощи. Зульфия в упоении подняла лицо навстречу его поцелую. Но вместо этого Джафар положил ей руки на плечи, повернул к драгоценному подарку, который сделал ей прошлой весной — большому, во весь рост, зеркалу — и через голову стянул полупрозрачную рубаху, обнажив гордую высокую грудь. В серебристом лунном свете ее кожа переливалась всеми оттенками перламутра.

Зульфия прерывисто вздохнула. Сейчас, в столь непристойно обнаженном виде, она чувствовала себя последней грешницей, но такой желанной и даже любимой… Нагота Джафара, жар его тела, мускулистые бедра, касавшиеся ее мягкой кожи, с каждой минутой волновали ее все больше.

Его бронзовые ладони накрыли ее белоснежную грудь и слегка сжали.

— Так прекрасна, — пробормотал Джафар. Глаза его, затуманенные желанием, завораживали, околдовывали ее. Он мучительно медленно провел большими пальцами по розовым вершинам, и Зульфия тихо вскрикнула.

— Тебе нравится, несравненная? — раздался над ухом вкрадчивый шепот.

— Да… очень…

Она, обессилев, откинулась назад, пока он осыпал ее бесстыдными ласками, не сводя глаз с их отражения в зеркале. Длинные загрубевшие пальцы терзали чувствительные соски, и Зульфия, не выдержав, тяжело задышала.

— Мне тоже нравится. Во мне вспыхивает желание при одной мысли о тебе, — признался Джафар.

— И сейчас тоже? — прошептала она, краснея от собственной смелости. Глаза Джафара нестерпимо ярко блеснули.

— Убедись сама. — И когда Зульфия заколебалась, прошептал ей на ухо: — Аллах милосердный, женщина! Ну коснись же меня, сколько мне ждать этого? Мне уже порядком надоело выполнять всю работу одному.

Зульфия повернулась к нему лицом и дрожащими руками принялась развязывать затейливый узел его кушака. Еще миг, и шаровары упадут на пол… Наконец ей это удалось, и теплая ладонь дерзко скользнула вдоль его бедра и сомкнулась вокруг его плоти.

— Любуйся, ласкай, играй со мной, — простонал Джафар, прикрыв веки.

Зульфия с готовностью повиновалась и содрогнулась при виде его мужского естества, огромного, пульсирующего, жаждущего. О Аллах, как бы узнать, что почувствует Джафар, когда погрузится в нее?

Скорей бы ощутить, как его великолепное орудие заполняет ее до отказа! Ошеломленная, одурманенная, робеющая, она ласкала источник неизмеримого наслаждения.

— Еще немного, — охнул он, — и я изольюсь прямо тебе в руку.

— Я бы хотела этого, — робко произнесла Зульфия.

Его горящий взгляд обещал так много, но, к ее удивлению, Джафар отстранился.

— Зато я не хочу. У меня кое-что другое на уме.

— Что же, о повелитель?

— Наказание. Я не мог дождаться, когда закончится этот бесконечный вечер, а ты все болтала и болтала, несносная девчонка!