Девушка с глазами Герды - Наталья Шемет

И, конечно, когда дети подросли, родители не желали для них другой партии.

Наступил день свадьбы. Сколько роз было выращено к празднику! Город благоухал и млел от пьянящего запаха. В воздухе просто витал аромат любви.

На беду мимо проезжал герцог со свитой. Герцогиня пожелала присутствовать на празднике. А надо сказать, что она была очень красива. А еще… у нее тоже был очень приятный голос.

Все были ужасно рады – чудо, невероятное чудо, их город не просто почтили своим присутствием такие знатные господа, а именно этот праздник становился днем, который войдет в историю города!

День на самом деле вошел в историю. Только не так радостно, как думалось вначале.

Услышав чудесный голос жениха, герцогиня вознамерилась спеть с ним дуэтом. Дуэт вышел умопомрачительным. Люди слушали и смеялись, и плакали и обнимались… и души таяли и млели от невозможных нахлынувших эмоций. 

А надо сказать, что всем была прекрасна невеста, кроме одного: у нее не было ни слуха, ни голоса. Она от всего сердца, от всей души восхищалась талантом любимого, но ему этого всегда казалось мало.

Сначала девушка смотрела на жениха с гордостью. Потом – с изумлением, опасением, а потом с ужасом. И пониманием. Когда закончилась песня, он ей уже не принадлежал. Герцогиня предложила парню уехать с ними – и герцог, который во всем потакал жене и сам любил слушать прекрасное пение, не воспротивился.

Самое ужасное, что свадьба все-таки состоялась. Гуляли до рассвета, до рассвета мучилась в сомнениях невеста, не смея озвучить, спросить… боялась. А наутро благородные гости покинули город, с ними уехал и новоиспеченный муж.

Девушка, – и жена и не жена – повредилась рассудком. Так все говорили. Она долго не покидала дом, а когда наконец-то вышла, первым делом вырубила розовые кусты, что росли в обоих садах. Собственными руками свалила ветки в огромную кучу и подожгла. А после отправилась искать любимого.

Она вернулась. Одна. Черная от горя, молчаливая и с трясущимися руками.

После заперлась в доме и больше почти не выходила оттуда – вот до этих самых пор. Что несчастной открылось в замке герцога, никто так и не узнал. А историю эту с тех пор рассказывают, не упоминая имени неверного жениха и мужа. Он остался юношей с серебряным голосом. Так его запомнили в городе, так тому и быть.

А она стала Безумной Мартой.

Амалия слушала молча, на губах у нее блуждала улыбка. Как всегда. Только спросила после:

– Почему же она появилась именно сегодня?

– Да кто ж знает. Хотя… с утра как-то по-особенному пахнут розы. Тебе не показалось?

– Наверное… Все было такое благоуханное… Я думала, это из-за дождя… А что же родители, обоих?

– В одночасье они потеряли дочь, сына и дело, которому отдали всю жизнь. Горевавшие сначала от потери сына, после – от потери дочери, не выдержали. Умерли в один день – четверо, родители Марты и родители того парня.

– Как же она жила все это время? – история не укладывалась у Амалии в голове. Никак.

– Ну, мир не без добрых людей. Еду постоянно кто-то приносит. А больше ничего ей и не нужно было, как ты сама видишь.

– И никто не пытался ее вытащить оттуда, поговорить, помочь?

– Пытались конечно, да не вышло. Ну, что делать то. Вреда от нее нет. Да и жалко ее, несчастную. Потерять всех… а прежде всего – рассудок… хотя, может, ей и неплохо, самой с собой, кто знает. Чем с таким бременем – в ясном уме…

Наутро Амалия, как только проснулась, отправилась к дому, где жила Марта, оставила на крыльце бидончик с какао и пару булочек.

Оставила и огляделась.

Дом был покосившийся, неухоженный. Хотелось прямо руками придержать, подпереть одну из стен – вот-вот рухнет! И как только до сих пор этого не случилось?

Не лучше выглядел и заборчик, прежде выкрашенный яркой краской – остатки желтого еще проглядывали на потемневшей от времени и непогоды древесине. Да и сам домик когда-то был разноцветным – стены у него, по всей вероятности, некогда были теплого персикового цвета, крыша – ярко-красной…

А в саду везде торчали ошметки кустов роз. Обрубленные, сухие, истрепанные ветрами. Мертвые.

Неделю Амалия оставляла какао и булочки на крыльце. А потом однажды позвала мужчин, всех, кого смогла допроситься, и ночью, при свете луны и звезд, они выкорчевали старые кусты и посадили вместо них несколько новых, молодых, с тонкими побегами и готовыми лопнуть жизнью бутонами. Несколько раз Амалия оборачивалась и видела, что занавески, больше похожие на ветхие тряпки, покачиваются на окнах. Из дома наблюдали.

Наутро на кустах распустилось несколько роз.

Амалия, отпросившись из булочной, прибежала к дому несчастной ни свет ни заря и села ждать. Ждала, что Марта выйдет и заберет ставшее уже, как надеялась девушка, привычным какао с булочками.

Дверь открылась, на пороге появилась худая, замотанная в лохмотья женщина. Она наклонилась взять чашку, ее взгляд упал на розы. Чашка выскользнула из рук, разбилась. Какао темной лужицей растеклось на покрытом пылью крыльце. Булочки рассыпались и покатились вниз, по ступенькам.

Женщина, шатаясь, подошла к розовым кустам, наклонила ветку с бутоном, хотела сломать. Гибкая ветвь вырвалась, хлестнула по лицу и выпрямилась.

Розы хотели жить.

Марта опустилась на землю и страшно, нечеловечески завыла, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону.

Амалия медленно подошла к ней, села рядом на землю, обняла.

– Тшшш, – зашептала. – Тшшш… тише… не надо так…

Через некоторое время попыталась отнять руки женщины от лица, заглянуть в глаза.

– Он умер, умер, – забормотала Марта, поднимая воспаленные глаза на Амалию. – Понимаешь? Они все умерли, все. Все, кого я когда-нибудь любила. Она убила его. Остальных убила я. Почему я еще жива?

Амалия помогла женщина подняться и, обнимая за плечи, увела в дом.

В этот день девушка в булочную не вернулась.

А на следующий рассказала, что провела весь день и всю ночь с безумной Мартой. Хозяйка, искренне сочувствовавшая сумасшедшей, все-таки недоумевала, зачем же это было нужно Амалии – но когда та сказала, что и сегодня уйдет с работы пораньше и отправится к отшельнице, спорить не стала. А Амалия, хлопоча по хозяйству, вроде и не уставшая ни капельки, как всегда, милая и улыбчивая, поведала, чем закончилась та история.

…Герцог больше всего на свете любил собак и охоту, а чем развлекается его жена – не важно, лишь бы его не трогала. Он не противился ее прихотям. Это было удивительно и странно, но – так. А герцогиня слыла особой ветреной. Так что счастье нового фаворита длилось недолго.

Нашелся другой, моложе, красивее и с более чудесным голосом. Мало того, образованный и утонченный, богатого