Девушка с глазами Герды - Наталья Шемет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кай, а это был без сомнения, он, чувствовал, что сил у него осталось совсем мало. И если в ближайшее время не избавится от боли в сердце, то боль доконает его.
«Ты скоро умрешь», – сказала приютившая его по дороге финка. Там, далеко-далеко отсюда, где вечные льды и снега. Еще в начале пути.
«Ты скоро умрешь, ты знаешь это?» – горестно вторила ее словам сердобольная лапландка, тоже безропотно согласившаяся предоставить кров Каю. Он сильно удивился тогда – а после удивился еще сильнее, узнав, что именно у этих женщин нашла временный приют и Герда.
«Ты скоро умрешь», – после говорили ему не раз, когда, охая, он хватался за грудь. Кай знал, что рано или поздно это случится – если не достать эту занозу.
С того момента, когда он вышел из прекрасного холодного дворца, прошло уже много времени. Так что скорее конец был близок, чем далек.
Кай понимал.
Он так и не нашел Герду. Та как сквозь землю провалилась! Ну, в самом деле, не растворилась же она в воздухе, не пропала бесследно? Герда всегда оставляла за собой шлейф совершенных добрых дел и воспоминаний о себе – куда ж она подевалась теперь, когда так нужна ему, Каю?..
***
Кай остановится в одном из домиков неподалеку от булочной, в одной из чистеньких и свежих комнат. Кровать, небольшой гардероб и стол – вот все, что находилось в ней, но ему и этого было много. Нигде не задерживаясь надолго, Кай не придавал значения вещам.
Но в этой комнате было то, что он не мог оставить без внимания.
На столе в простой прозрачной вазе стоял букет из белых и красных роз – нынешняя «визитная карточка» булочной-гостиницы. Как они напоминали ему детство… и Герду. Это было невыносимо. Первым порывом было выдернуть цветы из воды, растоптать их к черту… он хотел сделать это, но осколок в груди провернулся снова. В тысячный, миллионный раз, и Кай, охнув, схватился за сердце, побледнел и прислонился к стене. Смотрел, как завороженный. Его лицо было белым-белым, как лепестки роз цвета снега. Вся кровь и жизнь на мгновенье покинули Кая и сконцентрировались в алых бутонах. Они были как румянец на щеках Герды в те смешные моменты, когда он говорил ей комплименты. Неловкие, еще детские. И целовал в рдеющую горячую щечку.
Сделав пару шагов, Кай ничком упал на кровать, как и был, в пыльной одежде, и вскоре забылся неспокойным сном.
Остаток дня прошел в бесцельном шатании по городу. Боль в сердце то усиливалась, то стихала, но была иной, не такой, как прежде. Казалось, то, что поселилось в груди, то, что давно живет отдельной жизнью, сейчас чувствует невозможный дискомфорт, никак не может угомониться, и вместо ставшей уже привычной, хоть и порой невыносимой пытки Кай чувствовал такое, что был готов руками разорвать собственную грудь, разломать кости и выдернуть на свет божий эту боль.
– Вы больны? – внимательно посмотрев на молодого человека, спросила напрямую хозяйка пекарни, когда Кай, набродившись по городу, вернулся и уселся за дальний столик булочной. Он попросил лишь чашку горячего чая. Да, с некоторых пор он стал пить горячий чай – в тщетной надежде согреться.
Не помогало.
Но он пытался. Почему? О, эта глупая человечность!..
– Да, я болен, – подняв глаза на женщину, спокойно ответил Кай. За время путешествия он привык к разным вопросам. Привык реагировать спокойно и безразлично – впрочем, как и до этого… Хотя с некоторых пор он стал удивляться тому, как добры порой и люди, и животные. Раньше этого он не замечал. Отчего же все так интересуются? Неужто им не все равно?
– Я не спрашиваю, что с вами… Эх, вам бы поговорить с нашей Амалией. Даже если она не сможет помочь, поверьте, на душе станет легче.
– Амалия – кто это? – исключительно ради приличия спросил Кай.
– Наш ангел-хранитель, – улыбнулась пожилая женщина, и морщинки лучиками скользнули к вискам. Но улыбка быстро погасла. – Правда, сегодня я не видела ее. Она сама захворала.
Хозяйка сокрушенно покачала головой.
– Слегла. Такая беда… не знаю, чем ей помочь. Никто не знает. Марта приходила, говорит, что лежит, бедная, встать не может, знобит ее. Повторяет, мол, холодно ей, холодно. Мол, зима пришла. Никак бредит? Какая зима? Вон погода какая чудесная, тепло совсем… А она заладила – зима пришла, лед пришел, снег мол, снег. О, что я вам все это говорю, вы же не знакомы с ней… Извините. Пойду… может, Марта приходила, а я не видела… аптекарь должен был приготовить для Амалии лекарство… спрошу…
Женщина ушла, не стесняясь, вытирая платком мокрые глаза. Кай думал о том, что вот, у кого-то горе – видимо, любят сильно эту Амалию, раз так переживают. Эх… Кругом горе. Их так много, горя и беды. И у него, у Кая, тоже беда.
Вопреки обыкновению ему отчего-то стало жаль девушку, которую он никогда не видел.
Посреди ночи Кай проснулся от криков, доносившихся с улицы.
Слышались и мужские, и женские голоса – кто-то плакал, кто-то звал на помощь, кто-то отдавал распоряжения. Явно происходило нечто из ряда вон выходящее – и Кай, не раздумывая, выскочил из дома и…
И сразу окунулся в сумасшествие.
Было людно, словно днем. Как угорелые, все спешили куда-то, мчались в одном направлении. Кай, спросонья поддавшись общей истерии, очутился в толпе, человеческий водоворот подхватил его и вынес к дому бывшей Безумной Марты.
Старенький дом горел. На фоне чернеющего в глубине ночи неба он выглядел как игрушечный – кукольный домик, ярко светящаяся страшная и притягивающая картина. Спичка, огромная спичка, вспыхнувшая и которую ничем не потушить, пока не сгорит до тла.
Свежевыкрашенные стены лизали языки огня, жадно и неистово. Пламя вырывалось из окон, еще немного – и займется крыша.
Двое мужчин держали Марту – пытаясь вырваться из сильных рук, она рыдала и кричала:
– Пустите меня! Пустите! Амалия! Амалия!
Пару часов назад
Ломая в отчаянии руки, Марта неслась по улице. Рухнув на крыльцо булочной, не в силах подняться, она стучала и стучала, и кричала и звала на помощь, как ей казалось, очень громко, чтобы разбудить, но на самом деле – тихо, сипло…
Но сон хозяйки пекарни был тем сном, который называют стариковским – спала она мало и сегодня, на счастье, еще не ложилась вовсе.
Услышав как кто-то скребется в дверь,
