Солнечный луч. На перекрестке двух миров - Цыпленкова Юлия Валерьевна "(Григорьева)"

Но вернемся в день сегодняшний. Меня ожидали к завтраку, и я не стала испытывать терпение гостеприимных сестер. Собрав со стола свою работу, за которой провела весь вчерашний день и вечер, я любовно погладила книгу Шамхара и спрятала с глаз подальше. Свое сокровище я берегла даже там, где на него некому было покуситься. Но ответственность, возложенная на меня, была неизмеримо велика, и я не могла рисковать даром Белого Духа.

– Сияющий в Пустоте, – прошептала я.

Но тряхнула волосами, не позволяя себе уйти от реальности, и поспешила покинуть выделенную мне комнату. Она была небольшой и без изысков, но светлой и уютной. Здесь было всё, что требовалось для жизни: кровать, стол, стул и небольшой шкаф, где хранился сейчас костюм, в котором я ушла из замка Ленсти, и плащ. Больше ничего из прихваченных вещей не осталось, всё рассыпалось, пока я бежала. Но жаль мне было лишь мое платье из Белого мира. А более мне ничего и не требовалось.

Нижние сорочки и новые панталоны с чулками мне выдала кастелянша из запасов обители. Нашлась и обувь, подходившая мне по размеру, но кейги я всё равно оставила при себе. Если не платье, то хотя бы туфельки были мне напоминанием о моем новом доме и утраченной жизни. И я изо всех сил надеялась, что утраченной лишь на время. Что до верхней одежды, то я уже надела платье дочери Левит. Пока без покрова на голову, он был сейчас не нужен.

В остальном я более ничем на обитательниц Дома дочерей Левит не походила, кроме одежды. Трапезничала с ними, хоть Элиен и говорила, что при желании мне будут доставлять еду в комнату, но мне нравилось сидеть среди женщин и слушать их негромкие разговоры. И сказать по чести, мне всегда казалось, что сестры беседуют на духовные темы, ведут теологические споры и среди них царит сплошная благодать и умиротворение. Однако оказалась права только в отношении умиротворения. Оно царило в самой атмосфере обители, но на этом и всё.

О нет! Сестры были благочестивы и Богине поклонялись, как того велит душа, культ и данные обеты. Но разговоры велись вполне себе светские. Бывали и сплетни, и шутки тоже не являлись редкостью в этих стенах. Да, громко не хохотали, но улыбались и смеялись немало. Что бы я ни думала о дочерях Левит прежде, но они жили общиной, а вовсе не в строгой изоляции от мирской суеты.

По городу без дела не болтались. За ворота без нужды не выходили и к себе особо никого не пускали. К примеру, полиция так и не сумела пробиться через твердое «нет» сестры-привратницы, и даже не за мной, а к старшей дочери Левит для беседы. Элиен передала, что сама придет в управу и выслушает всё, что ей желают сказать. Если же стражи порядка будут и дальше творить непотребства и пытаться войти в Дом Богини, то очень об этом пожалеют. Удивительно, но повторять дважды не пришлось, и полицейские ушли, а старшая сестра и не думала идти к ним в ближайшие дни.

– Успеется, – отмахнулась она.

Но оставим полицейских и их пустые чаяния. Обо мне они могли позабыть. Тем более всё похищенное мной уже, должно быть, вернулось в замок. Я же задерживаться в Ленсти дольше, чем того требовало ожидание, не собиралась. А вот позавтракать намеревалась без всяких сомнений. И я вошла в гостеприимно распахнутые двери трапезной, где за двумя длинными столами уже собрались сестры. Не хватало только меня и Элиен. Но ожидать долго не пришлось, старшая сестра появилась, как только я уселась на отведенное мне место.

– Приступим, сестры, – кивнула глава Дома Левит. – Сестра Нонни.

Указанная дочь Богини кивнула и поднялась на ноги.

– Матушка, – произнесла она, воздев очи к потолку, – благодарим тебя за новый день. Пусть он будет таким же добрым, как и минувший. Не оставь нас своей любовью и милостью. Освети землю Камерата благодатью, даруй покой и процветание государю нашему и его супруге. Пусть здравствуют они, а скорые роды принесут нашему королевству здорового наследника. Молим…

– Молим, – тихим эхом отозвались мы, и Элиен простерла руку над столом:

– Приятного насыщения, сестры.

Вас что-то удивило? О нет, вы не ослышались, Ивер Второй Стренхетт был благополучно женат уже почти два года, а его супруга вскорости должна была подарить Камерату долгожданного наследника. И когда я узнала об этом, то возликовала. Он. Женился! Женился!!! И не на мне, что оказалось лучшей новостью с момента моего возвращения в родной мир. Но по порядку.

Ивер Стренхетт женился спустя полтора года после того, как столкнул меня в портал. Искал он меня, ждал ли возвращения – этого я сказать не могу, Элиен того знать не могла. Но вот какие выводы сделала я. Искали меня недолго. И вот почему я так считаю. У него точно не было на примете другой претендентки в королевы. И не потому, что он был от меня без ума и не видел подле себя никого иного, а, как я уже говорила, государь Камерата не любил менять свои намерения. Более того, он терпеть не мог, когда его планы рушились, и потому, решив, что королевой должна стать я, он шел к нашему браку, не ведая сомнений и не видя преград. Ради этого он не мешал мне и моему роду вершить реформы, поднимал меня от баронессы до герцогини и владелицы наиважнейшей части Камерата. Даже если бы Ив вдруг меня возненавидел, он всё равно бы женился, ибо лет и усилий был потрачено немало. И он обязан был поставить точку. Но… не случилось.

Так вот. Зная эту черту в норове короля, я со всей уверенностью говорю, что других кандидатур не было, даже на случай моей непредвиденной и скоропостижной смерти. Однако, едва минуло полтора года, как Его Величество отвел в храм иную невесту. И ею была не «взращенный в королевском саду цветок», уж простите мне это поэтическое сравнение, а самая настоящая принцесса. То есть король должен был потратить время на подбор, на сватовство, на заключение брачного договора, на подготовку к свадьбе, ну и, как результат усилий, сама свадьба. Выходит, если он и надеялся на мое возвращение, то не более полугода. Далее начались поиски другой жены, потому что ему уже минуло сорок, и времени на рождение и воспитание наследника оставалось всё меньше.

– Знаете, ваше сиятельство, – говорила мне сестра Элиен, – когда прозвучало оглашение свадьбы государя, я испытала двойственные чувства. Меня неожиданно разозлило это. Он собирался жениться на вас, но выбрал другую. Впрочем, когда прозвучало оглашение вашей с ним свадьбы, я тоже не осталась равнодушной. Но тут у меня было одно чувство – сожаление. Мне было бесконечно жаль, что ваша прекрасная песня оборвется, едва дверца клетки захлопнется. И если когда-то я радовалась его дальновидности, что позволил вам менять нашу жизнь, то после оглашения сразу стали понятны все королевские дары. Государь возвышал вас лишь для того, чтобы ввести в храм. Была надежда, что Ивер Реформатор не остановится на уже достигнутом, но день вашей свадьбы близился, а изменений в законах Камерата не было. Я тогда пристально наблюдала за всеми поправками и уточнениями, однако так ничего и не дождалась. Вот тогда я осознала, что вас закроют во дворце и на этом всё закончится. И все-таки, когда он назвал другую невесту, я ревновала. Попросту искренне не понимала, как же можно выбрать кого-то другого?

Я тогда улыбнулась и ответила:

– Ему был нужен наследник, а не пустая надежда на возвращение исчезнувшей невесты.

– Потому я и говорю, что чувства были двойственные. С одной стороны, я радовалась за Камерат, с другой – ревновала. Но лучше уж пусть это будете не вы.

– Так или иначе, но мой путь в этом мире окончен, – сказала я. – Мой новый дом ждет меня, и там я могу дать много больше, чем здесь. Я положила начало переменам, их развитие зависит уже от людей. Я рада, что моему роду было позволено продолжать наше дело. Значит, я и вправду сделала всё, что могла.

Элиен немного помолчала, явно раздумывая над моими словами, а после кивнула:

– Наверное, вы правы, ваше сиятельство. Наш мир сформирован и развит. Если в нем что-то и стоит изменять, то лишь частности, и вы сделали первый шаг, который был принят нашей цивилизацией. Маховик запущен, и остановить его будет уже сложно. Это вызвало бы непонимание дворянства и волнение среди простонародья. К тому же в начинаниях вашего рода нет ни ереси, ни крамолы, ваши деяния угодны богам, и это подтвердил сам святейший. Так что и церковь тоже не одобрит разрушения достигнутого. Хвала Матушке и всем богам, наш государь разумен, он не пойдет на это.