Савин В. Днепровский вал (Мв-5) - Неизвестно

Дальше следовала артиллерия. Если противотанковые и зенитные пушки в большинстве были немецкими, то тяжелые орудия и гаубицы часто были трофеями со всей Европы - французские, чешские, голландские, бельгийские, польские, английские. Вершиной была огромная французская дура калибром пятьсот двадцать, на железнодорожном ходу, взятая под Ленинградом, интересно, что если у нас железнодорожная артиллерия проходит по части береговой обороны, то у немцев она исключительно сухопутная, аналог нашей “особой мощности”. Инженерно-саперное имущество, тут ничего особенного, мне запомнился лишь манекен фрица в гидробрюках, такой резиновый комбез до подмышек, а что, понтонерам удобно в холодной воде работать, да и для рыбалки бы я себе такой взял.

В знакомой мне истории эта выставка открылась в Москве уже после Курской битвы? По крайней мере, у Саныча в фотоархиве все ее кадры не раньше этого времени. И “тигров” там было лишь два, причем избитым в хлам был тот, на котором определяли опытным путем уязвимость к нашим снарядам разных калибров и с разных дистанций. Здесь же выходит, уже трофеев взяли больше, чем там будет к осени. Может и впрямь, удастся завершить войну в сорок четвертом?

Народу немного, выставка работает уже третий месяц, москвичи все уже успели ее осмотреть, нового пока не поступало, на фронте затишье. Посетители в большинстве военные, и как можно понять из обрывков разговоров, такие же приезжие-командированные, как я. Хотя и офицеры с девушками тоже встречаются, дамы как положено, по левую руку, чтобы их кавалеры могли приветствовать по уставу.

В павильоне отдельно - про план “Ост”. Идейная сторона, с чем шли на нас юберменьши. Да, мы удачно отразили первый натиск, но враг еще очень силен. Не сумев справиться один, Гитлер поднял на нас всю Европу, кому нужны бесхозные земли на востоке и русские рабы? Еврорейх - за триста миллионов населения, пятнадцать миллионов мобилизационного ресурса, вся европейская промышленность, научные кадры, сельхозпродукция. Железная руда из Лотарингии, уголь Силезии, румынская нефть. Вся континентальная Европа - нейтральные Швеция и Швейцария исправно снабжают адольфа военной продукцией и стратегическим сырьем, Испания открыто присоединилась к Рейху, в Португалии бои, там успели высадиться союзники, удерживают какой-то кусок территории. Армия Еврорейха, по немецким же утверждениям, это двенадцать миллионов солдат, вооруженных до зубов. И внешне Германия выглядит на пике могущества, даже больше чем год назад.

-Мы ведь победим, Михаил Петрович? - тихо спрашивает Аня - правда?

-Победим - отвечаю уверенно - у нас хуже было, в это самое время, и ничего. И Европу Гитлер тоже имел, помогла она ему?

Выходим на улицу. Светит солнце, ясный погожий день. И будто нет никакой войны, все в каком-то другой реальности - немцы штурмуют Гибралтар, разбитые англичане отступают к Нилу. А на Днепре затишье, как перед бурей, но я знаю, что вот-вот начнется. Но это будет завтра, а сейчас можно забыть. Завтра мне снова в Наркомат флота, где среди прочих дел уже решают, каким быть советскому флоту после Победы. Именно сейчас - потому что пока союзники щедры на ленд-лиз, можно ли попросить у них эскортный авианосец и палубные самолеты? Даже не ради реальной боевой ценности, а для опыта, ведь в нашей истории когда строили “Киев” и “Кузнецов”, многие вопросы приходилось решать с ноля, не было у нас школы, не было практики. И если в этой реальности нам достанется “Цеппелин”, мы точно не станем его топить в угоду союзникам, но вот достанется ли? Успех немцев в Атлантике имел неожиданную сторону - Сталин, при его любви к тяжелым артиллерийским кораблям, оценил силу связки “линкор-авианосец”, “а если еще атомную подлодку сюда добавить, как вы считаете, товарищ Лазарев?”, так что советскую послевоенную кораблестроительную программу, апофеозом которой в иной истории стали линейные крейсера типа “Сталинград” ожидают большие перемены. А вот какие, решается именно сейчас. Ведь если союзники согласятся продать авианосец с авиагруппой, это значит, что нам меньше придет прочих вооружений, и промышленного оборудования? Словом, все нужно тщательно просчитать и взвесить.

Но это будет завтра, с утра. А сегодня, день наш. Нет никакой войны - иду с красивой девушкой, как в иное время. Пообедаем в лучшем ресторане, денег достаточно, где их в Северодвинске, а тем более в море, тратить? И вечер проведем вместе - может быть, в театр сходить?

Слышу отдаленный грохот. Обстрел, бомбежка? Нет, всего лишь гром вдали. Только что было ясно - а теперь тучи встают над горизонтом, и быстро приближаются.

-Кажется, гроза будет, Михаил Петрович! - озабоченно говорит Анечка - поспешим до трамвая?

-Да, надо было машину взять - говорю я - кто же знал?

-Это ничего, у меня зонтик - отвечает Анечка - не промокнем. Ну если только, совсем немножко.

Поднимается ветер, довольно сильный, шумят деревья, летит пыль. Я хватаюсь за фуражку, Аня за юбку, ветер нагло пристает к ней, рвет платье, вздувает накидку парусом, и ничего не сделать, ну вот и шляпу потеряла уже!

-Как в фильме “Сердца четырех” - звонко смеется Анечка - и перевернутой лодки нет, под которой укрыться! Бежим?

Сейчас упадут первые капли дождя - а мы, взявшись за руки, спешим по аллее, кажущейся бесконечной. Как в курсантские годы, конец восьмидесятых. И нет никакой войны. А на погоду, наплевать!

Солженицын А.И. Автобиографический роман. Изд.Нью-Йорк, 1985, (альт-ист)

Я патриот России. Но не так, как это понимает толпа.

В сельской школе, где я зарабатывал на жизнь учителем, отказавшись от служения ненавистному сталинскому режиму, работал некий Олег В. Не довольствуясь историей, за которую был ответственен, он с фанатизмом занимался так называемым “военно-патриотическим воспитанием”. Организовывал военные игрища, походы, бег по лесу с учебными ружьями, стреляющими краской, и махание руками-ногами на стадионе по вечерам. А главное, отравлял детские неокрепшие души - даже не тем, что воспитывал в детях агрессивность, жестокость, солдафонский дух, а внушением им понятий “долга”, “служения”, “чести”. Мы здоровались, встречаясь каждое утро.

Я с огромным удовольствием бы сказал ему - что вы творите? Ведь дети, отравленные вашим воспитанием, уже никогда не смогут работать в иной стране, жить в иной культуре, приспособиться к иным законам, чем наш презренный “совок”! При том, что в современном обществе служение Отечеству столь же нелепо, как желание умереть за родной двор. А право человека выбрать место для работы и проживания, быть гражданином мира, а не отдельной страны, приведет к повышению благосостояния там, где действительно заинтересованы удержать у себя лучшую часть населения, это лишь те, кто “отечество не выбирают” могут трудиться за койку и пайку. В дальнейшем же, распространение единой власти на всю планету, это такая же неизбежность, как исчезновение всяких удельных княжеств - несмотря на сопутствующие эксцессы, что поделать, если новое и лучшее всегда рождается в крови. Пусть останутся русские валенки и матрешки - но вся политическая власть, военная сила, финансы, важнейшие промышленные предприятия и залежи ископаемых ресурсов должны быть переданы в распоряжение Мирового Правительства, по подобию демократии американского образца, когда не я служу власти, а власть служит мне - обеспечивает мою безопасность, доставляет мою почту, и не вмешивается в мои дела, вообще стараясь меньше попадаться мне на глаза!

Гордыня от нашей победы в войне? Да, Гитлер был очень плохим человеком и правителем - но зачем мы пошли в Европу? Ведь долг, путь, глубинный смысл жизни русского народа, это принимать на себя страдания и боль человечества, не требуя ничего взамен, путь смирения и терпения, потому что иначе горе и боль в многократно большем размере заполняют весь цивилизованный мир. Да, в Ветхом Завете эта неблагодарная роль называется “козел отпущения”. Но ведь должен же кто-то нести и ее?

Я сказал бы это, своим ученикам. Я учил бы их быть гражданами мира, а не забытого богом “совка”. Ведь именно от малых сих зависит, продолжит ли эта заблудшая страна свой пагубный путь, или найдет в себе мужество покаяться за свои грехи, исправить ошибки, признать свою вину перед всеми, кого мы обидели, ограбили, сбили с истинного пути?

Но я промолчал. Потому что подобные высказывания были бы однозначно истолкованы по статье, как соответствующая агитация и пропаганда. И какая польза была бы человечеству, если бы я, познавший истину, носитель самой передовой идеи, сгнил бы бесследно в страшных сибирских лагерях?

В Ветхом Завете сказано, кто малых, в меня верящих, с пути собьет, тому лучше быть брошенным в геенну. Олег не верил в бога, продолжая калечить души и разум детей. И видеть это мне было больнее всего, но я молчал, зная что мое выступление будет всего лишь бессмысленной жертвой.