Впереди вражеский берег - Гай Гибсон

Здесь я должен заметить, что в то время призывники пока еще не могли действовать так же хорошо, как кадровые летчики. Примерно год спустя они освоились и проявили себя с наилучшей стороны, но в суровые дни 1939 года на них еще нельзя было полагаться. Однако об этом чуть позже.

В ноябре зарядили дожди. Наша эскадрилья начала получать пополнение. Замелькали новые люди, прибывшие из учебных подразделений. Как-то мы сидели в центре управления полетами, когда прибыли сразу пятеро новичков — Джекки Уитерс, Тони Миллс, Билл Твиддел, Дикки Банкер и Гринни Гринвелл. Все они были англичанами, за исключением Гринни, который родился в Южной Африке. Они заметно нервничали, так как совершенно не представляли, что их ожидает. Все они были довольно молоды, кроме Джекки Уитерса. Оскар осмотрел новичков. Я полагаю, они не ожидали увидеть такого молодого командира звена и уж совершенно точно не предполагали, что его мундир будет распахнут, фуражка сбита на затылок, а ноги будут красоваться на столе. Он сказал:

«Парни, вам всем очень повезло, потому что вы попали в мое звено. Все провокаторы попадают в звено „В“! От вас требуется лишь одно — проявить исполнительность и высокую летную дисциплину. Наверное, вас научили неплохо летать на „Хэмпденах“, и, скорее всего, вы уже вообразили себя асами. Но я боюсь, что мне придется вас разочаровать. Вы все станете вторыми пилотами. Это означает, что вам придется выучиться штурманскому делу, а кроме того, это значит, что управлять самолетом вам доверят разве что во время учебного ночного полета».

Он быстро распределил новичков. Тони Миллс попал к Джеку Киноху, Грини отправился к Иену. Затем Оскар ехидно улыбнулся и посмотрел на меня.

«А теперь ты, Гиббо. Так как у тебя самый дрянной радист и самый плохой самолет, и поскольку ты сам еще салага, ты получишь вот его».

Он указал на Джекки Уитерса. Я знал, что Оскар шутит, но ведь Джекки об этом не подозревал.

«Ну что ж, спасибо, Оскар, — ответил я и повернулся к Джекки. — Ты чертовский везунчик. Ты попал к лучшему пилоту эскадрильи».

Я успел выскочить из комнаты, провожаемый криками:

«Да ты просто мазила!»

«Берегись, он тебя прикончит!»

Я уже захлопнул дверь, когда в нее с треском врезался летный сапог.

После этого я уставился на Джекки. Это был прелюбопытный тип. Его мать была оперной певицей, а сам он учился на балетного танцора. Кроме того, Джекки недурно играл на пианино любые джазовые мелодии. Он даже мог петь, вроде Гарри Роя. Однако самым главным в Джеке было то, что он имел золотое сердце и при этом не боялся никого и ничего. Немного позднее я обнаружил, что и летает он совсем недурно.

В конце ноября нас всех перепугали известием, что всего в 2 милях от Ньюкасла замечены 3 германских эсминца. Нас отправили на разведку. Если бы сообщение оказалось правдой и эсминцы действительно там находились, обе эскадрильи должны были немедленно взлететь и атаковать их бомбами. Нет нужды говорить, что все это оказалось липой. Мы уже возвращались на базу, когда пришло новое сообщение. Нам приказали провести поиск в Северном море в 20 милях от датского острова Зильт. Джекки схватился за голову:

«Я ведь не захватил нужных карт!»

Впрочем, они не потребовались. Мы просто все время следовали за Оскаром и не увидели ничего, кроме рыбацкой лодки. Когда мы подлетели к Зильту, то увидели только слой облаков над сушей. Когда мы вернулись назад, то на радостях раздавили несколько банок пива. В нашей группе мы стали первыми летчиками, которые увидели германскую территорию днем. Сомнительное удовольствие, скажем прямо.

Примерно в это время германский карманный линкор «Дойчланд» попытался прорваться в Атлантику. С однотипным «Графом Шпее» уже было покончено. А теперь командование ВВС решило предоставить бомберам возможность продемонстрировать свое искусство. Однажды пришло сообщение, что «Дойчланд» покинул Киль и направляется в Северную Атлантику, чтобы атаковать наше судоходство. По сообщению самолета-разведчика, он движется на север вдоль побережья Норвегии и сейчас находится возле Ставангера. На рассвете в Скэмптоне начался переполох. Сразу были вызваны все экипажи, хотя в каждой эскадрилье осталось только по 9 самолетов.

Инструктаж не затянулся. Атаковать следует звеньями по 3 самолета. Общее количество самолетов, участвующих в операции, — около 50. В случае появления вражеских истребителей следует сомкнуть строй и прикрывать друг друга, насколько это получится. В последний момент мое место занял Джо Коллиер и оставил меня на земле пылать гневом. Но уже через несколько часов он пожалел о своей настойчивости.

Итак, они взлетели. Командовал ударной группой подполковник Шин, командир 49-й эскадрильи. В одном из самолетов находился наблюдатель, который должен был в бинокль опознать «Дойчланд». Увидев карманный линкор, он должен был выпустить цветную ракету. После этого наши пилоты должны были смело атаковать указанный корабль, не опасаясь, что это — случайно подвернувшийся британский крейсер.

Самолеты летели над продуваемым ветрами Северным морем, держа высоту 10 000 футов, и, наконец, заметили берега Норвегии. Чтобы добраться туда, им потребовалось всего 2 часа, так как их подгонял сильный попутный ветер. Однако Шин, который пилотировал ведущий самолет, отважно решил лететь дальше, чем предусматривалось планом. Держась в 3 милях от берега в зоне чудесной погоды, они летели на север, осматривая все бухточки и фиорды, пока не прибыли в точку, откуда следовало поворачивать назад, — кончался бензин. Самолеты повернули на запад, в Англию. Но теперь ветер был встречным, и он быстро превратился в настоящий шторм. Наши «Хэмпдены» имели не слишком высокую скорость, и, если смотреть на море, можно было заметить, что относительно поверхности они вообще еле двигались. Через 4 часа тот самый наблюдатель предположил, что они проскочили севернее Шотландии и сейчас находятся на просторах Атлантики. Поэтому он посоветовал повернуть на юго-восток. Так и сделали. В то время радиосвязь между самолетами была не слишком надежной. Спустя какое-то время старший штурман, находившийся на борту головного самолета, сумел убедить наблюдателя, что тот ошибся, и самолеты снова повернули на запад.

Но теперь запасы бензина стремительно сокращались. Самолеты находились в воздухе уже 10 часов, и пилоты с тревогой следили за указателями запаса топлива. Стрелки колебались вокруг отметки 100 галлонов. И ни малейшего признака земли. Начинало походить на то, что всей группе придется садиться на воду. Внезапно из тумана впереди вынырнуло маленькое рыболовное судно. День клонился к вечеру, уже было достаточно темно, и старый рыбак, правивший ботом, явно завершил свою работу и направлялся домой. Он сильно удивился, когда внезапно 50 «Хэмпденов» принялись кружить над его ботом, передавая сигнальными прожекторами секретные позывные. Однако у рыбака не было ни радио, ни сигнальных ламп, поэтому он просто помахал самолетам рукой, полагая, что пилоты дурачатся. Тем временем одна из эскадрилий, которой командовал Вилли Уотт, описывая очередной круг, случайно заметила на горизонте землю и сразу повернула туда. Через 15 минут она благополучно села в Монтрозе. За ней поспешили и остальные эскадрильи, которым тоже удалось сесть. Бомбардировщик, который пилотировал один сержант, уже заходил на посадку, когда у него кончился бензин и встал один мотор. Пилот дал полный газ второму мотору, но через несколько секунд заглох и тот. Самолет разбился на кладбище возле аэродрома, но экипаж остался цел.

1 декабря не произошло решительно ничего, мы лишь получили сообщение, что Россия вторглась в Финляндию. Почему это произошло, выяснится лишь после войны, но я верил русским. Если они так поступили, значит у них имелись серьезные основания. Хотя в то время мы об этом не думали.

Именно 1 декабря я получил 3-дневный отпуск, первый с тех пор, как меня покусала собака. Нам не разрешали уезжать слишком далеко, мы всегда должны были иметь возможность вернуться в часть за 12 часов. Поэтому я поехал в Ковентри, погостить у своего брата. Отпуск прошел тихо, включая обычное количество выпитого пива и игру в регби. Но на одной из вечеринок я встретил Еву Мур и в тот же момент влюбился в нее без памяти. Она была невысокой и очень красивой, и она умела поддерживать беседу. Во время занудных вечеринок, на которых пережевывались военные сводки, было приятно встретить кого-то, с кем можно было поговорить о книгах и музыке. Большинство людей, способных говорить об этом, не слишком симпатичны, но эта девушка была очень привлекательна. Ее родители работали в Кардиффе.

Я еще зализывал сердечные раны (я так полагал), которые нанесла мне Барбара, а у большинства парней из моей эскадрильи уже имелись постоянные подружки. Поэтому я не видел причины, по которой я не мог найти подругу, Ева мне подходила. Было очень приятно жить, как нормальный человек, прогуливаясь с красивой девушкой. Но вскоре все кончилось.