Обман - Анна Бялко

Тут её желание исполнилось — дверь открылась, и в палату вошла давнишняя медсестра, а за ней дядечка в наброшенном на плечи белом халате. Марина специально на него внимательно посмотрела — нет, ничего знакомого. Хотя мужик, конечно, симпатичный — высокий, не толстый, стрижка стильная. И лицо ничего — интеллигентное, очки в тонкой оправе, нос, лоб. Костюм под халатом такой аккуратный. Но она его, конечно же, первый раз в жизни видит.

Она только хотела ему об этом сказать, как незнакомый мужик подскочил к кровати, нагнулся, будто поцеловать хотел, но вместо этого схватил только за руку.

— Арина! Слава Богу! Как ты меня напугала! С тобой все в порядке?

Надо же, и по имени знает. Что происходит? Сестра напутала, но он-то должен был разглядеть. Марина испуганно дёрнулась, отняла у мужика руку.

— Вы кто?

Тот отшатнулся, посмотрел на неё с недоверием. Марине вовсе не хотелось его обижать, он ей ничего плохого не делал, но что за бардак такой?

— Вы не обижайтесь, — сказала она уже тише. — Я ведь не знаю вас совсем. Тут какая-то ошибка.

Мужик совсем изменился в лице и беспомощно, как ребёнок, обернулся к сестре. А та, словно догадавшись, с готовностью зашептала что-то ему на ухо, одновременно потянув за рукав к выходу. Тот только и успел ещё раз глянуть а Маринину сторону, и что-то такое странное было в этом взгляде — то ли грусть, то ли жалость…

Сестра довольно быстро вернулась, сунула Марине градусник в рот, закатала рукав — стала мерить давление. Вынув градусник (что за манера у них тут странная?), Марина спросила:

— Ну что, разъяснилось с ним?

Сестра ничего не ответила, только посмотрела вопросительно.

— Ну, нашли его-то жену? — опять спросила Марина. — А то видно же, как переживает человек.

— Все в порядке, — как-то очень спокойно ответила сестра. — Вы только не волнуйтесь. Вот сейчас укольчик сделаем, вы ещё поспите, отдохнёте…

После укола действительно опять потянуло в сон, и, так и не разрешив загадки, Марина отключилась.

Когда она проснулась следующий раз, шторы на стене были открыты, в окно лился белый дневной свет, а голова совсем не кружилась. Марина с удовольствием потянулась, села в постели… И тут же вспомнила все давешние переживания. Что она пошла лечить зубы, но почему-то оказалась в больнице, причём больнице какой-то неправдоподобно хорошей, наверное, платной и дорогой, что её, похоже, с кем-то перепутали, что к ней приходил чужой муж и что вообще все неясно. Ей стало неприятно. Интересно, разобрались они там с этим мужем или нет, а то как выяснится, что она сама должна будет за все это платить, а чем? Последние деньги до зарплаты ушли на зубного, да и вообще — на такую больницу никакой её учительской зарплаты все равно не хватит. Вот понять бы ещё, как она вообще сюда попала, но почему-то именно это вспомнить никак не удавалось.

В конце концов Марине надоело перебирать неприятные мысли. Устроится как-нибудь, а пока надо встать, умыться, то-се. Она спустила ноги на пол. Около постели сразу же обнаружились небывалой красоты тапочки, бархатные, темно-зеленые, с пятнистым пушистым мехом. Марина не без удовольствия сунула в них ноги — размер был её, как влитой. На спинке кровати висел темно-зелёный же бархатный халат — красивее, чем показывают в кино.

Нарядившаяся Марина оглядела палату, подошла к малозаметной двери в стене, надеясь найти за ней ванную комнату, но нет — за дверью оказался шкаф, в котором аккуратно висели на плечиках светло-серая замшевая куртка и тёмные брюки, а на полу у стены лежала роскошная — сразу было видно — дамская кожаная сумка. Марина с испугом закрыла шкаф — не дай Бог, чужие вещи, ещё пропадёт что-нибудь, потом не отвертишься, а ей и так забот хватает.

Ванная нашлась чуть подальше — за дверью из палаты была небольшая прихожая, а оттуда уже вела дверь куда надо. И опять же, в ванной на полочках стояли разные баночки и тюбики с кремами, мазями и бог знает, чем ещё. Какие-то, или похожие, Марина видела в рекламе по телевизору, какие-то встречались ей в витринах новых роскошных магазинов, но стоил каждый тюбик, как две её зарплаты, поэтому в сущность их вникать ей не доводилось.

Осторожно, чтоб ничего не задеть, Марина умылась. Мыло — ну нельзя же без мыла-то — райски благоухало. «Лучше духов — это надо же», — подумалось ей. Очень хотелось почистить зубы, но щётка в красивом стаканчике была только одна и явно чужая — новая, полосатая, с цветной щетиной. Марина не рискнула. Вместо этого выдавила себе на палец немного пасты, повозила по зубам — все равно приятно.

Она уже вытиралась непривычно пушистым и мягким полотенцем, когда услышала, как в палате открылась дверь и голос медсёстры позвал:

— Арина Николаевна? Вы прямо так встали? А голова не кружится?

Поскольку голова у Марины не кружилась, на этот раз она заметила несоответствие в имени и, полная желания разобраться наконец с этой путаницей, вышла из ванной и вместо приветствия спросила у сестры в лоб:

— А почему вы меня так называете?

Сестра не ответила. Вместо этого она подошла к Марине, ласково и как-то участливо заглянула ей в глаза, взяла за руку и усадила в стоявшее тут же кресло. Сама села в кресло напротив.

— Арина Николаевна…

Марина вскинулась было повторить свой вопрос, но сестра движением руки остановила её.

— Арина Николаевна, скажите, вы помните, как вы здесь оказались?

Марина, примирившись на секунду с посторонним именем, честно призналась, что нет.

— Вот видите. Вы попали в автомобильную аварию. Нет-нет, не пугайтесь, все обошлось очень благополучно, вы почти не пострадали, но, очевидно, получили все-таки небольшое сотрясение мозга, и это привело к локальной амнезии, то есть потере памяти.

Предупреждая жестом руки возможные Маринины возражения, сестра зачастила:

— Вы совершенно не пугайтесь, в этом нет ничего необычного, это вполне частое следствие таких сотрясений, ничего страшного, все восстановится, вам нужен только покой и отдых, витаминчики и режим, все это вы получаете, только не волнуйтесь, все будет в порядке.

— Но я… — начала было Марина и вдруг осеклась. Её посетила довольно неприятная мысль. Сейчас они думают, что я просто без памяти, а если я скажу, что я не я, они решат, что я сумасшедшая, и начнут лечить всерьёз. Точно такая же история случилась с Рахелью в её любимом сериале. Лучше подождать, пусть все устоится, а потом можно будет что-нибудь придумать, хоть с тем же мужем поговорить, у него вид был вполне разумный. Фразу надо было продолжить, и она ляпнула первое, что пришло в голову: — А в какую аварию?

— В небольшую такую, совсем не страшную аварию, — щебетала медсестра. — Ваша машина врезалась то ли в столб, то ли в дом, я не помню. Никто больше не пострадал, только вы. Вы головой об руль ударились, и ещё на груди синяк…

Марина чисто автоматически распахнула халат и заглянула в довольно глубокий вырез рубашки. Действительно, на нижнем краю рёбер, справа, темнел здоровенный синяк. Ей на секунду показалось, что она действительно сходит с ума. Этого не могло быть — какая машина? Она и водить не умеет, не говоря уж о самой машине.

— А какая была машина? — слабым голосом спросила она. — То есть, она сильно разбилась? — запоздало попыталась исправить дурацкий вопрос. Хотя какая разница, раз у неё амнезия, она имеет право не знать, на какой машине ездила.

— Ваша машина? — Сестра казалась озадаченной. — Честное слово, я не знаю, какая марка. Но ваш муж говорил, что она разбита совсем несильно, он уже отдал в ремонт, скоро будет готова. Знаете что? Я сейчас ему позвоню, скажу, что вы проснулись, он сразу к вам приедет и все сам расскажет. И, может быть, вы даже сами что-нибудь вспомните. А пока давайте-ка я вас завтраком покормлю.

И перед онемевшей от страха Мариной (час от часу не легче, мало было мужа, теперь ещё и машина!), как на скатерти-самобранке, стали появляться какие-то загадочные яства. Уже весь столик был заставлен, а сестра все доставала и доставала из холодильника все новые и новые упаковки в ярких обёртках.

— Вот сок апельсиновый, пейте. — Марине в руку был всунут стакан с уже знакомой ярко-оранжевой жидкостью, которую она с удовольствием отпила. — Вот хлеб свежий, маслице. Вам какой икры намазать, чёрной или красной? А может, колбаски? Вот языковая. Или, хотите, яичко схожу сварю? А вот сыр французский, ваш любимый, муж специально вчера вечером завёз. И чай сейчас принесу, кофе нельзя пока. Сколько вам сахара?

Марина окончательно обалдела от всего этого и даже не знала, что сказать. Кроме всего прочего, казалось страшно неудобным есть или даже пробовать все эти вкусности в присутствии сестры. Может быть, надо её тоже угостить? А с другой стороны, это все чужое, и как тогда?

К счастью, неожиданно встав и извинившись, что надо к другим больным, сестра развеяла эти её сомнения. Первое время после её ухода Марина сидела, как сомнамбула, глядя на раскинувшееся перед ней гастрономическое изобилие, но потом природа взяла своё… Она отрезала кусок нежно-розовой, светящейся колбасы, попробовала странный, в голубоватых пятнышках сыр, намазала икрой бутерброд… До чего же все вкусно! А чёрную икру она вообще до этого ела только один раз в жизни, в детстве…