Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вероятно, кто-то узнал о моих контактах с ней, — услышала она голос Верховского, — значит, она действительно что-то выведала.
— Что?
— Не знаю, — продолжил Верховский, наливая ещё вина, наверное, он мог выпить целую бутылку, — но скажу ещё раз, она была очень напугана.
— А где этот клуб находится? — спросила Ксения.
— За городом, — сказал Верховский, — старый бетонный завод. Там по вечерам и кипит вся жизнь.
— А запись разговора с Кирсановой у вас сохранилась? — спросила девушка.
Верховский кивнул.
— Конечно, — сказал он, — я передам вам, по возможности.
Что значит по возможности, промелькнуло у Ксении, однако вслух она спросила:
— Или ничего конкретного она вам не говорила?
— Только то, что её подругам грозит опасность, — сказал Верховский, — ничего конкретного.
Он хотел подлить ей вина и случайно прикоснулся к её руке. Её словно бы обожгло. Что происходит?
— Я должен был сразу рассказать, — произнес Верховский, — просто, честно признаюсь, я вам не доверял.
— А сейчас стали доверять? — поинтересовалась Ксения. — Что же изменило ваше мнение?
Верховский наклонился ближе.
— Вы мне понравились, Ксения, — сказал он, — заинтересовали. Я никогда не видел женщину, которая так увлечена своим делом.
Авалова улыбнулась.
— Вы тоже увлекаетесь, — заметила девушка, — даже слишком.
Верховский скопировал её улыбку.
— Нам необходимы перемены, — сказал он, — я считаю, что я тот, кто может начать их. Я всегда ощущал в себе это желание, наверное, с рождения.
— Большой дар есть большая ответственность, — напомнила Ксения, — а как же личная жизнь? Возможность быть обычным человеком?
— На втором плане, — сказал Верховский, — разве вы не так живете? Разве у вас никогда не возникало желание установить новый, более справедливый порядок? Вы же видите столько слез и трагедий. Да взять хоть убийство этих девочек. Разве они не заслужили жизнь? Разве вам никогда не хотелось использовать свою власть, чтобы установить справедливость?
Он каким-то странным образом словно бы угадал её мысли. То, что она сама прокручивала в своей голове… может, он просто сам так думал?
— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — сказала девушка, — желание установить справедливую власть приводит к желанию установить свою собственную.
Верховский фыркнул.
— В беспокойные времена, не все ли равно? — мягко спросил он. — Главное, чтобы эта власть была справедливой.
Ксения покачала головой.
— К кому бы ни попала власть, даже к самому справедливому, — сказала девушка, — его действия будут направлены лишь на то, чтобы удержать её, потому что каждый, кто имеет власть, боится её потерять.
Он улыбнулся с легкой самоиронией.
— По-вашему это цель любого политика? Что же остановит его от властолюбия?
Ксения пожала плечами.
— Закон, — сказала она, — да, это банально, но это так.
— Закон, — фыркнул Верховский, — закон вещь относительная. Закон устанавливается той же властью, которая хочет сохранить себя, как вы говорите. И уничтожает любого, кто покусится на неё.
— Вы должны добавить с «с вашей помощью», — усмехнулась Ксения.
— О да, — улыбнулся Верховский, — ведь полиция всегда была против борцов за свободу. Знаете, я в детстве очень увлекался историями про революционеров-народовольцев. Они боролись за права людей, за справедливость, но государство пыталось их низвергнуть с помощью такой же, как вы, полиции.
Кажется, Верховский сел на своего любимого конька.
— Потому что они были злом, — сказала Ксения, — и угрожали всем людям.
— Только с точки зрения той власти, — возразил Верховский, — а когда они победили, их возвели в ранг героев. Что такое зло? Это всего лишь ярлык, который мы вешаем на то, что против нас. А что, если объединиться с этим? Может быть, тогда это зло перестанет быть злом?
— Это не тот разговор, который следует вести с полицейским, — засмеялась Ксения.
— Естественно, — сказал Верховский, — потому что любые тайные общества — это угроза для власти.
— Нет, — не согласилась Ксения, — однако же не следует заигрывать с терроризмом. Это не имеет никакого отношения к борьбе за справедливость. Террористы также борются только за власть.
Она внезапно сообразила, что очень близко сидит к Верховскому, и ей это понравилось. Может быть, даже лучше было бы ещё ближе. Авалова немедленно прогнала эту мысль.
— Зато им неведом страх, — сказал Верховский, — через отрицание страха они изучают весь спектр опыта, от самого глубокого отчаяния до высот наслаждения. Они учатся управлять эмоциями, а ведь они не даны нам напрасно.
— Такие люди слишком полагаются на страсть, — возразила Ксения, — а ежели страсть иссякнет, что останется в человеческой душе кроме неё? Человек, ведомый страстями, сжигает себя до конца, посему он и идет на преступление.
— Может быть, и ничего не останется, — кивнул Верховский, — а может быть, и всё. Может быть, она и не иссякнет? Кто это может знать?
С этими словами он притянул девушку к себе и поцеловал. Очень легко, просто касанием губ. Ксения с ужасом поняла, что отвечает на поцелуи. Она попыталась вырваться. Это оказалось непросто. У неё не получилось.
— Я приехала, чтобы узнать…
— Возможно, — сказал Верховский, — но давайте проверим вашу теорию. Тайны всегда сводят случайных любовников.
Любовников? Неужели он вообразил, что я так легко… Верховский наклонился и вновь поцеловал её. Господи, зачем я это делаю? Губы Верховского стали скользить по её шее. Она чувствовала, как ей хорошо рядом с ним. Сознание твердило, что это надо немедленно прекратить, но собственная физиология взбесилась и не желала успокаиваться. В конце концов, какая к черту разница, переспят они или нет? Любая девушка на её месте не сомневалась бы ни секунды, даже не думала бы. Чем она хуже этой любой другой? Может быть, ей действительно стоит подумать о собственных удовольствиях, ради разнообразия?
В кармане предательски зазвонил телефон. Ксения резко вскочила и вырвалась из рук Верховского. Она тяжело дышала, лицо ее раскраснелось.
— Извините, — пропыхтела Авалова, — мне надо идти. Пришлите мне разговор с Кирсановой.
Она не хотела даже видеть его лица в этот момент.
* * *
Она выскочила из дома Верховского со скоростью хорошего спринтера. Добежала до протекавшей недалеко речки, бухнулась на колени и обрызгала лицо холодной водой.
Что она наделала? На неё что, затмение нашло? А может, Верховский ей что-то подсыпал? На что он рассчитывал? Хотел напоить её, завлечь интересным рассказом. Могли ли они оказаться в постели? Ещё сегодня утром она бы посмеялась над этим, а теперь…
Какая разница? Она все равно не могла представить его убийцей. Какова логика? Неужели он заманил Кирсанову в квартиру, которая принадлежит ему, убил её там, потом отвез труп в пансионат? Даже если консьержка ошиблась, даже если
